Эрооу легко перепрыгнул через особо сильно выгнутый корень какого-то дерева и тут в его глаза снова ударило яркое солнце. Он стоял на краю огромного луга, тянувшегося далеко-далеко. Бездонное ярко-синее небо окутывало всё вокруг, ветер путался в траве, заставляя её волноваться, словно воду в озере. Эти золотые волны вызывали чувство совершенного покоя, защищённости, счастья... вдали рос, укрытый зелёной дымкой листвы, тропический лет - такой же, из какого они с Шайкой только что вышли. Паутина лёгкого, прокалённого зноем воздуха опутывала, принося нежные ароматы трав и вереска.
Блаженство.
Белогривый тихо последовал за подругой, а когда она заговорила, приблизился к ней так близко, что стало прекрасно слышно её тихое, размеренное дыхание. На протяжении всего монолога Шаи Роу кивал, соглашаясь с подругой, а потом, когда львица направилась к тому месту, где решила караулить антилоп, молодой лев пополз в противоположную сторону, обходя стадо и стараясь быть максимально незаметным - как никак, белая грива и светло-серая шкура не давала особых преимуществ в охоте.
Обогнув стадо по широкой полуокружности, Эрроу высунул голову из зарослей травы и тихо рыкнул, чтобы встревожить стадо. Потом зарычал куда громче прежнего и огромными скачками помчался на антилоп, громко рыча, подгоняя травоядных к тому месту, где в засаде сидела Шайка.

Персонаж Aerrow

И хотя Роу точно помнил, где затаилась подруга, светло-бежевое пятно, выскочившее на путь бегущего аддакса, заставило белогривого притормозить, дабы не врезаться в сцепившуюся с антилопой львицу. Аддакс, видимо, здорово лягался, и Эрроу поспешил на помощь Шайке. Лев быстро расправился с травоядным, включив в командную работу мощные челюсти и острые когти. Аддакс сопротивлялся, но Роу сумел как следует вцепиться в горло антилопы и с силой сжать. Залягавшись пуще прежнего, аддакс изо всех сил не хотел становиться обедом львам, но Эрроу с Шайкой были сильнее его.
Приятного аппетита, - белогривый улыбнулся любимой, затем впился в ногу аддакса, зажмурившись от удовольствия. Сочное, тёплое и свежее мясо буквально таяло во рту, наполняя Эрроу ощущением неземного блаженства.

Начало игры

Миву сидел внутри маминой утробы, свернувшись в комочек и изредка брыкаясь. Вокруг него была сплошная темнота, тепло и какая-то липкая жидкость. Если бы кроха умел переживать и испытывать эмоции, то он был бы искренне доволен обстановке. Правда, в его "домике" было тесновато и кто-то постоянно пихал его по бокам.
Вдруг стенки "домика" начали резко сжиматься, выталкивая Миву куда-то в холодное пространство. С перепугу он долбанул маму в бок. Но, как ни странно, всё закончилось ещё быстрее, чем началось. Может, просто судороги или ложные схватки? Но то же самое повторилось ещё раз, и ещё, и ещё... Львёнок отчаянно сопротивлялся и не хотел вылезать из тёплого укрытия, но всё-таки силы схваток превосходили силёнки Миву.
Через пару секунд кроха выскользнул из утроба и шлёпнулся на что-то жёсткое и щекотавшее шкурку. Это что-то было гораздо неприятнее, чем слизь утробы. Шкурка была облеплена какой-то крепкой плёнкой, которую невозможно было прорвать. Со стороны детёныш выглядел ужасно - мокрая шерсть, кровавая плёнка, облеплявшая всего львёнка и прочие радости пребывания в утробе... Неподготовленный лев точно упал бы в обморок.
Тем временем малыш пытался сделать вдох, но у него ничего не получалось. Противная слизь мешала ему открыть рот и почувствовать, как неприятно дышать земным воздухом...

