Штейн не выказывал никаких признаков агрессии или недружелюбности; напротив, чуть погодя, лев сел прямо перед Ведой. Просто сел, уложил рядом с собой длинный хвост с пушистой белоснежной кисточкой и по-доброму улыбался ей. Это вызывало в голове песочной некий диссонанс: что греха таить, лев был здоровенным, серым, с темными подпалинами и густыми зарослями светлой гривы; и все это вкупе заставляло думать, что перед тобой большой и страшный убийца, способный (и, что главное, желающий) раздавить любого, кто попадется на пути. Но сейчас он совершенно миролюбиво с ней, Ведой, общался, и данный факт как-то, право, смущал.

— Я как-то уже встречал одного подростка в пустыне, который потерялся и искренне делал вид, что гуляет.
Веда повернула голову набок, в задумчивости приподняв одну бровь, продолжая смотреть прямо в яркие янтарные глаза собеседника — действительно, начало истории поразительно напоминало их со Штейном знакомство. Бесцельно бродившая по пустоши Веда (несомненно, являющаяся подростком в свои полтора года) пусть и не старалась сделать вид, что гуляет, но так оно и выглядело. Что ж, может, этому Штейну везет на подростков, или он хочет завести себе целый табор таких "бесхозных" ребят?
— В результате оказалось, что он беглый принц, персона нон-грата и за его голову была объявлена награда. Получилась бы забавная ирония, повтори ты его историю...
Ох, так Штейн все же рассказал ей эту самую историю, с которой была связана его шутка про принцессу. Веда задумалась: интересно, а среди всех тех прохожих, которых она встречала за свою жизнь, среди них были принцы и принцессы? Или хотя бы высокопоставленные в должности львы? Кажется, нет, но мы ведь никогда не можем утверждать точно. А он сам, Штейн, был ли он королем далекого прайда или его принцем? Есть в нем что-то неуловимо королевское и праздное, заставляющее трепетать, стоя перед ним.

Брошенное им "впрочем, неважно" заставило Веду отвлечься от собственных мыслей и вернуться к беседе со львом.
— Ты Веда.
Удивительно точное наблюдение. Она и правда Веда, хотя иногда об этом и хотелось поскорее забыть, убежать от одного этого знания, скрыться, — только где?
— Ты идешь.
В точку.
— Без особой цели, не так ли? Ты совсем одна? Тебе есть куда пойти?
Чтобы осмыслить сразу три заданных Штейном вопроса, Веде понадобилась пара секунд. Она отвела взгляд влево — хотя куда ни глянь, вокруг были лишь безмолвные пески пустыни — и задумалась. Были ли эти вопросы на самом деле одним замаскированным "если нет, идем со мной"? Если, выслушав ее, он уйдет — к чему тогда распинаться, рассказывать? А может, он все еще хочет убить ее?.. Нет, тогда такой большой парень вряд ли бы стал ломать комедию и хвастаться своим актерским мастерством. Так что тогда стоит ответить? Стоит ли отвечать вообще?

Веда глубоко вздохнула, а потом вернула печальный взгляд к глазам Штейна, оставшись к ним буквально прикованной.
— Даже не без особой. Вообще без цели. И я одна, — Веда на этих словах как-то затихает, укоризненно хмурит брови, — у меня нет никого. Были мать и брат, но я не видела их уже давно. Я существую... Существую в одиночестве.
Веда замолчала. Вокруг них на много метров простиралась безжизненная пустыня. Этой ночью она была необычайно холодной, и Веда чувствовала каждое колебание ветра буквально своим нутром. Это добавляло... Некой драматичности моменту, хотя кошке такие мысли в голову даже не приходили. Она просто вглядывалась сквозь легкую темноту в морду Штейна, и даже что-то видела в нем.
— А ты? — Веда взглянула на лежавшую поодаль самку гепарда, — вы?

И в этих словах сквозила какая-то необъяснимая надежда.

—→ Бескрайние луга

Не без выдоха лев отстранился от больных самок, позволяя старшей взять все проблемные вопросы на себя. Слегка дёрнув плечом, как бы скидывая с себя остатки запаха и возможной крови, Куоритч то и дело оглядывался на плетущихся рядом обречённых. Он никак не мог ускорить этот марш смерти - пришелицы и так из последних сил перетаскивали лапы. Скупой на похвалу, Куоритч ценил в львах (и некоторых не только львах) упорство и целеустремлённость, поэтому из его уст вскоре послышалось:
- Вы держитесь молодцом,/b] - то ли к старухе, то ли ко всем сразу обратился он, - [b]Ещё немного и вы будете у места.
Будь у Куоритча что-то вроде Зазу, он бы пинком отправил тукана сообщать мандрилу о столь большом количестве сложных гостей. Но птички рядом не было, да и вообще пичуга шарахались от Полковника похлеще сурикатов от гиен во время охоты.
Поэтому их процессия шла без предупреждения. И редкими фразами скрашивалось тягостная тишина:
- Насколько чума распространилась в вашем...прайде? - лев не был уверен, что угадал с размерами семьи, но это не было главным, - Будет, куда вернуться после ?..
Куоритч не был оптимистом. Он понимал, что старая самка вряд ли доживёт до излечения или возвращения - не важно. Во всяком случае, Земли Гордости могли принять её тело. Совсем другое - её внучки. Молодые львицы после того, как поправятся, могли идти, куда захотят - земли возле Баобаба священны и никто не посягнул бы на жизни их и до этого, не занеси их севернее. А две свежие львицы, пусть и пришлые, в ситуации прайда - хорошо.
- Рафики сообщил, что лекарство найдено и осталось собрать составляющие, - как бы для некоторого приободрения духа самок и анализа для самого себя высказался самец, - Скоро чума отступит.
Скорее бы только это скоро. Лев не без отвращения думал, что придётся тащиться на кладбище и встречаться с гиенами, которые в последнее время распоясались. Их королевишна куда-то делась, но дать ей профилактического пинка без последствий мог только Скар, которого, кажется, интересовало всё, что угодно, кроме как, Ахейю его раздери, вымирающего прайда!
Мгновенно помрачнев и излучая волны недовольства всем и вся, Куоритч, тем не менее, ещё раз оглянулся, проверяя, всё ли в относительном порядке с самками.
На горизонте  из тумана стремительно вырисовывался силуэт огромного дерева.

