- ОСТАНОВИТЕСЬ!
В тот самый момент, когда я расслышал, что голос этот принадлежит Сарафине, от второй гиены уже ничего не осталось. Хмуро поднимая голову, я посмотрел в сторону львицы. Она стояла поодаль от нас, мокрая и грязная, такая слабая и совершенно беспомощная, что мне не верилось, будто этот крик бешеный исходил из ее пасти. Мне не верилось, что она вдруг решила защитить гиен и остановить эту драку, мне не верилось, что она в этот раз не разделяла нашего желания огородить от неприятностей ее же саму. Я вскинул голову, высмотрев Ишу: мне не хотелось, чтобы она заканчивала начатое. Мне самому не хотелось заканчивать...
Конечно, сколько я помнил Финну, она всегда была мягкой и доброй львицей, всегда жалела абсолютно всех от мала до велика. За то время пока меня не было, я надеялся, что она повзрослела душою и могла как подобает принять реалии данного мира. Особенно, если учитывать, в каком положении она живет. Однако, я жестоко ошибся. Конечно, сам я редко прибегал к дракам, тем более, к убийствам, но сегодня был особенный день. Особенный случай.
Подозрительно сузив глаза, я медленно направился в сторону львицы, недобро взмахивая хвостом и тяжело дыша. Мой возраст уже иногда давал о себе знать, потому что мне приходилось делать небольшие передышки между боями, поскольку гиены были молодые и вполне себе прыткие и ловкие. Однако, мне все же везло, что я сильно не бегал и не крутился - поймать крокута не составляло труда, а уж навалиться всем телом и убить было еще проще.
Я шел на Сарафину, попутно с глубоким вниманием всматриваясь в черты ее морды, рассматривая вскользь ее тело. Все было в порядке, казалось мне, и ей ничего не угрожало. Сейчас я узнаю, что случилось, объясню все как есть, а сам постараюсь договориться с оставшейся пятнистой, чтобы она ничего не донесла тем ушам, которым не нужно знать, что случилось в это утро. Но то я желал сделать ради Сарафины, потому что гиенам я не доверял.
Однако, спустя пару шагов, я заметил как та самая оставшаяся самка, что агрессивнее всех гнала хищницу по всему северному озеру, налетела прямо на мою возлюбленную. Неужели она не видела, что оба ее товарища погибли, а третья гиена в лапах у Иши, которая явно не будет церемониться со своей добычей? Неужели от гнева и злости инстинкт самосохранения напрочь отбивается у этих животных? Я не заставил себя долго ждать, кинувшись Финне на подмогу, но моя помощь тут даже не понадобилась. Очевидно обессиленная, пятнистая самостоятельно упала на землю прямо перед лапами отскочившей от нее Сарафины. "Вот и все", - выдохнув, подумал я и поспешил пригвоздить гиену к земле, чтобы она не натворила новых бед.
Если успею к крокуту прежде, чем он встанет на лапы, то наступлю передней конечностью на шею гиены и заставлю ее лежать в таком положении, пока львицы не решат, что с ней делать дальше.

Послышалось недоброе клацанье зубов. Оставшаяся гиена, ослепленная яростью, не стала пользоваться моментом и решила нанести последний ответный удар. Впрочем, не будь рядом Керу или Иши, возможно, пятнистой повезло бы... Рано или поздно. Но в порыве гнева и злости лапы гиены подкашивались, она падала навзничь, шлепаясь мордой о грязь и издавая характерный звук при этом.
Песочная не воспользовалась моментом. Ей не хотелось, чтобы все это произошло. Сарафина отступила на шаг, беспомощно озираясь по сторонам, видимо, в надежде, что сейчас кто-нибудь придет и непременно покончит с этим - разнимет падальщиков и львов, и каждого отправит по домам. Но никто не пришел. Большую часть гиен перебили, оставалась только самка, которую довела до агонии Иша, да пятнистая, что агрессивнее и злее всех была настроена против львов. Не даром, пожалуй, она была поставлена во главе маленького отряда.
Гиена подняться не успела, потому что к ней подоспел Керу. Он немедленно обеспечил безопасность львицам, налегая на самку практически всем своим весом. С горечью в глазах песочная взглянула на крокута, но ничего не сказала, пока не услышала резкий голос со стороны.
Изумлению Сарафины не было границ. Она была поражена и тоном, и словам нахальной самки, которая, пожалуй, совсем недавно вышла из подросткового возраста. Её даже в проекте не было, когда Сарафина уже воспитала свой первый выводок, когда уже вовсю гоняла копытных по территории прайда.
Львица вскинула голову недовольно взглянув на Керу, а затем перевела взгляд на бурую. Но песочная была слишком мягкой и гордой для того, чтобы спорить со львицей, что только-только прибежала на чужие территории и не имела должного опыта в жизни. Фина, как уже было ясно, промолчала и ничего не ответила.
Она даже промолчала, когда лев принялся душить пятнистую. С толикой грусти самка отвернулась от сие зрелища, устремив глаза куда-то вдаль. Ей не хотелось думать о том, что произойдет, когда Скару доложат о том, что на его территории одиночками были задушены несколько гиен. Желательно, чтобы об этом инциденте узнали как можно позже, либо не узнали вообще.
Бурая, надо сказать, успокоилась к этому времени. Молодая самка оглядела мертвых гиен, высказав свое предположение на счет того, каким простым способом можно было проникнуть в прайд.
- Их слишком много. Они голодные и злые, - ответила песочная, взглянув на Ишу. Не смотря на то, что общий вид хищницы ничего не выражал, кроме усталости, в голосе ее прослеживалась раздражительность, - а у Скара есть пара львов-телохранителей, которые в два, а то и в три раза крупнее, чем ты.
Сарафина тяжело выдохнула, а потом обратилась к Керу.
- А ты думал чем? - Она поднялась со своего места, ступив лапой на землю и приблизившись к нему, заглядывая в глаза. Она не намеревалась на него кричать, потому что говорила спокойно и тихо, но весь вид львицы говорил о том, что она была совершенно недовольна ходом событий, - тебя прогнали один раз. Ты думаешь, что за берег озера, усеянный трупами гиен, тебя примут в прайд? - Львица зажмурила глаза, тряхнув головой, - тебя убьют. Не просто прогонят, слышишь? Убьют, даже не спросив, почему ты напал на падальщиков. И меня тоже никто не спросит.
Она отошла от львов, отчаянно пялясь на мертвых гиен. "Не о такой встречи я мечтала, совсем не о такой.".