Начало игры

Львенок спокойно и непринужденно лежал у матери в животе, уткнувшись носом в свою собственную лапу. Его ровным счетом ничего не беспокоило и не раздражало, похоже, из всех детенышей он был самым спокойным. Порой кто-то толкал его в бока, но Саю было настолько лень давать сдачи, что он просто преспокойненько лежал себе, никого не трогая. Ему ничего не снилось, просто абсолютная темнота...
Неожиданно теплый мамин домик сжался, и если бы Сай имел способность издавать звуки, то несомненно бы тихонечко пискнул. Однако пока что все детеныши были погружены в царство безмолвия, поэтому ничего кроме как резко пихнуться лапкой от неожиданности сделать не удалось. По началу львенку показалось, что все это ерунда, просто матушка обо что-то ударилась или еще что-то, но по мере того, как братья и сестры (кто и них кто пока было неизвестно) стали пихаться, львенок начал немного понимать, что творится что-то очень странное. Подвергаясь то ли инстинктам, то ли движениям братьев и сестер, Сай начал упрямо молотить лапами, стукая по сужающимся стенкам материнского живота, откуда постепенно стали исчезать другие львята. На миг малышу даже показалось, что это кто-то просто изъял детенышей изнутри, однако же через секунду и его начало усиленно сжимать.
Как же захотелось закричать "мама" или что-то вроде этого, лишь бы только как-то усмирить страх внутри. Неужели его теперь раздавит? Все также колотя маленькими лапками по материнской плоти, львенок пытался сопротивляться, но примерно через минуту он почувствовал вокруг себя холод, а затем больно стукнулся плечом об землю. Ни на секунду не прекращал маленький Сай работать лапами и хвостом, который метался туда-сюда, как мини-пропеллер. Инстинкты говорили, что надо открыть ротик и сделать первый вдох, но вокруг малыша была какая-то странная оболочка, не дающая даже пасть-то нормально открыть. Львенок изо высех сил старался избавиться от возникшей преграды и вдохнуть, даже не подозревая, что новый воздух ему совсем не понравится...

Мясо таяло на языке, Эрроу чувствовал, как в его тело словно вливаются новые силы. Белогривый оторвался от пищи и взглянул в небо, которое  уже начало светиться звёздами. У горизонта, не укрытого лесом, светилась самая яркая звезда, и в который уже раз за те дни, что они с Шаей жили в оазисе, он сравнил любимую с этой звездой. Он с любовью взглянул на Шайку и вспомнил ту ночь...
А сейчас она носит его детей. И вот уже совсем скоро они должны будут появиться на свет.
Внезапно Эрроу понял, что что-то не так. Шайка изменилась в лице, вся сжалась... Застонала. Да, Роу только что думал о детях, но...
Не так же скоро! - запаниковал белогривый. Стараясь не показывать своего испуга, Эрроу наклонился к подруге и ласково лизнул ту в лоб, чтобы поддержать. Он просто не знал, чем может помочь в такой ситуации.
Хотя нет, знал. Лев прекрасно понимал, что роды - это больно. И знал, как можно ослабить боль. Мать учила его находить специальные травы. Вот только Така понятия не имел, есть ли такие в здешних джунглях.
Впрочем, все его мысли тут же ушли на второй план, как только на свет появился первый львёнок. Маленький комочек, укутанный в непонятную плёнку, лёг у лап его любимой. Эрроу в ужасе смотрел на копошившегося малыша, не зная, что ему делать, как помочь. Почему-то он не слышал пищания первенца, но вдруг на него словно нахлынуло и он, чуть подавшись вперёд перекусил непонятную оболочку, дабы львёнок мог сделать вдох. Вторую малышку, которая уже появилась на свет, он трогать не стал - предоставил это Шайке, справедливо предполагая, что она может быть сейас очень нервной.
Тем временем родился и третий малыш.
Как много, - Така смотрел на происходящее широко открытыми глазами. На секунду потуги Шай прекратились, и белогривый уже подумал было, что всё кончилось... Но не тут-то было. Рождение ещё одного малыша было неожиданностью. Но Эрроу сразу понял, что что-то не так. Остальные львята шевелились, пищали, ползали. А этот... Он просто лежал, не двигаясь, молча. и оболочка была разорвана.
Шая, что это с ним? - кивнул Роу на своего ребёнка, действительно не понимая, что происходит. Роды явно стали шоком не только для Шайкой.

ОФФ: Шай, если что, заставляй править отрывок, где Миву начал сосать молоко. Просто я не знаю, стоишь ты сейчас или лежишь.