—→ Большой баобаб

→ Верхнее течение реки Кагера

Магде определенно куда больше нравилось сидеть попой на мягкой траве и чувствовать потоки легкого ветра ушами и шерстью, чем идти по твердой почве, которая если  и видела воду, то довольно давно. Камушки впивались в подушечки нежных лап, львица то и дело ойкала, шипела и рычала на каждый горячий промежуток местности, чем не могла вызвать фейспалм своего спутника-путеводителя.

- Магдалена, перестать изображать тушканчика, побереги мои нервы, - в усы рычит пятнистый и гребет лапами подобие печка, подбирая его когтями и отпуская обратно в землю; напрягался, пытался слушать всё вокруг себя, но вместо этого приходилось слушать недовольство рыжей львицы и наблюдать за ей изнеженной тушкой вокруг себя, - и как тебя те львы не убили о ближайший камень, женщина, я удивляюсь их терпению.

Магда застыла на месте, удивленно подняла голову на гепарда и тут же её слегка повернула на бок. Она не думала, что Магнус решит поговорить о не самых приятных годах жизни соей новой подруги. Даже больше - она сама не хотела о них говорить, но гепард явно говорит правильно, ведь рыжая вела себя весьма глупо.

- Прости, -  она говорит быстро; сказывает стыд, - мне просто скучно, познакомиться толком не успела ни с кем, а ты утащил меня буквально за хвост. Мог бы и сам пойти.

Рыжая последний раз пинает лапой камушек и смиренно замирает рядом с пятнистым, опуская уши под его суровым взглядом. Да, из них двоих ребенком была именно Магдалена.

- Я вытащил тебя из толпы болтунов дела ради, самка ты рыжая, - не успокаивает своего ворчания гепард, но хвост за спиной уже перестал подметать землю и послушно лег подле правой лапы, - видела ты тогда или нет, но над вашей группкой пролетел стервятник. Очень знакомый мне стервятник, - глаза пятнистого опасно сузились, но не в сторону заинтригованной спутницы, а куда-то в другую сторону, откуда несло пока еще легким душком гнили и смерти, - давно я с ним не имел радости поговорить, надо это исправить.

- А это не опасно? - искренне интересуется львица, ступая следом за Магнусом, на что тот лишь ведет лопатками и поворачивает на миг голову к львице.

- Не опаснее, чем чумой от здорового заразиться.

И пока Магдалена решала в уме эту головоломку, её лапы следовали за гепардом туда, где может быть находиться его давний знакомый.

Начало игры

Много чего накопилось в голове за последнее время, от количества передряг любому другому стало бы даже как-то не по себе, но только не Адаму. После всего того, что было с ним, он от части привык к тому, что постоянно что-нибудь происходит, часто доносятся печальные новости, от которых вся шерсть становится дыбом и по не воле начинаешь искать седину в гриве. Даже если не брать общую ситуацию в прайде, а просто покопаться в архивах памяти и вспомнить собственную, мягко говоря, неважную историю. Все события начиная еще с ухода отца из семьи и заканчивая не менее неожиданным уходом второй любви Адама... И откуда еще брались силы во что-то еще верить и продолжать жить, упорно отвергая мысль о самоубийстве? Сколько раз черногривый убеждался в том, что этот мир никогда не будет таким, каким хотелось бы его видеть, да и мало кто вообще об этом задумывается. К сожалению, такова была жить и ничего поделать нельзя было. И кто знает, сколько еще боли придется пережить на этом грешном свете. Так может тогда стоит забыть об этой адской боли навсегда, разделив душевные страдания с травушкой-муравушкой, бессмысленно коротая дни свои? На это мысли Адам резко остановил ход, на какой-то миг широко открыв глаза и опустив голову. И буквально сразу же лев скорчил недовольную и даже сердитую морду, насупив свои толстые черные брови и покачав головой.
- Нет! Ни за что снова! - вдруг с некой агрессией в голосе ответил самец сам себе. Стоило только мысленно перенестись в тот самый ужасный период в жизни и вспомнить "монстра", которым, он тогда стал - все это хотелось бы напрочь забыть , как все, о чем думал Адам до этого в миг улетучилось и наверняка еще нескоро посетит голову льва вновь, хотя кто знает...
Да и в целом, сейчас ли думать, вспоминать каждое злоключение, что уже произошло и полностью разочаровываться в окружающем мире? Ведь если так, то в чем смысл тогда был бежать среди ночи, пока весь мир спал? Ведь таким образом можно было и оставаться там, если нет никакой надежды на лучшую жизнь. А может все таки, стоит вспомнить старую фразу - "никогда не поздно", которая застыла в памяти уже давно и время от времени напоминала о своем существовании. И пусть после расставания с Джини Адам действительно очень долго находился в состоянии депрессии, но так-то пора бы уже взять себя в руки, но если бы это было единственным, что терзало его несчастную душу...
И все таки, пусть златошкурому и повезло незаметно проскочить мимо границ прайда, совесть так и шептала о том, что он бросил мать, бросил всех ради поиска какого-то лучшего места. Да, он понимал, что оставаться на родных землях означало в итоге скоропостижно погибнуть, сражаясь за несчастный кусок мяса, если таковой удавалось отыскать, и то если оно не заражено неведомой ранее хворью. Внезапно в голове еще раз прозвучали слова... те самые слова, которые сказала ему мать перед тем, как черногривый лев решился сбежать. В этой прощальной речи было все: и напутствие, и само прощание... и вообще все, что только можно было сказать. Будь Адам девчонкой - он бы непременно тут же разрыдался из-за всей трогательности события, но он держался, по крайней мере пытался, все же, негоже взрослому самцу разводить нюни, кто-то давно еще придумал, что мужики не должны показывать слезы, чтобы ни случилось... И вообще Адаму хотелось выглядеть в глазах матери сильным и решительным львом, которым она могла бы гордиться. Хотя скупая мужская слеза все-таки соскочила с глаза, но уже далеко в пути, когда уже вряд ли кто-нибудь мог увидеть все это.
Тяжело вздохнув, лев обернулся, быть может, в надежде разглядеть еще что-то родное позади, но разыгравшаяся песчаная буря не позволила увидеть что-то дальше нескольких шагов... Назад дороги нет, теперь же только вперед, где полно всего неизведанного и где кроется надежда в новую жизнь... И все таки в глубине души Адам надеялся, что ему повезет отыскать то самое место, где бы он почувствовал себя как дома, а может даже и лучше... И тогда он бы под своим же наблюдением привел туда же и своих родных, но только если сам не помрет здесь в пустыне под палящим солнцем, будучи в плену у бушующей песчаной бури. Было даже интересно, что раньше случится - лев эпично сжарится под адским солнцем или же заблудится в буре и сам умрет по естественным причинам...
Но хотелось бы, чтобы это путешествие в неизвестную даль не только вообще удалось, но помогло в итоге заново обрести самого себя и снова поверить в то, что еще не поздно... никогда не поздно все изменить.