Опустив голову, я взглянул на копошившуюся гиену под моей лапой. Сказать, что она позорно было уложена на живот и вынуждена была глотать влажное месиво из воды и земли - ничего не сказать. Мне бы не хотелось находится в таком положении перед смертью, а я знал, что убить ее будет необходимо. Соперник из нее был лукавый и нечестный, иначе бы я позволил ей встретить смерть достойно. 
Неожиданно послышался громкий рокот со стороны юной львицы. Я удивленно вскинул бровь: мне не приходилось видеть Ишу в таком состоянии. Но пуще прежнего мне не понравилось, что объектом крика оказалась МОЯ самка, которая беспомощная и слабая озиралась по сторонам как будто бы в поисках защиты, хотя защита была уже здесь, рядом.
- А ну тихо! - Рявкнул я, строго посмотрев на бурую, а затем не менее строго переводя взгляд на песочную, - Иша права, - обращался я уже к Фине, - нам необходимо будет расправиться со всеми гиенами. Нужно отомстить и за тебя, и за твой прайд, и за нас, в конце концов.
— Добивай ее к чертям собачьим, - тем временем перебила мои пламенные речи Иша. "Эка, какая суровая львица", - подумал я, с усмешкой глянув на юное дарование, - "такая и яйца открутить может. Ах, о чем это я?", - я кашлянул, согласно кивнул, нагибаясь и ухватывая пятнистую за загривок. Клыки почувствовали мягкую и невкусную плоть, вперемешку с противным запахом, но закончить дело было необходимо; зубы я прижал к телу, но не разрывая шкуру. Мне не хотелось оставлять последнюю гиену растерзанной, к тому же я видел, что морально ей досталось хуже всех. Самка дернулась, раздался слабый вопль, который, не смотря на свой тихий тембр, пронзил мои уши. Я на миг расслабил хватку, сомневаясь в том, правильно ли я вообще поступаю. Но вспомнив то, как бесчинствовали эти пятнистые, я сжал челюсти с новой силой. Моя цель была покончить с гиеной быстро и не столь болезненно, как это было бы, коли я разрывал бы ее тело. Самый простой способ был - задушить самку, чем я и занимался. По мере того, как воздух перестал попадать в легкие, писк гиены канул глубоко в глотке, а глаза остекленели, лапы охватила судорога и они задрожали, неприятно стуча мне по телу.
Убивать жертву не в порыве злости, гнева, голода или азарта было трудно. Ты делаешь этот осознанно, когда твой разум не перебивают другие чувства, которые я бы назвал приземленными. В глубине души мне казалось, что я не имел права забирать жизнь этого животного, совершив самостоятельное правосудие, но круг жизни был суров, не смотря на свои законы. Я защищался, а она - нападала. Я не мог поступить иначе.
Выдохнув, я вскинул голову, оглядев поле сражения. Трупы гиен были вокруг нас, стеклянные глаза пусто смотрели на нас с разных сторон, а с приоткрытых пастей торчали клыки и вывалившиеся языки. Во мне тогда перемешалось множество разных чувств: омерзение, беспокойство и тревога. Но не было самого главного чувства к ним - сострадания.
Ушей коснулся знакомый голос. Я обернулся и глаза мои встретились с глазами Фины. Песочная явно была уже на пределе и все высказала мне, что накопилось в ее душе. Я выслушал, шумно выдохнул...
- Сарафина..., - я был немного шокирован ее словам, но в них мелькала доля правды. Я повернулся к бурой, пожал плечами, а затем приблизился ко львице, втягивая ее запах, - я не мог иначе. Они не стали бы нас слушать, - я помолчал некоторое время, а затем продолжил, - они не заслужили другого отношения. Ты это знаешь. Иша это знает, потому что пострадала когда-то от них. А я это увидел своими глазами, - я отошел от песочной, обращаясь уже как бы к обеим львицам, - если ты боишься, что король узнает..., - я поморщился. Говорить это мне не хотелось, - мы можем избавиться от трупов. Существует множество способов, - я предчувствовал, что Ише это не понравится, а потому сразу же продолжил, - но я бы не стал этого делать. Эти мертвые гиены скажут королю многое. Пусть Скар знает, что никто не будет ходить под его дудку. Пусть Скар знает, что есть львы, которые способны дать отпор и постоять за себя. Король должен решать дело умом, а не кучкой безмозглых идиотов.

Отредактировано Керу (28 Дек 2015 11:52:21)