В глотку Миву уже чуть не вылилась противная слизь и кровь, как вдруг что-то тёплое, мягкое и шершавое прошлось по крохотному тельцу новорождённого. Это "что-то" оказалось языком отца, но Ву никак не мог об этом знать. Он даже не сопротивлялся. Он просто сделал свой первый вдох. В грудке Миву дико закололо, зажгло и защипало, да так, что львёнок пронзительно закричал. Никогда ещё он не чувствовал такого дискомфорта. Но вскоре боль начала стихать, и Мив начал чувствовать какие-то странные запахи. Правда, не в полную силу, но всё же запахи чувствовались. Неведомые прежде инстинкты подсказывали малышу, что надо ползти к матери. Кто-то слева и справа больно пихался и загораживал львёнку дорогу, но он всё равно огибал препятствия и полз к заветному соску. Запах материнского молока блаженно наполнял маленькие ноздри новорождённого. Вместе с запахом он почувствовал и голод, неистово бурлящий в его животе.
Кроха подползал всё ближе и ближе к маме, а запах становился всё отчётливее и отчётливее. Внезапно он уткнулся мордочкой в шерсть и ошарашенно отпрянул назад, боясь снова задохнуться. Через несколько секунд он наконец понял, что здесь может скрываться сосок, и начал искать. Мама всё время ёрзала, что затрудняло поиски, но всё же львёнок нашёл источник пищи. Прилепившись к нему беззубым ротиком, он начал жадно сосать молоко, тихо причмокивая и чавкая. Тепло мгновенно разлилось по ротику и животу Миву, избавляя его от голода.
Ну, всё. Наконец-то жизнь началась.

Безмятежная пустота. Ничего не тревожит, ничего не беспокоит. Вокруг - мириады звёзд. Невиданное, невозможно прекрасное видение. Так не хочется, чтобы что-то менялось... Всё так прекрасно... Всё так божественно блаженно...
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Звёзды исчезают, вихрь устрашающей скорости подхватывает маленькую львёнку и с силой швыряет её на землю, вырывая из звёздного сна. Этот удар заставляет раскрыть рот, вбирая в лёгкие воздух, громко закричать от боли, пронзающей тело. Атем ещё не осознаёт, что мать только что вырвала её из пасти смерти. Сейчас серая малышка чувствует только боль от мышечных спазмов и страшную обиду - как её посмели два раза подряд вырвать из тепла, уюта и покоя?
Но она дышит! Дышит! Живёт и плачет - пусть пока слабо и тихо, но теперь её жизни ничего не угрожает. Шайка и Эрроу спасли свою маленькую дочь, и теперь Тем лежит у передних лап мамы и хнычет, не в силах доползти до сосков с молоком. Да она пока и не хочет - она хочет просто отдохнуть, ни о чём не думая и не заботясь, так же, как и раньше.

- Дыши, дыши, - тихо приговаривала Шая, прикрыв на мгновение глаза и позволяя себе пройтись ласковым шершавым языком по мягкой шерстке дочери. - Ты моё маленькое Дыхание, ты моя Атем..
Блаженно улыбнувшись, молодая мать подтолкнула остальных львят к соскам, давая им возможность насытиться и после отдохнуть в надёжных лапах родителей.
- Нужно будет дать им имена, - внимательно посмотрев на супруга, молвила Шайка. - А пока - пусть отдыхают.
Сказав это, светлая аккуратно переложила спасенную малышку к остальной весёлой маленькой ватаге львят и почувствовала, что неимоверно устала. Но лишь почувствовала, на мордочке львицы светилась необъятная радость и счастье, любовь и некая непередаваемая эмоция, присущая одной лишь Шайке.. Вероятно, у каждого есть "своя" эмоция, означающая неземное блаженство, райское наслаждение и много чего прочего. Эта эмоция есть высшее счастье, это как находиться и жить в утопии, как умереть и заново родиться, как впервые сказать: "Мама".

Малышка брыкалась и яростно атаковала зловредный камень, вымещая всю злость, успевшую накопиться. Однак5о побои пришлось прекратить, ибо кто-то неожиданно оторвал её от земли, ухватив за шкирку. Малышка уже начала подумывать о яростном сопротивлении, но «оппонент» быстро опустил её на земли возле чего-то мягкого. Такое поведение было более чем удовлетворительным по мнению львёнке. Ведь она решила, что противник решил, что не справится с таким яростным и сильным комком меха. На смену буйству и раздражительности быстро пришло спокойствие. Самочка прижала к животу матери, уткнувшись в него носом, однако нос «нашёл» не только живот, а нечто выпирающее из него чуток. Малютка тыкнула в этот что-то ещё раз, затем решила попробовать «на зуб», точнее на набухшие дёсна, из которых скоро должны были прорезаться зубки. Кожа, как кожа, да ещё и не вкусная, зато жидкость, что-то попала в рот малышке прямо из этого «чего-то» была весьма приятной на вкус. Наконец мозг соизволил выдать догадку, что сия вкуснотища является пищей. Самка присосалась к соску Шайки, словно пиявка, периодически нажимая на оный дёсна, думая, что так молока будет выделяться больше. Когда «Их Величество» наелось, отстранившись от пуза Шайки лапой, львёнка облизнулась, икнула и издала тихий «мяф», как бы говоря «Всем спасибо, все свободны, Наше Величество изволит почивать». И действительно, Малиша вскоре крепко заснула подле двух пихающихся братьев, абсолютно не обращая внимания на суматоху вокруг своей ценной персоны, сочтя это чем-то само собой разумеющимся.