Отредактировано Adam (13 Июн 2017 23:02:37)

Любопытство взяло верх, рыжая мелкой рысью ступала следом за Магнусом, покуда тот почти горделиво приближался к кучке птиц. Знакомых ему птиц. Магда с любопытством выглядывала из-за крупа пятнистого, разглядывая стервятников. Кажется, те собирались как раз отведать тушу падшего зверя. По шкуре Магдалены неосознанно прошла дрожь, ведь птицы фактически губили сами себя столь глупым поступком. Но в следующее же мгновение они уже развернулись клювами в сторону гепарда. Готовы драться за еду? О, Магда почти хихикнула, но шик Магнуса снова вернул на её морду неопределенность.

- Ба-а-а, кого это ветер принес? - задорно протянул Шкипер, - Ну здравствуй, мой пятнистый друг.

И неопределенность спала под новой эмоцией – удивлением. Синие глаза с удивлением взглянули на говорившего, отмечая у его пернатого тела определенный шарм, как бы каверзно в сторону стервятника это не звучало. Он не был пыльным или грязным, даже безумным не казался. Такой… Такой нормальный стервятник, который знает, что ему надо есть, а что – нет. Вроде бы.

- Какими судьбами? Я смотрю ты подружкой обзавелся?

Магдалена всё же хихикает и выходит вперед, пока Мангуст отвлекается на попытку поймать свою упавшую от вопроса челюсть. Львица улыбнулась и легко кивнула пернатому, здороваясь.

- Добрый вечер вам, Шкипер? – конец фразы был почти вопросителен, ведь львица лишь мельком услышала его имя, - нет, нет! Мы. Он. Магнус мой друг и учитель. Он с радостью согласился учить меня травничеству.

- И почти пожалел об этом на следующее утро, - скупо добавил гепард, вернув челюсть на родное место, - Шкипер, я вижу, твои ребята осматривают труп. Какой уже по счету был внешне здоров?

Гепард говорил без лишних сюсюканий, словно так всегда со стервятниками говорил, но на попытки заговорить Рико, он прижал уши к морде и недовольно зашипел, явно не понимая столь сломанный диалект пернатого. Благо, сам Шкипер частично перевел фразу своего подчиненного, а следом отправил своего Рядового на дегустацию.

- Я однажды его от несварения лечил, - комментирует Магнус героический поступок младшего стервятника, не позволяя Магделене-лапушке спасти падальщика от опасности ценой своего брюха.

Просто сел ей крупом на хвост и пусть хоть обворчится. Да и Шкипер сам хотел видеть работу каждого своего подчиненного.

- Гм, - задумчиво хмыкает пятнистый, когда видит удачный исход эксперимента, отпуская хвост львицы на вольную волю, - что скажешь, мой пернатый друг, саванна может вздохнуть спокойно? Чума покинула наши земли?

И в ожидании ответа совсем не заметил, как заботливая Магда взяла в передние лапы бедного Рядового и принялась почти нежно покачивать, принюхиваясь влажным носом к его животу, пытаясь определить по громкости урчания, возможные последствия уже не пойми какой вынужденной дегустации.

- Бедненький, тебе так плохо? – тихо урчит рыжая, укоризненно смотря на Шкипера и еще двух его дружков, один из которых лишь пару мгновений назад перестал напевать погребальную мелодию, - хочешь, я твоего главного за хвостовые перья потаскаю?

Троица старших грифов с упоением наблюдали за тем, как Рядового скрутило от собственного же страха. И да, причина была именно в нем, никак не в трупе. У грифов вообще желудки были из стали, судя по тому что обычно рассказывал гордый собой Шкипер, поэтому им не было страшно практически ничего. Кроме страха, как ни парадоксально, из-за чего сейчас Рядовой и накрутил себя, выдумав себе все побочные эффекты.

- Я однажды его от несварения лечил, - как-то мимоходом сказал Магнус, от чего Шкипера слегка передернуло.
- Не говори об этом так, будто ты - заботливая мамаша, которая делится первыми туалетными подвигами своего тугосери, - с толикой язвы бросил гриф, после чего прокашлялся и уже обратился к Рядовому, - Все, оставить, Рядовой. Ты молодец.
Гордая улыбка Шкипера не могла не воодушевить Рядового, и все несварение будто крылом смело. Впечатлительный и сентиментальный Рядовой тут же поспешил поблагодарить командира.

- Что скажешь, мой пернатый друг, саванна может вздохнуть спокойно? Чума покинула наши земли? - обратился к Шкиперу гепард после того как Рядовой вернулся в ряды своих соратников, а те со сдержанными, но искренними улыбками и дружескими ударами крыльев по спине, которые, честно говоря, со стороны выглядели не такими уж и мягкими, встретили своего самого младшего и неопытного напарника. Что ни говори, а это была очень дружная птичья семья, в которой каждый из птиц чувствовал себя на своем месте. Даже Рядовой, на месте которого любой другой из их группы уже давно взбунтовал, чувствовал поддержку названных братьев. Только вот со стороны их любовь воистину могла выглядеть не совсем любовью.

- Думаю, да. Конечно, стоит быть осторожным, ведь некоторые трупы еще наверняка остались чумными, но я уверен на все сто процентов, что ни один зверь более не переносит этой поганой заразы, - настолько уверенно и беспрекословно звучали слова Шкипера, что попытаться оспорить их было бы глупо, - Но! - резко выкрикнул птиц, привлекая внимания Магнуса к себе, - Это не значит, что мы будем бездельничать. У нас много работы, и мы выполним ее без с*чка, без задоринки.