Львица слушала. Она не сделала шаг в сторону, не стала перебивать Керу, который выразил свои мысли. Он имел право, конечно, на них, но он совершенно не знает истинного положения дел. Точно так же, как львица, которую он за собой притащил.
Сарафина фыркнула. Она видела, как ее возлюбленный косится на рыжую, будто бы просит у нее совет или ждет одобрения или опровержения своей безумной идеи. Она же ему годится в дочери (если не во внучки), а он еще ждет ее окончательного слова? Давно Сарафина не испытывала такой злости, и вовсе не потому что она ревновала Керу - вовсе нет, а лишь потому что он сейчас вел себя, как потакающий самкам мальчишка, а не как матерый лев. Она даже не совсем поняла смысл его предложения, потому что внимала глазами, а не мозгом. И только лишь, когда фразу самца подхватила Иша, охотница сначала скривилась в недовольстве, а потом вдруг почувствовала какую-то тоску.
- Тебе легко говорить, - резко ответила она, дернув кончиком хвоста. Пожалуй, с возрастом нервишки Фины начали шалить, - я так полагаю, что ты, как и мой... друг, не имеешь собственного дома?
Львица выпрямилась, кивнув на Скалу Прайда, виднеющуюся на горизонте, - я там родилась и выросла. Там живут мои родные и друзья: мои дети, моя подруга, ставшая мне названной сестрой. Я должна быть рядом с ними. Убегать от худшей жизни - не выход.
- И За границы земель я не пойду, - закончила Сарафина с такой интонацией, словно в своем предложении поставила жирную точку. Она помнила о том, что король запретил покидать границы прайда, а потому не собиралась эти правила нарушать.
- Пожалуйста, Фина, - послышался теплый голос льва. Самка устало посмотрела на Керу, - сколько дней ты не ела? - Продолжал самец, - тебе нужно хотя бы кусок мяса в пасть закинуть.
- Мне нельзя нарушать законы прайда. Я останусь на землях Гордости, а вам лучше уйти. Нельзя допустить того, чтобы Скар узнал... - самка не договорила, потому что видела в глазах Керу разочарование.
- Я могу подставить тебя или меня, - вдруг нахмуренно проговорила львица, - но нашу дочь я подставлять не хочу. Бегите. Когда ты захочешь придти, я буду ждать тебя у русла соседней реки, что восточнее отсюда.
Она больше ничего не сказала, не забыв, впрочем, кинуть короткий взгляд на Ишу. Она не могла точно сказать, какое впечатление оставила о себе воинственная молодая львица, но искренне удивлялась, что именно ее в свои спутники выбрал Керу. Она чувствовала всем нутром, что стоило бы поблагодарить эту самку за то, что она помогла ей сразить гиен, но вспомнив ее отношение ко всему происходящему, охотнице почему-то стало обидно за себя. Поэтому, во избежание лишних вопросов, песочная более терять время не стала, а потому поспешно отправилась рысью в неизвестную для Иши и Керу сторону. Она так хотела оглянуться, чтобы еще раз посмотреть на самца, потому что в любой момент могла больше его не увидеть, но не могла позволить себе этого. Ей оставалось только мысленно молиться за него, за себя и за своих детей, которых она уже давно не видела. Кстати о детях. Материнское сердце внезапно заныло: когда в последний раз она видела хоть кого-то из них? Сарафина решила отыскать сначала хотя бы одного ребенка, а потом уже прийти на назначенное ею место.

——-→>>Большой баобаб

Отредактировано Сарафина (2 Мар 2016 13:15:08)

Ну вот. Высказалась — и задницей, стало быть, развернулась к землям Скара, а мордой, соответственно, в сторону ближайшей границы. Почему-то Ише казалось, что никто не станет спорить — уйти сейчас было самым лучшим и благоразумным решением. Они все перемазаны в гиеньей крови, да и в пастях этих дохлых пятнистых львиной шерсти столько, что только совершенно тупой не догадается, кто это сделал.
На миг львица очень захотела взглянуть на того короля, что сидит задницей на своей скале и допускает, чтобы на его землях творилось такое. Желание, к счастью, было мимолетным: Иша не обманывалась по поводу своей физической силы, и знала, что лев-самец (а уж тем более, лев, которого охраняет чертова уйма гиен) с легкостью расправится с нахалкой, вздумавшей прийти к нему без приглашения. Отцовы оплеухи накрепко вколотили в ее голову тот факт, что сила силой, а капля благоразумия никому еще не мешала.
— Тебе легко говорить, — тем временем резко отозвалась светлошкурая самка; морда ее недовольно кривилась, — я так полагаю, что ты, как и мой... друг, не имеешь собственного дома?
Слова Сарафины больно уязвили рыжую; та нахмурилась, поднимая шерсть на загривке этаким боевым ирокезом.
— Отчего же, дом у меня есть, — так же резко отозвалась Иша, — Он тоже очень неприветливый, и, хотя я его и люблю, я не цепляюсь за него из последних сил.
Впрочем... есть ли он у нее на самом деле? Львица уже не знала. Для нее дом всегда был там, где живет ее родня; с уходом Мисавы из термитника последний стал лишь пустышкой, никчемной покинутой пещерой, полной пусть теплых, но бессмысленных воспоминаний. Родня Сарафины жила в прайде Скара — стало быть, и дом ее был тут. Но разве можно пожелать своим родным такого дома? Будь Иша на ее месте — давно бы подбила всех покинуть эти земли. Неужели нельзя найти чего-то получше? Пусть бы Скар сидел на своей заднице в опустевшей пещере и гадал, куда подевались его охотницы.
В общем, Сарафина ответила решительным отказом на предложение уйти. Рыжая устало возвела глаза к небу. Сейчас опять начнется эта тягомотина: Керу будет уговаривать, Сарафина будет мяться и страдать фигней, а она, Иша — скучать в ожидании, когда эти двое наговорятся. Полноте, да есть ли между ними вообще любовь? Что касается Керу, то тут рыжая не сомневалась: достаточно было разок увидеть, как он смотрит на свою самку. А вот Сарафина... если любовь и была, страх был куда сильнее. К тому моменту, как светлошкурая отправилась восвояси, торопливо, видимо, чтобы ее не задержали, перебирая лапами, Иша целиком и полностью уверилась в том, что эта дамочка то ли мазохистка, то ли просто сумасшедшая. Или все сразу.
— Твою мать! Опять она сбежала от меня! Пойдем отсюда! Крутил я на рогу у носорога долбанутого короля с его не менее долбанутой шайкой, — весьма эмоционально высказался Керу, круто разворачиваясь на месте.
Рыжая даже с уважением на него глянула. Наконец-то проявил характер. К счастью, у нее хватило такта промолчать и не высказывать свое мнение. Что-то подсказывало ей, что сейчас не лучшее время для этого. Да и что вообще она могла сказать? "Послушай, Керу, твоя любимая — просто идиотка, поэтому давай забудем ее и пойдем куда подальше отсюда". Или: "А давай-ка пришибем Скара, раз уж твоя возлюбленная так привязана к этой чертовой скале". Или даже: "Ой, а может быть, возьмем с собой кусочек этой прекрасной скалы? Может быть, Сарафине будет легче, если она будет таскать с собой кусочек камня весом этак с пару пудов?"
Пожав плечами, львица молча направилась вслед за самцом.
—→ Дальние пастбища

—→ Поле костей.