- Они вряд ли вернутся, - со вздохом сказала Шай, отводя полный горечи взгляд от горизонта и потрепав детей по мохнатым головам. Львица уже полностью пришла в себя после родов, но не была такой, как преждде. Больше всего Шайка сейчас походила на обычную львицу, может чуть худощавую из-за длительной голодовки, но размерами она теперь не отличалась от своих сверстниц.
- Миву, - светлая ласково улыбнулась старшему сыну, - Малиша, - тёплый шершавый язык прошелся по пушистой макушке дочери, - Сай, - обняв на редкость хитропопого львёнка, Шайка решилась:
- Сегодня нам предстоит отправиться в большое путешествие. Мы пойдём через пустыню, путь далек. Это опасная тропа, трудная, вы должны держаться вместе и никуда не отходить от меня, не отвлекаться. Я думаю, сегодняшней утренней добычи хватило, чтобы набить свои животики до отвала, поэтому мы пойдём прямо сейчас. Соберите все свои силы и, если что-то случится, сразу говорите мне. Думаю, мы дойдём до прайда быстро, если постараться.
Шая весело блеснула сапфировыми глазами, поднимаясь с места. Им предстояло на редкость трудное и опасное мероприятие, но в этот раз львица была уверена, что всё обойдётся. Они смогут придти в королевство быстрее, чем когда они с Эрроу только шли сюда. Тогда она, Шайка, была ослаблена и истощена, она даже была голота умереть. А теперь её подросшие дети словно укрепляли дух, не позволяли сдаваться и терять веру в свои силы. Кивнув ребятне, мол, следуйте за мной, Шайка двинулась с места.
Да, целых две недели она хандрила, не находила себе места и ужасно переживала за пропавшую дочь и любимого. Но когда малыши стали спрашивать, почему она днями и ночами зовет кого-то, почему сама ничего не ест, а лишь таскает добычу им, Шай поняла, что ждать не стоит. Сердце светлой разрывалось  от горя, но оставаться без защиты здесь она не захотела.

> Бесконечная пустыня

Что-то снилось Миву. Что-то сладкое, тихое, спокойное, тёплое. Неизвестно, что, непонятно, про кого. Просто полупрозрачные образы. Просыпаться как-то не хотелось.
- Мама! Я же спал! - чей-то сердитый голосок разбудил светлого львёнка. "А? Что? Где? Когда?" - спросонок Миву не понял, кто это был. Нехотя разлепив глаза, он взглянул на негодовавшего братика. "Сай проснулся. Малиша тут". С заспанной мордой лица он поднялся с земли и приблизился к Шайке.
- Доброе утро, мам, - негромко промолвил Ми и плюхнулся на её лапу. - Нихачууу вставать... Утро, то есть, день, не казалось таким-то добрым - жарища, пекло, сонное настроение... Бе.
- Сегодня нам предстоит отправиться в большое путешествие. Мы пойдём через пустыню, путь далек. Это опасная тропа, трудная, вы должны держаться вместе и никуда не отходить от меня, не отвлекаться, - Ву сразу приободрился от слов матери. "Пустыня! Ура, мы пойдём в пустыню, мы пойдём в пустыню!" - радостные мысли мельтешили в голове львёнка. "А что это?" Он сразу подумал, что это что-то неимоверно опасное, интересное и захватывающее. Там-то будет где разгуляться! - Я думаю, сегодняшней утренней добычи хватило, чтобы набить свои животики до отвала, поэтому мы пойдём прямо сейчас. Соберите все свои силы и, если что-то случится, сразу говорите мне. Думаю, мы дойдём до прайда быстро, если постараться. При слове "прайд" его охватило недоумение.
- А что такое "прайд"? И что такое "пустыня"? - начал расспрашивать маму кроха. Интерес быстро одолел львёнка. - Там тоже джунгли, как у нас? Увидев, что Шайка, а вместе с ним и Сай, ушли, он растолкал Малишу и поскакал за львами. Предвкушение приключений заполняло его душу.