И в то время как Магнус и Шкипер беседовали о чуме, у трех остальных его товарищей и одной рыжей бестии была своя суматоха.
Не заметив аккуратного и тихого приближения грациозной охотницы, Рядовой вдруг оказался пленником огненно-рыжей самки - та принялась тискать беднягу, вызывая тем самым забавное негодование со стороны самого Рядового, и тихий смех со стороны его друзей.
- Бедненький, тебе так плохо? - Рядовой попытался что-то сказать и вырваться из крепких львиных лап, но был бессилен, - Хочешь, я твоего главного за хвостовые перья потаскаю?
Заманчивое, конечно предложение, на которое Рядовой ответил протяжным "эээ", что не могло не привлечь внимания всех остальных трех грифов. Даже Шкипер, который, казалось бы, был увлечен беседой с Магнусом, резко повернул голову к Рядовому и многозначительным взглядом уставился на того. Юный гриф быстро увел взгляд от начальника на Ковальски и Рико, но те выглядели не менее угрожающе. Особенно Ковальски со своей медленно топающей лапой и Рико, который даже намекать ни на что не хотел, а напрямую ударил пернатым кулаком по второму крылу. Рядовой нервно хихикнул, и ответил, что лучше бы Магдалена его просто выпустила. В глубине души каждый из птиц хотел, чтобы кто-нибудь уже потаскал Шкипера за хвост, и у каждого из них на то были свои причины. Если Ковальски и Рядовой зачастую просто уставали от его напыщенности и постоянных приказов, то вот Рико просто хотел бы словить лулзов подобного зрелища.

- Что ж, пора нам отчаливать, - громко сказал Шкипер, а на эти слова вся его команда слетелась в одну небольшую кучку, - Был рад повидаться, жаль вы не голодны. До новых встреч, мой пятнистый друг и его рыжая подруга.
Ну и напоследок, вся пернатая четверка решила отпраздновать еще одно сделанное дело своей любимой фишкой - фирменные "дай крыло" с характерными громкими шлепками и смачным подзатыльником Рядовому в конце.
- И не забывайте, - напоследок крикнул двоим кошачьим Шкипер, когда вся команда уже поднялась в воздух и парила над ними, - Ты - то, что ты ешь. А я не хочу, чтобы ты стал чахлой, убогой заразой, амиго. Да и от несварения тебя уже вылечить у нас не получится. Охотьтесь на свою еду, а всякие останки мы и сами доедим!

***

Шкипер не солгал, когда сказал Магнусу, что они полетят и дальше патрулировать окрестности на предмет трупов. Он, конечно, уже не верил, что какие-либо зараженные животные все еще есть, но каждый раз хотел убедиться в этом еще сильнее. Да и к тому же, что им оставалось еще делать?
- Шкипер, два хищника на десять часов, - строго отчитался наблюдательный Ковальски, что стало знаком для остальных к снижению.

Однако приземляться те не стали, лишь стали кружить над незнакомыми хищниками.
- О, еще один пятнистый и волосатый, - не удержался Шкипер, что почему-то сильно рассмешило Рядового:
- Ага! Прям как тот гепард и львица!
На что бедный болтливый птах тут же получил смачный тюк клювом по голове от Шкипера.
- Эй, вы там, внизу! Все в порядке? - тут же он попытался уйти от темы, и поняв, что в особой помощи незнакомые хищники не нуждаются, вся группа полетела дальше. Лишь отдаленным эхом ругательства Шкипера отдавались по округе:
- Рядовой, ты балбес! А что если они теперь увяжутся за ними? Я прекрасно помню наше с тобой знакомство, и я не хочу подобной судьбы для Магнуса...

→ В неизвестном направлении

Магда не успела толком проститься с пернатыми дружками Магнуса, но поняла явное и неоспоримое – все они были хорошими друзьями и готовы были друг за друга глотки порвать. Это она про стервятников, если что. На гепарда она лишь хихикнула и шлёпнула лапкой меж лопаток, когда тот закатил глаза на звуки самки. Магнус нравился ей вот таким: рассудительным, серьезны, хмурым и даже местами ворчливым, точно Магда для него не просто ученица-спутница, но и… тоже друг? Кто знает.

- А знаешь, - усмехнувшись, рыжая потянулась, всей своё гибкой шкурой неосознанно красуясь перед травником, покуда тот незаметно следил за каждым её движением, пусть при этом и старался делать морду кирпичом в сторону давно умершего животного у лап, - я рада, что встретила тебя. Пусть я и была в плену, но слишком привыкла быть с кем-то. Одной гулять – невозможно и скучно.

- А еще спокойно и нервы никто тебе не поедает лишним словесным шумом, именуемым разговором, - договорил за подругу пятнистый и резко пригнулся, когда лапа с немым «ща по затылку получишь», пролетела точно над ушами хищника. Вот уж реакция Магнуса никогда не подводила и явно была лучше реакции Магдалены, которая сейчас фыркала и пушилась на травника, шлепая хвостом по своим бокам.

- Пойдем уже, надо сказать твоему брату, что чума отступила и нет больше причин для всех этих кустарничьих экзекуций.

- Лааадно, уговорил, - сменив гнев на милость, рыжая пошла следом за Магнусом, но и десятка метров не прошла, заметив вдалеке две пары вполне кошачьих силуэтов, - Эй, Магнус, смотри. Пошли, познакомимся!

И побежала раньше, чем пятнистый выругался, опустил уши и бросился следом. Конечно же, обгоняя Магдалену и становясь точно между ней и незнакомцами, когда рыжая самка уже могла отчетливо разглядеть цвет шкур и глаз той пар одиночек. Кажется, тот был зол и теперь уже сам хвостом массировал свои задние лапы, крайне живописно описывая Магде, что и как он с ней сделает, если та головой не начнет работать.

Рыжая пристыдилась и опустила морду, вспоминая и о недавней болезни, и о предосторожности. Пригляделась к котам и пошла более медленно, водя плечами на тяжелый взгляд Магнуса в свою спину. Подойдя еще ближе, рыжая прочистила горло и поприветствовала одиночек:

- Добрый вам вечер, - протянула самка и улыбнулась льву и полукровке, обратив на неё несколько больше внимания, чем могла уделить незнакомцу, - не хотела подслушивать, но вы ищете плодородные земли? Не так далеко отсюда расположился Прайд Фе…

ДЫЩ.

Магнус как раз-таки умело дал львице по ушам, ибо она явно не понимала, что и кому болтает. Он критично оглядел пару, прежде чем хмыкнуть себе под нос и что-то там шепнуть растерянной Магдалене на ухо. Та лишь кивнула и постаралась проявить больше серьезности в данном разговоре.