Путь с кладбища куда-то всегда был одним и тем же - вверх по усыпанным костями склонам, вдоль слоновьих черепов и остовов каких-то других давно умерших животных. И пусть Эд за свою жизнь исходил кладбище вдоль и поперёк, вперёд головой и, простите, попой, здоровый и сытый и побитый и голодный, но такой туман, что сейчас застлал гиений дом, не пугал, но напрягал дурашку-крокута. Благо, сейчас у него был вполне терпимый ориентир в виде серого хвоста Ухуру, которого Эд держался как только мог. Конечно, если бы хвост ещё и светился, будто светлячок, Эд бы не терял его каждые полминуты. А каждый раз, как он его терял, крокут немного подскуливал. В ответ ему доносилось едва слышное бормотание или фырканье. Таким вот паровозиком хищники прошли вдоль одной из речек-вонючек к озеру. Эд встрепенулся - он довольно давно не пил нормальной чистой воды, и хотя после дождя все реки к последним чертям поразмывало, замутив воду, это было куда лучше воды с кладбища, которая воняла хуже грязного бородавочника. От мыслей о бородавочниках слюна изо рта, которая все так же тянулась к земле, потекла обильней. Махнув головой, чтобы отогнать какую-то мушку, Эд залепил себе щёку вязкой жижей. Сам он давно не обращал на свой внешний вид внимания, а вот кого-то другого могло вполне так отвратить. Благо, Ухуру не видела морды спутника. Ухуру видела что-то другое. Этого Эд понять не мог, ибо именно в этот момент отвалил попить.
Как же хорошо пить! Это не так хорошо, как есть, но после того, как попьёшь, есть хочется меньше. Без зазарения совести Эд лакал более-менее чистую воду, забрызгивая всё в округе, едва ли не фыркая. Но даже за всеми этими всплесками он смог услышать приказ самки. И он звучал странно, пока Эд не почувствовал то, что так напрягло Ухуру.
Чужак.
Чуж...иха?
Короче, чужая львица. И еда.
ЕДА!
В сей момент Эд был готов благодарить даже РоКаш, даже львиных богов, даже обезьяньих императоров. Его мечта, мечта всей жизни, становилась немного ближе с каждый шагом. И лишь какая-то львица мешала ему насладиться пищей. Из головы самца улетучилось предупреждение матриарха об отравленности пищи. Эд, кажется, мог бы сожрать всё и не подавиться.
Ухуру что-то заговорила. Эд поравнялся с ней, и он был настроен крайне агрессивно. Что может быть хуже злой гиены? Только злая туповатая гиена с косым взглядом и оскаленной пастью, из которой едва ли не лавиной капала слюна. Эд не отличался боевым опытом, но драться умел - жизнь заставила. А вот думать перед дракой не заставила. Поэтому он, особо не дожидаясь приглашения, рванулся вперёд с явной целью как-нибудь покалечить противницу, свои мощные челюсти сомкнуть на её шее, повалить, начать грызть - в общем, любой возможностью обеспечить себе ночной ланч.

Старая самка чувствовала, как сородич встал сбоку от неё, но наравне с ней. Инстинкты, заставляющие Ухуру испытывать недовольство оттого, что самец посчитал себя равным ей, мешались внутри гиены с воодушевлением от осознания, что они стоят вдвоём, бок о бок, члены клана Шензи, являясь практически единым целым. Где-то на задворках сознания промелькнула мысль о том, что, когда они закончат, надо будет припадать Эду урок, чтобы тот знал своё место; с другой стороны она была рада тому, что соратник находился так близко от неё, а не жался к кустам.
Отвлёкшись на эти мысли буквально на какую-то долю секунды, Ухуру потеряла концентрацию — и всё тут же пошло наперекосяк. Не успела старуха (как, похоже, и львица) ничего толком сообразить, как серая тень мелькнула мимо неё — и взору старой гиены уже предстал серо-песочный ком из двух сцепившихся тел. Краем глаза самка уловила кровь; не было времени разбираться, кому она принадлежала.
“Дурак!” — радость от близости Эда как рукой сняло. Они могли попытаться прогнать чужака, не вступая в драку, а теперь существовала большая вероятность получения ран (и спасибо Ро’Каш, если они будут несерьёзными!). И это во время всей той разрухи, которая сейчас творилась на землях прайда! Однако выбора у гиены уже не было.
Сорвавшись — если так можно сказать про старую самку, которая двигается не так быстро и ловко, как молодые особи — с места, Ухуру помчалась на львицу, намереваясь предупредить её ответную атаку и ударить в бок, повалить на землю, чтобы потом хорошенько куснуть за какое-нибудь мягкое место вроде живота или шеи. Не смертельно, но достаточно больно, чтобы отныне одиночка знала, что воровать добычу у клана — не лучшая затея.

Восточные берега реки Зимбабве

Эливейшен видел, в каком состоянии находилась его новоиспечённая знакомая. Бросаясь в бой за права дамы на свободу от гиеньего гнёта, он рассчитывал на что-то более… мясистое и привлекательное, а не тощее, слепое и с довеском в виде шаманства. Вот как к ней подкатывать? Даже если не брать во внимание тот факт, что Кейона не в его вкусе, любой намёк на домогательство с его стороны может закончиться контрольным выстрелом шаманских способностей в его дорогой и любимый лоб. Этого он точно не хотел. В силу того, что Эливейшен ничего не смыслил в шаманстве, а это юное дарование – в своих способностях, он предпочитал лишний раз не рисковать.

Глубоко в душе (ну очень глубоко, в недрах недр просто) одиночка был неплохим львом. Совесть, которая так редко просыпалась и пела ему на уши противные песни, не позволяла ему бросить здесь львицу. В конце концов, зачем он тратил своё время и силы в попытке спасти её от гиен, если прямо сейчас развернётся и уйдёт? Нелогично. Вот и водрузил на свои плечи очередную ответственность. В довесок к этому, что Эл всячески отрицал, его гложило то, что он оставил Тиару и бросил поиски своих детей, которые якобы потерялись в пустыне. В грубой заботе об этой львице он пытался перечеркнуть косяки добрыми делами. Глупый самообман.