Бесконечная пустыня

|начало|

С тех пор, как львице пришлось стать самостоятельной, выживать в этом огромном мире стало намного труднее. Конечно, она и до этого не была тяжелым и разбалованным ребенком, которому все преподносили родители. С малого приходилось бороться за свой кусок мяса и уютное местечко на солнце, но только сейчас она поняла какое влияние на нее оказывал прайд ее отца. Все же помощь была. Ли не всегда могла добыть себе хороший кусок мяса на ужин, а в семье были те, кто мог поделиться из-за кровного родства. Тот же отец, который никогда не оставлял ее без своего внимания или же сводный братец. Сейчас не было даже этого. Все сама. И никто тебе не скажет, что в следующий раз все обязательно получится и никто даже и не заметил, что в этот раз ты допустила ошибку. Об ошибках недовольным ревом говорил пустующий желудок, мол "львам мяса не до-дают".
Первое время жизни одиночки она даже подумывала вернуться обратно в прайд. Согласитесь, охотиться на добычу куда легче, когда вас хотя бы двое, а тут...один. На вкусное мясо бизона не позаришься, приходится перекусывать чем-то помельче. Сурикатами например. При лучшем раскладе газелью.
При одной только мысли о еде желудок снова заурчал, создавая некий пинок под пухнастый...хвост львицы и говорящий о том, что пора бы отложить все мысли на потом и раздобыть для себя еды, ведь это намного важнее, чем мысли о доме, учитывая еще то, что возвращаться она ни в коем случае не собирается.
Во-первых, она была безумно упрямой и именно это упрямство толкало ее "покорять саванну". Ну, саванну - это громко сказано, а вот одну небольшую пещеру она себе все же присмотрела. Во-вторых, все же эта некая самостоятельность еще с ранних лет ее жизни давала о себе знать и было несколько легче. По-крайней мере, львица всегда подбадривала тем, что могло бы быть и хуже. Например, если бы ее с детства баловали родители и все преподносили на золотом блюдце, а так самое важное для выживания, она умела делать. И в-третьих, что стояло выше всего остального, это чувство стыда и неловкости. Ей все еще было неудобно за то, что она не предупредила своего отца об уходе и не простилась с ним. Ушла ночью, как вор.
Мотнув мордой, отгоняя от себя эти мысли, когда живот снова заныл, львица "припала" к земле, прижав к себе хвост, который так и хотел выглянуть из-за высокой травы и тем самым сообщил о том, что здесь кто-то есть. Львица выжидала удобного момента для прыжка. Нос, учуявший еду, привел ее именно сюда.

Шершавый язык львицы прошелся по собственной морде. В предчувствии легкой наживы, которая чуть ли не сама лезла к ней в пасть и не подозревала о том, что кто-то "пометил" ее как свой законный ужин. То, что зверек еще и приподнялся несколько облегчало ситуацию, теперь ей было лучше видно свою жертву, но мысль о то, что приподнявшись так, возвышаясь над травой, и сурикат может заметить ее, а в дополнение еще и ведомая собственным голодом, львица не удержалась. Немного нервно "заходили" плечи, готовясь к прыжку. Всего мгновение и она оттолкнулась от земли, свершая прыжок в сторону суриката.
Было несколько причин по которым львица не любила охотиться на мелких животных. Во-первых, для того, чтобы наесться надо поймать несколько таких, когда ей бы надолго хватило той же антилопы и не пришлось бы после первого приема пища, а точнее перекуса, бежать за вторым. Во-вторых, чем меньше существо, тем сложнее поймать такую кроху, которая может легко выскользнуть из цепких лап, но львица все же надеялась на то, что ее охота будет удачной. И что на первое время она сможет утолить свой голод, для того, чтобы снова поймать себе что-то вкусное. Если повезет, то еще и покрупнее.
Из гортани вырвался грозный рык хищника. Конечно, он ни в какое сравнение с ревом взрослого самца не идет, но для такой наживы, чтобы испугаться, хватит и этого.