- В данное время вы вряд ли найдете себе пристанище. Из-за чумы земли многих прайдов и семейств закрыты.

- Да и выглядите вы подозрительно, - между делом подметил Магнус, лениво вылизывая правую переднюю лапу, - уж не чума ли на ваших мордах столько усталости отражает?

Отредактировано Магдалена (30 Июн 2017 18:03:21)

— А разве тебя не должны искать родители?  — чуть смягчив голос, спросил африканский лев.
— Ну... это долгая история... — Оствинд не собиралась тут же раскрывать все карты. Кто захочет жаловаться на проблемы первому попавшемуся под лапу льву? Сейчас не время для душевных бесед, хотя, вполне возможно, когда-то в будущем она поведает новому попутчику историю, что больше всего ранила душу и сердце Оствинд.

Но в любом случае самец согласился странствовать вместе до благоприятных, плодородных земель, а это очень радовало Ости и бесило Ниши. Змей чувствовал себя пустым местом: никто не слушает, не обращает внимания, хотя питон не такой уж и маленький по размерам. Ниш злобно посмотрел на пятнистую, после попытался что-то сказать, но не успел: к ним приблизились двое кошачьих — львица и гепард, которые были явно старше подростка. Ну, да. Подростки в одиночку редко путешествуют, поэтому даже сомнений не было в том, что новые лица старше леопона.

В животе неожиданно громко и протяжно заурчало. Эх, сейчас бы сочного и вкусного мяса какой-нибудь  антилопы или буйвола. Как же хочется есть, да и лапы постепенно ослабевали, сильно мешая перемещаться в пространстве. Из-за всего этого можно было невооружённым глазом заметить усталость на мордочке, немного дрожащие при ходьбе лапы, потухшие глаза, вялость в речи. Плюс непереносимость жары тоже дала о себе знать: голова периодически тяжело опускалась вниз, будто желала прилечь и поспать. Такими темпами недолго осталось до солнечного удара.

И от гепарда последовал вполне логичный вопрос о здоровье полукровки и африканского льва, который выглядел, как и самка, не лучшим образом. Оствинд от удивления раскрыла пасть, услышав про серьёзную, ранее неизвестную ей болезнь.
Ого! Из-за этого прайды даже границы закрывают? Наверное, действительно чума опасна, — подумала Вин.
В детстве родители не уделили должного внимания объяснению многих вещей, потому что всегда были заняты мыслями о поиске пропитания и места с условиями получше. Незнание Винди чего-то важного теперь обыденность.

— Чума? Какая? Первый раз об этом слышу, — полукровка в недоумении переглянулась со змеем и обратилась к гепарду. — Не думаю, что я больна. Да и питон выглядит здоровым. Ты как? Чувствуешь что-нибудь внутри?
Винди, как чуть выше было упомянуто, никогда не слышала о чуме, да и вообще не в курсе, что происходит вокруг, так как её не особо волновало и не волнует положение дел в окружающем животном мире. Конечно, леопон не наделена крепким и стойким иммунитетом, поэтому иногда простужалась, но не более.
— Что? О чём ты? Я прекрасно себя чувствую, готов ругаться на странных незнакомцев и на тебя, безмозглый подросток! Пошли уже отсюда!
— Ну, вот. Опять ты за своё, зануда, — уныло произнесла Оствинд и, решив не зацикливаться на надоедливом друге, обратилась к остальным. — Ладно, раз так случилось, давайте познакомимся. Меня зовут Оствинд, а вас как величать всех?