- Эливейшен, - ответил он после короткой паузы на вопрос фенека. Он не планировал надолго оставаться в этой компании, поэтому не уделял должного внимания обмену имён. Всё равно забудет потом. – Отсюда. Раньше жил в этом прайде, пока он окончательно не прогнил, - мог бы, сплюнул бы на землю, выказывая своё пренебрежение к правлению Скара. – Потом свалил, жил на предгорьях. Там прайд. Условия получше. Но я уже давно кочую. Можно сказать, что ни к кому не привязан, - Эл не любил распыляться о себе, да и вообще был не самым лучшим собеседником, но за разговорами идти было не так скучно. – Слышал, что от неё дохнут, - одиночка безразлично дёрнул плечами. Особых познаний в чуме, охватывающей саванну, он не имел. Какая-то информация то там, то там всплывала время от времени, но сам он с заразой не сталкивался и намеревался выжить в этом чёртовом мире. – А вы что? Больные что ли?

Эливейшен остановился, покосился на своих спутников.

- Этого мне добра только не хватало…

- Не-не-не, ребят, - он неожиданно развернулся, изменившись в эмоциях. – Если вы чумные, то я – пас. Вы сами по себе, я сам по себе.

Опасения Эливейшена не оправдались. Избавиться от ноши спасителя и проводника так просто у него не вышло. На больных ни львица, ни её ушастый спутник-нянь не походили. Переубедить льва им не составило особого труда, а совесть неустанно била его под дых, не позволяя бросить их.

Ни очередного патруля гиен, ни других неприятностей. Слава яйцам! О сохранности своих Эливейшен начал беспокоиться с того самого момента, как решил примерить на себя личину доброго малого. Джентльмен долбанный, вот кто тебя за язык тянул? Мог спокойно пройти мимо, не ввязываясь в очередные приключения, но нет же! Жопа, страждущая приключений, без колебаний должна их найти. Так было всегда, сколько себя помнил Эл, что в юношестве, что сейчас. Причём с каждым разом приключения становились всё круче, а он получал зды с изысканными подвывертами. В последний раз вообще от своих же. Спасибо доброй девочке шаманке, которая нашаманила ему разозлённого духа. Хрен знает, что в этом шаманском песнопении уберегло одиночку от большего позора – он почти распрощался с бывшим ужином и неблагородно мог заикаться, озираясь на каждом шагу с пугливым: «кто здесь?!». Пару раз за дорогу ему действительно казалось, что все эти шаманские штучки не остались позади, а лёгчайшее дуновение ветерка в спину притормаживало Эла на несколько секунд. Он останавливался, по телу неизменно пробегала дрожь, а ему требовалось на пару секунд закрыть глаза, чтобы прогнать от себя дурное предчувствие. Вскоре это осталось в прошлом. Неприятном таком прошлом, но одиночка почти забыл о своём позоре и перестал опасаться, что из-за каждого куста может выскочить обозлённый дух буйвола и покрасоваться своей трупнявой мордой.

Дорога вышла дальней. Эливейшен сам смутно разбирался в этой местности, но лапы привели его именно туда, куда он планировал. Пытаясь быстрее избавиться от своей ноши, он не щадил ни фенека, ни львицу. Пренебрегая остановками ради отдыха и какого-никакого сна, одиночка смог добиться своего – с холма уже виделось Северное озеро, а он при этом потратил минимум своего личного времени в ущерб состоянию шаманки.

- Ну где вы там? – Эливейшен обернулся, пытаясь найти взглядом своих спутников – те успели порядком отстать от него. Ничего удивительного. Самка ещё в начале их пути выглядела скверно, но терпеливо следовала за ним, не обронив ни слова об усталости и банальном желании полежать или пожрать. Гиены остались позади вместе с территорий прайда Скара. Нужды в том, чтобы спешно убирать свой зад подальше от приключений, не было. Они давно могли сбавить темп и устроиться на привал.

Смотря на львицу, которой он не уделил должного внимания, он отметил, что она в конец выбилась из сил. Своей поспешностью он быстрее добьёт её, чем возможная встреча с гиенами или другими недоброжелательными львами, которые могут бродить по территории рядом с ними. Он почти почувствовал укор вины за то, что довёл подростка до такого состояния. Всё, что он мог в этой ситуации, это объявить первый привал и оставаться рядом, пока не убедится в том, что самка набралась сил и они могут продолжить путь.

- Остановимся здесь.

Подозревая, что фенек и львица успели пожалеть о том, что поплелись следом за своим «спасителем» к буйволу на рога, Эливейшен старался не смотреть на них. Он улёгся, сминая телом траву, и дал лапам отдохнуть. Только в этот момент он почувствовал, что сам порядком устал. Не так, как шаманка, но тоже нуждался в передышке. Какое-то время лев позволил себе подремать, а сквозь отступающую сонливость расслышат урчание голодного желудка. Эл не успел сообразить: своего или львицы, но уточнять не стал. Дураку понятно, что им не помешает набить желудки едой.

- Я так понимаю, что охотник из тебя хреновый, - не стесняясь обидеть львицу, бросил Эливейшен, поднимаясь. И тут же задумался, как она питалась всё это время. Слепота лишает ей возможности охотиться. Если всё за неё делает фенек, то нормального ужина можно не ждать – это объяснило бы костлявость его спутницы.

Эливейшен привык к самостоятельным охотам. Когда шляешься по всей саванне в одиночку, волей неволей приспосабливаешься к выбранному стилю жизни. Невзирая на общую усталость, он понимал, что желудок ему дороже сбитых лап. В отличие от своей спутницы и её друга он устал не настолько сильно, чтобы отлёживаться на траве и ждать манны небесной, пока Айхею кинет пищу им в лапы. Ему за помощь жратвой платить тоже никто не собирался. Напрягаться для кого-то кроме себя ему было откровенно лень, но урчание требовало своего. К тому же, он понимал, что его спутница с такими темпами скорее подохнет, чем доберётся до точки А или куда она там шла. Похороны в его планы не входили точно. Мороки больше, удовольствия – меньше.