Что-то подсказывало льву, что все-таки зря он начал волноваться. Во первых, Адам действительно не замечал ничего такого, что дало хотя бы какой-то повод для беспокойства о своем здоровье. Нет, конечно, и так понятно, что первые дни инфекция может быть незамеченной, однако и ситуации такой не было, где можно было бы заразиться этой страшной болезнью. Даже с погибшим от чумы другом он не виделся в последние дни его жизни, за что от части Адам сильно корил себя. Все-таки, с точки зрения дружбы, он должен был поддерживать больного приятеля, который угасал на глазах... Между прочим, именно из-за  болезни и смерти друга, Адам и узнал о симптомах чумы. Кто-то сообщил через общих знакомых, наверное.
Но сейчас не будем говорить о прошлом, ведь, как говорится "Нельзя изменить прошлое, но можно изменить будущее!", потом стоило очень постараться ради благополучной жизни в дальнейшем. А тем более это было желанием его матери и семьи в целом, которые хотели для Адама лишь самого лучшего. А это означало лишь то, что лев не имел права подвести своих родных. Но, как бы там не было, им двигало не только чувство долга, но и интерес к тому, способен ли он дойти до цели. Достаточно ли он целеустремлен? Именно это и выяснится в дороге, точнее, это уже происходит! Но возможно он бы и сдался когда-нибудь, если бы не встретил незнакомцев в виде небольшой пятнистой самочки с питоном-ворчуном, а затем еще и львицу с гепардом. И хоть поначалу подозрения так и лезли в голову, что это могут быть шпионы из прайда Скара, которые по приказу тирана отправились следом за беженцем. Хотя для шпионов они вели себя слишком дружелюбно... Или это всего лишь маска такая? О, знать бы наверняка! Но если все это казалось таким подозрительным и опасным, то почему тогда Адаму хотелось пойти следом за львицей и гепардом? Не потому ли, что это действительно единственный шанс избежать верной смерти в жаркой пустыне, где, между прочим, становилось чуть прохладнее.
В это же время пока Адам был погружен в размышления о том, стоит ли все-таки доверять незнакомцам, пятнистая кошка что-то там говорила о чуме, но вот что конкретно она говорила лев умудрился прослушать. То ли его мозг решил, что это ему не нужно, то ли мир философствований оказался гораздо сильнее, что в то время нее выпустил разум черногривого из своих объятий, но факт остается фактом - речь миниатюрной кошки прослушана. Однако это ли является самым важным, если сердце тревожит другое? Так что вот может быть поэтому слова рыжей львицы Адам не пропустил. Ну что ж, лев был согласен на осмотр, тем более необходимость этой процедуры была понятна, да и, к тому же, ему самому хотелось бы знать наверняка, что он не болен, даже если ничего такого не чувствовал. Вместо того, чтобы сказать что-то, лев лишь кивнул, выражая таким способом свое согласие и понимание ситуации одновременно. Нельзя сказать, что процедура осмотра была такой уж долгой, но от того, что она была воистину неприятной, казалось, что она длилась вечность. И даже улыбка проверяющей его львицы не особо успокоила, хотя по логике должна была, ибо были мысли о том, что могло обнаружиться что-то, о чем сам Адам мог не знать, а помимо этого обладало ощущение, что пытаются найти самое слабое место на теле, чтобы пробить кожу да прикончить поскорее. Пусть Адам и старался скрыть свое неудовлетворение от процедуры, морда все равно не выглядела радостной, хотя было бы странно, если бы он улыбался как сумасшедший. Но благо, все быстро закончилось и наконец измученное тело оставили в покое и самец мог выдохнуть спокойно уже хотя бы из-за этого. К счастью, выяснилось, что ни леопон, ни лев не оказались больны, по крайней мере так сказали проверяющие, ну, пусть так и будет. Стоило львице сказать, что теперь они все могут отправится на территорию прайда, о котором в начале, видимо, и была речь. Пусть речь гепарда заставила задуматься, хотя на самом деле ничего такого не было, ведь это и так было понятно вроде бы... Но добродушная львица убедила, что это именно то самое место, которое Адам так искал все это время. Ох, если бы это оказалось правдой! Возможно было рановато радоваться, так как можно было ожидать чего угодно, никогда не знаешь, что может произойти. Но в этой ситуации лев просто не мог не растянуть губы в искренней улыбке, вызванной радостью и чувством облегчения на душе. И, к тому же, быть самим собой - это то, что было важно не только для того, чтобы воспроизвести хорошее впечатление в новом прайде, но и в жизни в целом. А вот лицемерие никого не красит, а лишь только приносит боль другим, о сколько же раз Адам с этим сталкивался...
- Итак, отправляемся? - спросила та самая оптимистичная львица.
- Ну да, раз такое дело. - тут же ответил черногривый, который даже не смотря на свою усталость пытался оставаться самим собой и тем самым не оттолкнуть от себя других, а еще напрочь отбросить подозрения и больше к ним не возвращаться. Лев был полностью готов идти дальше, дабы закончить это затянувшееся путешествие. И тут он наконец услышал имена новых знакомых, значит львицу звали Магдалена, а гепарда - Магнус.
- Оствинд и... и друг Оствинд. - уши светлошкурого льва уловили вот такое вот помимо имени леопона, ну в прочем не удивительно, ведь он еще не назвал свое имя в целях предосторожности, хотя... если бы это были шпионы из прайда Скара, они бы и так вычислили его, потому было принято решение все-таки представиться:
- Ах да, меня зовут Адам. - произнес самец, ведь по сути не было нужны страшиться более, а уж чему суждено случиться, того не миновать. Да ну и разве сейчас нужно было думать о чем-то негативном, когда жизнь вроде бы повернулась светлой стороной? Таким образом Адам, бросив секундный взгляд на Оствинд, последовал за новыми знакомыми на новые для себя земли.

—→ Изумрудные луга —→

Отредактировано Adam (28 Июл 2017 21:54:34)

«Старый дурак».

***

Неизвестно, как обстояло дело с «дурачеством», но Мгени действительно был довольно стар. Если бы львы вели летоисчисление так же, как люди, то одиночка с уверенностью сказал бы о том, что вот буквально неделю назад ему стукнуло ровно тринадцать лет. Старик родился ещё тогда, когда на Землях Гордости правил дед Муфасы, а владения самого прайда процветали: трава была зелена, реки – полноводны, стада - неисчисляемы. Как же давно это было…

Однако всё имеет свойство меняться. Одни короли умирали – от старости, болезней, несчастных случаев, заговоров, – их место занимали другие. Законы менялись, границы передвигались, соседи появлялись и исчезали. Однако по большей своей части всё оставалось прежним.

До прихода к власти Скара. Вернее, на тот момент – лишь к регенству.

Приход клана Шензи на Земли Гордости оказал огромное влияние не только на жителей прайда, но и на все окрестные земли тоже, особенно когда бóльшая часть травоядных ушла с территорий Скара. Нападения гиен на одиночек стали учащаться, и если в тех случаях, когда это делалось ради отбора свежепойманной добычи, действия клана ещё можно было понять – в конце концов, выживает сильнейший, независимо от того, каким способом он это делает, – то, казалось бы, беспричинные атаки в какой-то момент переполнили чашу терпения Мгени. Не привязанный к земле семьёй с её заботами и обязанностями, старик пару лет назад принял для себя тяжёлое решение – покинуть земли, так долго служившие ему домом, и найти покой в Оазисе, о котором он слышал от других одиночек, пришедших с юга. Этот зелёный островок посреди пустыни был не менее прекрасен, чем бывшее место обитания льва, однако не так давно Мгени почувствовал, что вот-вот умрёт. Не желая бродить вечность в облике духа на чужбине (пусть и такой уютной), старик решил вернуться обратно, чтобы спокойно помереть там, где родился и прожил большую часть своей жизни.

Переход через пустыню, который лев, будучи ещё в здравом уме, начал вечером, дался ему достаточно легко (не схватил солнечный или тепловой удар – и на том спасибо). Как только песок под лапами сменился каменистой поверхностью, Мгени прикрыл глаза и вдохнул воздух. «Дом». Лапы покалывало от нетерпения, поэтому, стоило одиночке увидеть ближайшее возвышение в виде валуна, он, будто двухлетний молодец, птицей взлетел на него в надежде увидеть на горизонте зелёные поросли родных Облачных степей – и какая разница, что вряд ли он сможет что-то разглядеть в ночной тьме.

И в этот момент произошло нечто невероятное.

Ослепительная вспышка вдруг превратила кромешную темноту ночи в яркий солнечный день, а затем, не успел Мгени толком ничего понять, как землю вдруг тряхнуло, да так сильно, что старик полетел на землю, крепко приложившись спиной сначала о валун, на котором он стоял, а затем – о землю. Боль пронзила тело старого одиночки, волной прокатившись от макушки до самого кончика хвоста, да такая сильная, что Мгени потерял сознание.

***

«И чего тебе в Оазисе не сиделось?..» – что ещё оставалось делать старику с переломанным хребтом, как не полумёртвой тушей валяться на земле в ожидании того, кто сможет закончить его мучения?