Не получив своевременного ответа, одиночка перестал его ждать. Эливейшен оглянулся, прикидывая примерное направление, где можно поискать травоядных. Он уже принял решение, что эту охоту проведёт самостоятельно и, раз одной туши ему будет много (какой оптимистичный настрой!), то часть добычи перепадёт его спутникам. Так.. с неохотой и щедрой лапы недозаботливого самца, который зачем-то впрягся в то, что его не касалось. Эливейшен вообще не замечал плюсов в том, что он делает. Скорее уж куча минусов в лице одной скромной львицы, которую потрепала жизнь и прокатила во всех возможных позах.

Бросить её он не смог. Один раз в своей жизни одиночка уже отказался от того, кто был слишком слаб и беспомощен, чтобы самостоятельно позаботиться о себе. Сплавил при первом удобном случае, не думая о том, что именно таким образом обрекает своих собственных детей на смерть. Шен убеждал себя каждый день в том, что поступил правильно, но почему же тогда ему от мысли, что он снова кого-то оставит, так тошно?

Возможно, ему просто хотелось верить в то, что он кому-то нужен. Что без него они не смогут выжить, но как-то же они выживали до встречи с ним!

Его спутница неожиданно заговорила, прервав поток сомнительных мыслей. Эливейшен перевёл на неё взгляд и остановился. Он не перебивал, внимательно слушал львицу, которая неохотно выходила из транса. То ли физически устала настолько сильно, что окружающий мир стал незначимым, то ли морально. Эливейшен надеялся на то, что дела в физическом состоянии и слабость с отрешённостью вызваны именно им. Просто по той причине, что с моральной стороны он ничем не мог ей помочь. Собеседник из него всегда был откровенно хреновый.

- Загонщица? – самец удивлённо вскинул бровь.

Он слабо себе представлял, как зверь, лишённый зрения, может выживать в саванне. Чисто технически охотиться, ориентируясь исключительно на обоняние и слух – весьма проблематично. Может быть, если она родилась с  такими глазами, а не приобрела их в процессе выживания, то приспособиться проще. Или же этот фенек служил для неё глазами, но как подавать сигналы львице, которая не видит, чтобы направлять её? Эливейшен всегда охотился в одиночку, а потому слабо представлял себе работу в паре с кем-то. Впрочем, если пораскинуть мозгами, то травоядные, перепуганные появлением львицы, бросятся бежать, не обращая внимания на то: зрячий хищник или нет. В этом случае всё могло получиться.

- Ладно, посмотрим, что из этого выйдет, - Эл пренебрежительно дёрнул плечом.

В любом случае охотиться с кем-то должно быть значительно проще. При условии, что этот «кто-то» не будет мешаться у него под лапами. Технически он себе плохо представлял, как они на пару с Кейоной и, возможно, с фенеком в придачу, будут загонять травоядное. Сославшись на то, что на месте разберутся, Эливейшен высматривал дичь где-то поблизости. Бить лапы, чтобы найти хоть что-то, особо не хотелось, и он надеялся на то, что им хоть в чём-то повезёт.

- А ты не можешь своими шаманскими штучками призвать сюда стадо?

Не ну мало ли. Он в этом не разбирался. Вдруг в перечень бесплатных услуг входит не только призыв дохлых хрен знает с какого времени буйволов, но и вполне себе живых. Впрочем, Эл сильно сомневался в том, что им удастся завалить настолько крупное животное. Ему ведь придётся рассеивать внимание ещё и на самку, чтобы она ненароком не попала ни на рога, ни под копыта. Стадо всегда может изменить направление, а удирать у неё нет ни сил, ни возможностей как таковых. Он же её за шкирку из-под копыт не вытащит – не котёнок уже, чтобы папка с лёгкостью перетаскивал с места на место.

- Смотри, там.

Благополучно забыв о том, что с ним незрячая напарница, Эл вздохнул, но решил оставить это без язвительного комментария. Он забыл также о фенеке, который явно приспособился к особенностям своей хозяйки и мог легко её направить в нужную сторону. Львы находились на достаточном расстоянии, чтобы пока что не привлекать внимание стада. Им в принципе сильно повезло набрести на него в близости к озеру. Спугнуть обед под боком не хотелось, поэтому Эливейшен старался действовать максимально тактично и тихо, засунув всю бурю эмоций в одной не безызвестное место. Он подошёл теснее к львице, окинул её оценивающим взглядом, а после плечом чуть подтолкнул её в бедро, тем самым пытаясь развернуть в нужную ему сторону.

- Левее… - он переступил с лапы на лапу и снова коснулся бока львицы. – Ещё… Так. Да. А теперь… - самец обошёл спутницу по кругу и стал позади неё, - ближе… - словно котёнка, Эл подтолкнул головой львицу под зад, вынуждая её сделать вперёд шаг. Уперевшись в неё головой, он подумал, что неплохо бы откормить этот тощий зад, так что чисто теоретически что-то хорошее в том, что он охотится для них двоих, есть. Он улучшает себе вид на самку! – Прямо перед тобой будет стадо. Я обойду с другой стороны. Погонишь их на меня.

Правильное ли это было решение — предлагать Эливейшену свою помощь, в то время как сама Кей уже едва могла стоять на лапах от усталости? Много ли толку от нее будет, если она вдруг шлепнется в обморок посреди охоты, да еще и в самый ответственный ее момент?... Очевидно, голову Ива посетили примерно те же мысли, так как фенек адресовал своей хозяйке откровенно встревоженный взгляд и, помешкав, невесомо накрыл ее грязную лапу своей собственной, привлекая внимание молодой львицы.

— Ты уверена? — шепнул он негромко, время от времени посматривая на замершего поодаль Эли. — Может, стоит сперва...?

— Со мной все будет в порядке, Ив, — твердо ответила Кейона, на секунду опустив морду к своему маленькому ушастому приятелю и наградив того легкой, успокаивающей улыбкой. — Мы еще успеем отдохнуть, после того, как поедим, — если у них вообще сегодня получится кого-нибудь поймать. Услышав недоверчивый вопрос Эливейшена, самочка поежилась и неуверенно отвернула голову в сторонку. — Ну... не совсем... Я просто очень хорошо умею прятаться в траве. Антилопы ведь не могут знать, что я слепая, — последняя реплика Кейоны прозвучала с отчетливой ноткой грусти. — Вот и пугаются, думая, что я их атакую, — что ж, кажется, одиночку вполне устроил ее ответ. По-крайней мере, он не стал отказываться от помощи, и Кей тут же воодушевленно заулыбалась, радуясь тому простому факту, что ее старания в кои-то веки могут кому-нибудь пригодиться. Правда, уже следующая фраза Эливейшена поставила бедняжку в глухой тупик; на сей раз львица только и смогла, что смущенно промычать что-то неопределенное себе под нос. Честно говоря, она все еще не до конца понимала то, что произошло там, на берегу реки — да и как она могла это понять, будучи совершенно слепой и, вдобавок, до крайности растерянной? К счастью, на сей раз Ив снова пришел ей на помощь, наградив льва долгим укоризненным взглядом:

— Я ведь уже говорил: она ничего не знает, — напомнил он чужаку, — до сегодняшнего дня мы оба и понятия не имели о скрытом в ней Даре...

— "Даре"? — Кей, не удержавшись, с изумлением опустила голову к фамильяру. — О чем ты, Ив?...

— Я объясню тебе, когда мы поохотимся, — Иви успокаивающе похлопал лапкой по ее чумазым пальцам. — А сейчас позволь мне еще раз побыть твоими глазами. Ты согласна? — еще разок недоуменно хлопнув ресницами, Кейона послушно кивнула ему в ответ. Дождавшись, когда внимание львицы вновь переключится на его ворчливую персону, Эливейшен тут же продемонстрировал ей выбранное им стадо... чтобы уже в следующее мгновение спохватиться: она же, черт возьми, все равно его не увидит! Тем не менее, Кейона покладисто направила свои незрячие глаза куда-то... в неизвестность, да так и замерла, ожидая дальнейших команд. Ив под ее лапами тотчас поспешил зажать себе рот, дабы не обидеть самку непроизвольно вырвавшимся наружу смешком... А затем оба, и лисенок, и его слепая хозяйка, с ойканьем пошатнулись в нужном Эли направлении, деловито подпихиваемые самим одиночкой.

— Ив...!

— Прости! Мои глаза смотрели в другую сторону!

— Левее, — тем временем, деловито командовал Эливейшен, направляющими движениями морды разворачивая Кей задом к озеру и лицом к пасущимся вдали антилопам. — Еще, — кое-как сориентировавшись, Кейона, наконец, встала так, как от нее это требовалось, лишь еще разок негромко пискнув от неожиданности, когда чужак ощутимо подтолкнул ее носом в круп. Все эти прикосновения и тычки были для странницы в новинку: так даже Иша никогда не поступала, предпочитая в такие моменты просто мягко прижиматься плечом к своей подруге, либо же щекочуще касаться ее бока кисточкой хвоста — а тут, простите, взрослый лев-самец, грубоватый и небрежный во всех своих действиях по отношению к слепой одиночке... Однако Кей не собиралась ему перечить. Она вообще вела себя до крайности послушно, сознавая, что Эли делает это не специально, а лишь по той простой причине, что он ни разу в своей жизни не имел дела с такими, как Кейона.

— Х-хорошо, — ответила она чуть заикаясь, не то от смущения, не то от усиливающегося в душе волнения. Все же, львице не хотелось бы чересчур сильно оплошать перед их новым знакомым. Сейчас от ее стараний напрямую зависел не только их с Ивом грядущий ужин, но и, пожалуй, степень довольства Эливейшена. Если Кей провалит эту охоту, ее спаситель тоже останется с пустым брюхом, а значит, будет сердит и наверняка откажется вести их дальше. — Я поняла. Мы с Ивом подкрадемся поближе... и погоним стадо. Ничего сложного, да, Ив?

— Если ты уже делала так раньше, то все будет хорошо, — успокоил ее фенек, после чего уверенно кивнул Эли в ответ, отчего его огромные уши смешно качнулись вперед и назад, при том едва не накрыв собой заостренную лисью мордочку. — Мы готовы, — Кейона на всякий случай тоже активно закивала головой, всем своим видом выражая бурный энтузиазм... Но лишь стоило одиночке скрылся в зарослях сухой травы, как выражение ее морды сменилось на прежнее растерянное и даже откровенно испуганное выражение.

— ...Ив, мне так страшно. Вдруг я все испорчу? — жалобным тоном обратилась она к своему приятелю.

— Выше нос, — лисенок легонько шлепнул ее своим пушистым хвостом, таким образом, призывая самку к спокойствию, — то есть, наоборот, как можно ниже, — тут же поправился он. — Ну же, не робей! Прижмись брюхом к траве и ползи вперед, пока я не скажу тебе остановиться, — сглотнув, Кей последовала его совету и всем телом прильнула к размытой дождем земле. — Ну, вперед! — и друзья одновременно тронулись с места, бесшумно подкрадываясь к выбранному стаду.

Высокая, иссушенная солнцем трава податливо расступалась в стороны, с едва различимым шорохом пропуская сквозь себя юную охотницу и ее фамильяра — сейчас они оба двигались так бесшумно, что едва ли могли расслышать дыхание друг друга, что уж говорить об их шагах. Да и можно ли назвать "шагом" эти вкрадчивые, осторожные поползновения в безотрывном контакте с липучей грязью и водой из непросохших дождевых луж? Кей то и дело зябко вздрагивала от проникающего под кожу холода — она вымокла до нитки еще в ходе бегства от гиен, а тут снова приходилось мочить шерсть на животе и лапах... Тем не менее, львица старалась не заострять особого внимания на этих "мелочах", а, наоборот, полностью сосредоточиться на своих действиях. Нельзя было спугнуть антилоп раньше времени! Или кто там был впереди... Зебры? Гну? Кей даже не стала принюхиваться к запаху травоядных — какая разница, главное ведь, чтобы Эли успел занять нужную позицию и не угодил под чужие копыта! Это было бы до крайности... неловко.