Прошло всего несколько часов с того момента, как, очнувшись, Мгени почувствовал адскую боль в спине и осознал, что не может пошевелиться. Первые несколько десятков минут он лишь осознавал, в каком положении оказался. Затем начал пытаться позвать на помощь, но разве можно было найти кого-нибудь живого в пустоши? Пустынный ветер да старого полоумного льва – вот и всё, что вы могли бы обнаружить в этом забытом Предками месте.

Хотя, может, он был не таким уж и полоумным, как сам же о себе думал… Спустя ещё некоторое время, которое Мгени провёл лёжа на земле, разглядывая звёзды на ночном небе и вспоминая всю свою длинную жизнь, одиночка в конце концов вспомнил о родной бабке – о ней и том, что она умела. Потомственная шаманка, она пыталась передать своё ремесло внуку, но Мгени, будучи тогда ещё подростком, представлял из себя не самого лучшего ученика, а когда желание учиться проснулось в нём, бабка уже померла. Тем не менее, старик пронёс через свою жизнь часть того, что так усердно старалась втолковать ему родственница. Как результат – несколько долгих десятков минут воспоминаний, мучений, неудачных попыток и, наконец, призрачный дух тушканчика, ускакавший в сторону водопадов Зулу.

«Ещё немного, - измученно подумал Мгени, прикрыв глаза, - тебе осталось потерпеть ещё немного. И потом ты сможешь присоединиться к Предкам».

—→ Восточные берега реки Зимбабве

Поиски брода не заняли много времени. Подстегиваемые охватившим всех животных страхом, львы не теряли времени, и вскоре смогли заметить, как парочка жирафов опасливо пересекает реку в особо широком ее месте. Будь сейчас обычный день, Ферал бы подумал десяток раз, прежде чем соваться в воду. Но теперь, когда сама земля продолжала снова и снова содрогаться от ужаса, даже крокодилам было не до охоты.

Лев во что бы то ни стало хотел оставить между собой и пылающим вулканом как можно больше километров. Теперь они покинули приближались к границам прайда Скара. Баобаб остался где-то позади; гепард фыркал и принюхивался, видимо, опасаясь гиен. Но сейчас можно было прогарцевать галопом по самой скале Прайда: все вокруг были слишком испуганы бушующей в опасной близости стихией, и вряд ли кто-то вообще обращал внимание на троицу хищников, уверенной рысью следовавшую куда-то в ночь. Таких компаний здесь было немало, порой попадались совершенно разномастные животные, которых страх согнал в одно стадо. Пару раз из-под самых лап самца выпрыгивали мелкие животные, но сейчас Ферал даже подумать не мог об охоте.

Наконец, размытая дождями почва перестала хлюпать под лапами. Пустоши не были приятным местом, но там, по крайней мере, можно было идти и не бояться, что вот-вот поскользнешься и шлепнешься пузом в холодную жижу. Сказать по правде, серый всегда старался избегать пустоши. Охота на ней никакая, солнце жарит и палит, а шкура у льва, как назло, темная, солнышко такую любит и старается нагреть со всей мочи. В общем, удовольствие средненькое.

Впрочем, сейчас была глубокая ночь, солнце давно зашло, так что львы, как настоящие герои, не оглядывались на взрывы, гремевшие за их спиной. Килиманджаро продолжал подсвечивать окрестности, хотя свечение уже померкло по сравнению с первой, самой яркой вспышкой, от которой в глазах Ферала все еще плавали огненные круги.

— Здесь, вроде бы, поспокойнее, — наконец, проговорил лев, — если где-то вообще может быть спокойно.

Хотя вершина Килиманджаро теперь была укутана плотной пеленой черных облаков пепла, сквозь них все равно пробивались зловещего вида огни; силуэт вулкана был подсвечен текущей по его склонам лавой, — и видно это было из любой точки саванны. Ферал, бросив в том направлении быстрый взгляд, вновь отвернулся, опустив задницу в какой-то примятый куст. Может быть, кто-то из его семьи все-таки успел спастись, не мог же он быть единственным львом из потомства Шайены, кто решился покинуть прайд и уйти на вольные хлеба. Возможно, и его мать, — если, конечно, болезнь ее пощадила, — могла успеть уйти... Сейчас проверять это было самоубийственно, и сердце льва терзала колючая тоска. Не оставляло его и беспокойство за Риддика, хотя он и знал, что баобаб находится по эту сторону реки, и огонь до него не доберется. Хотя он пытался не показывать свое беспокойство Шави, выходило, похоже, не слишком хорошо, раз уж даже гепард взялся смотреть на него так сочувственно.

Лев сглотнул застрявший в горле непрошенный комок. Когда он снова заговорил, голос его не дрожал, хотя и был непривычно хриплым от долгой ходьбы и дыма, которого в воздухе было полно — даже здесь, на порядочном расстоянии от вулкана.

— Вот только охота, похоже, сегодня у нас испорчена: не удивлюсь, если на ближайшие километры не осталось ни одного живого существа.

Боль несколько поутихла. Вернее, как поутихла… Мгени просто не чувствовал большую часть своего тела. Сначала было безумно больно, потом он был полностью сосредоточен на воспоминаниях и сотворении духа-проводника, и вот только теперь, лёжа без движения в ожидании чьей-то помощи (а убийство ради прекращения мучений он считал помощью) лев осознал, что больше не чувствует боли. А ещё он осознал, что за то время, что он тут провёл, Пустошь успел покрыть тонкий слой белого нечто. Мгени за всю свою долгую жизнь ни разу не видел снега и, более того, ни разу не слышал о существовании оного, поэтому понятия не имел, что это такое. Как следствие – поначалу он решил, что всё-таки умер и попал на небеса, а это белое нечто, покрывшее собой всю землю – облака, которые отныне будут находиться под его лапами. Решив, что уж теперь, когда он, наконец, отмучился, он может подняться, одиночка попробовал пошевелиться. Как результат – слабое движение передними лапами (видимо, спину переломило где-то чуть ниже лопаток) и острая вспышка боли. Настолько острая, что Мгени не сдержался и зарычал от боли на всю округу. Только вот кто мог его услышать в этой пустынной местности?..

В нескольких сотнях метрах от лежащего на земле одиночки дух тушканчика в этот момент растворился в воздухе.

***

Прошло ещё какое-то время, прежде чем старик услышал чьи-то шаги позади себя. Тут же насторожив уши, Мгени по инерции хотел было повернуться, чтобы встретиться с этим «кем-то» лицом к лицу, однако, понятное дело, сделать это у него не получилось – лишь надсадное рычание вырвалось из глотки старого одиночки. Тем временем хруст снега под лапами раздался вновь – незнакомец подошёл чуть ближе, но всё ещё молчал. Мгени было принюхался, стараясь уловить запах чужака, но слабый ветер дул ему в морду, поэтому ничего у старика не вышло.

– Вам нужна помощь? – голос принадлежал явно юному существу. Он уже не обладал детской писклявостью, но и взрослое рычание в нём тоже не слышалось. Подросток. Подросток или совсем молодой лев.

Мгени прикрыл глаза и вздохнул. Лучше бы это был кто-то взрослый. Кто-то, кто уже достаточно повидал в этой жизни. Кто-то, для кого убийство сородича – пусть и из лучших побуждений – не станет бременем, которое ляжет на его плечи до конца жизни.

Но не успел старик сказать и слова, как вновь раздались шорох песка и хруст снега и его спаситель, обойдя обездвиженную тушу льва, встал прямо перед его мордой. Мордой, на которой сначала появилась гримаса искреннего удивления, а потом – отвращения.

Гиена. Ему и так было слишком плохо, а тут Предки ещё послали ему гиену!

– Что случилось?

– Иди, куда шёл, – довольно грубо ответил Мгени метису. Будет он ещё принимать помощь от лапы падальщика! Нет уж! Увольте!

– Я лекарь, – как ни в чём не бывало тем временем продолжил крокут, – я могу вам помочь.

Ответом на это был лишь презрительный хмык да демонстративно отведённые в сторону глаза. Крокут на уходил, Мгени продолжал бездумно смотреть в постепенно светлеющее небо. «Да когда же ты уже уберёшься?» – стоило ему подумать об этом спустя, казалось бы, вечность неловкого молчания, как падальщик, наконец ожив, что-то шепнул шакалу (прекрасная компания!) и ушёл.

– Ну а ты чего сидишь? – не более приветливо через какое-то время бросил Мгени шакалу. – Проваливай.

И всё же волк проваливать не спешил.

Старик уже готов был сойти с ума от сложившейся ситуации – попробуй, не имея возможности пошевелиться, провести несколько долгих десятков минут в молчании наедине с каким-то левым обитателем саванны, который только и делает, что смотрит на тебя да время от времени пытается выловить блох из собственной задницы! Обстановку разрядила вернувшийся метис. Да ещё и не один, а с половинкой кокоса, полной воды. Едва заметив плескавшуюся жидкость – заметив настолько, насколько ему позволяло его положение, конечно же, – Мгени тут же почувствовал сухость в горле, которое не замечал до сих пор. Но разве мог он с радостью наброситься на воду, которую принесла гиена?

Недолго думая, с резким «Убери это!» Мгени протянул переднюю лапу к кокосу и намеренно опрокинул его так, что большая часть воды тут же разлилась на песок. Он боли, вызванной столь резким движением, старик зарычал и зажмурил глаза. Он пролежал так какое-то время, пока волна боли не пошла на убыль, после чего открыл глаза – подросток по-прежнему находился рядом. И вода, оставшаяся на самом дне кокоса, так и манила…

Может, всё же не стоило ему быть настолько резким?..

Начало игры

Сегодня было достаточно свежо, если учитывать то, что я направлялась к пустыне. Солнце всё выше поднималось, обещая стать настоящим испытанием для всех животных, что находятся здесь.  Небо было прозрачно голубым, чистым. Не считая редких пушистых облаков, что тонкими рыхлыми струйками плыли по небу, совершенно не портя его гармонии. Бесконечное  сотканное из множества оттенков жёлтого поле растилась на сколько хватало глаз. Сухая пожухлая в некоторых местах трава шелестела, качаясь  от потоков лёгкого ветерка, переливаясь на солнце.

Я была заворожена красотой местной природы, и не смогла не остановиться, что бы запомнить эту безмятежную картину, ведь раньше я никогда не видела настолько сухих лугов. В том месте откуда я пришла повсеместно была яркая, сочная трава, что поражала своим глубоким цветом. Реки пронизывали прекрасную долину, и там я жила без трудностей. Но ещё ни разу я не пожалела о том , что ушла. Ведь ещё нигде я не видела такой разнообразной и красивой природы. Ни один простой луг с зелёной травой не сравнится с этим солнечным озером или заросшими растительностью джунглями, где ни на минуту не бывает тихо и где витают запахи неизведанных трав и животных.

Но, кажется, я слишком увлеклась раздумьями об этом чудесном месте. Мне нужно было идти дальше. И я искренне надеюсь не заплутать в пустыне, пусть я недавно достаточно удачно поохотилась и вдоволь напилась воды, пусть и не такой чистой как хотелось. Умирать от обезвоживания, видя миражи мне совершенно не хотелось, потому я так подготовилась к переходу через эту бесконечную и безжизненную пустыню, что лежала за этим лугом, пронизанным одинокими деревьями, некоторые из которых почернели от сухости.

Ветер трепал мою шерсть, а сухая почва неприятной пылью оседала на моих лапах, делая их песочного цвета. Я недовольно замахала хвостом, потряхивая лапами, что бы избавиться от этого мерзкого ощущения, совершенно осознавая, что это бесполезно. Бросив это бессмысленное занятие, я побрела дальше. Высокая трава закрывала меня от палящего солнца, но она стала редеть и уменьшаться в размере, открывая моему взору бескрайние пески. Они поразили меня до глубины души. Эти мёртвые земли, которые точно были побольше этого, теперь казавшимся таким жалким клоком земли, лужка, тянулись везде, а огромные песчаные насыпи ( по-моему их называют дюнами), так похожие на горы, попадавшиеся мне на пути, были просто поразительными.

И снова замерев безмолвном восторге, я стояла, не обращая внимания на мир вокруг. В этот момент для меня не существовало ничего вокруг, кроме меня, ветра, играющего с моей шерстью, чуть припекающего солнца, ярким диском висящим в небе.  Мои чувства кроме глаз, что чётко ловили каждую черту, отключились. На меня так и нападут, а и не замечу. Но мне хотелось сохранить это на всю жизнь, я хотела это помнить, что бы рассказать это своим детям и отцу, если найду его.

Отредактировано Эстер (8 Мар 2018 13:02:42)