— Стой, — едва слышный шепоток Ива заставил Кей истуканом замереть в самой неудобной и напряженной для нее позе, с выпученными от усердия глазами "уставясь" в пространство точно перед собой. — Ты готова? — львица решительно кивнула головой в ответ, но затем, вдруг резко передумав, тут же жалобно помотала ею из стороны в сторону: ни черта она не готова! — Вперед! — Кейона моментально взвилась со своего места, выскочив из травы на манер черта из игрушечной шкатулки. Глаза ее при этом оставались широко распахнутыми, а на морде застыло до крайности испуганное выражение, так и кричавшее на всю округу: "Помогите мне! Я жалею обо всем!!". Сам прыжок вышел каким-то дурацким, непродуманным; по какой-то неясной причине, тощая задница Кейоны слегка опередила свою хозяйку, и приземлялась слепая уже боком, при том совершенно забыв выбросить лапы перед собой. Неуклюже ударившись боком о землю, незадачливая охотница тотчас в панике шарахнулась обратно в заросли, но животным было уже не до нее: мыча и толкаясь, травоядные на всех парах рванули прочь, не меньше самой Кейоны напуганные этим внезапным броском.

Отредактировано Кейона (25 Июл 2017 14:58:17)

Сердце дико колотилось где в самом центре груди, вот уже второй раз за минувшие сутки до краев преисполнившись страхом и адреналином — пожалуй, еще одно такое мощное потрясение, и оно просто-напросто мячиком выскочит наружу, с глухим шлепком откатившись прочь от своей хозяйки. Тяжело, с присвистом дыша, Кейона вновь затаилась в густой траве, даже не осознавая, что ее все равно очень хорошо видно со стороны, и с тревогой прислушалась к удаляющемуся топоту стада. Она пыталась осознать, насколько удался ее нелепый прыжок и в какую сторону помчались травоядные, а главное, сумел ли их новый знакомый кого-нибудь схватить. Но, само собой, понять хоть что-то в воцарившейся мешанине звуков было нереально, так что Кей только и оставалось, что растерянно лупить глаза в пространство, попеременно дергая ушами в разные стороны. Неожиданно раздавшийся рядом с ней шорох заставил пугливо вздрогнуть всем телом и до отказа воткнуть когти в рыхлую грязь, но затем львица отчасти успокоилась: это был всего-навсего Ив.

— Как ты? — участливо осведомился лис у своей хозяйки, и та нелепо потрясла головой в ответ, тщетно силясь овладеть собой. Ух... Пожалуй, ей все-таки не следовало соглашаться на эту охоту, вон, как во рту пересохло от волнения!

— Все хорошо, — сипло ответила Кейона, облизнув запыленную мочку носа. — Только ушиблась немножко...

— Я вижу Эливейшена, — Ив, тем временем, уже вовсю тянул шею в направлении умчавшегося стада, силясь разглядеть что-то поверх моря колышущейся травы. — Он поймал антилопу! — возбужденно тяфкнул фенек, приподнявшись на задних лапах. Однако, в следующую секунду восторга в его голосе явно поубавилось. — Вот только... не убил. Кажется, ему нужна наша помощь.

— Тогда поможем ему, — Кей с внезапной (в том числе и для нее самой) решимостью поднялась с земли, попутно неуклюже разведя лапы в стороны — скользко! Кое-как выровняв свое положение, львица молча двинулась в ту сторону, откуда все еще доносились раскатистое мычание и грохот многочисленных копыт, потихоньку удалявшиеся за горизонт. Ив беспокойно засеменил рядом, в кои-то веки, оказавшись чуть позади слепой и, кажется, чувствуя себя при этом немного смущенным. Ох и не часто Кейона брала инициативу в собственные лапы! Что-то явно изменилось в поведении самки, совсем чуть-чуть, так, что и не заметишь сразу, но Ив был достаточно внимателен к подобным мелочам. Вот уже в третий раз сероглазая удивляла его принимаемыми ею решениями, демонстрируя вроде бы совершенно не присущие ей крепость духа и характера. Все это, конечно же, не могло не удивлять, но пока что лис предпочитал молча повиноваться, отложив всякий анализ на более подходящее время.

— Левее, — негромко поправил он свою подопечную, заметив, что та слегка сбилась с курса, и Кей тут же переменила шаг, стремительно приближаясь к валявшимся в траве Эли и его непокорной добыче, лишь изредка запинаясь о попадающиеся на тропе камешки и рытвины. В конце концов, она оказалась достаточно близко от беспорядочно размахивающего копытами травоядного и даже чуть было не словила крепкий удар по морде — едва ощутив опасное дуновение воздуха рядом с собой, Кейона тут же пугливо отшатнулась, прижимая уши к голове, но затем упрямо двинулась дальше, обходя антилопу стороной и чутко прислушиваясь ко всему происходящему. Теперь даже Ив не осмеливался ее сопровождать: остановившись чуть поодаль, фамильяр с широко распахнутыми глазами наблюдал за действиями молодой львицы, в то время как последняя напряженно втягивала носом воздух. Кровью не пахло... по-крайней мере, пока. Видимо, у Эливейшена возникли какие-то проблемы, он все никак не мог прижать добычу к земле, а значит, ему требовалась подмога. Несколько мгновений, самка робко мялась в стороне, не решаясь на дальнейшие действия, но затем, вздрогнув, с тихим рычанием бросилась на здоровое по сравнению с ней животное, норовя обхватить то лапами и покрепче схватиться клыками за... да хоть за что-нибудь! Необязательно за шею, она ведь понятия не имела, где та располагалась, но, быть может, если она повиснет на этой антилопе сбоку, то Эли сумеет нанести смертельный удар. От Кей всего-то и требовалась, что небольшая помощь — и она была готова рискнуть для этого собственной шкурой, хотя и могла бы получить серьезное увечье.

Но это все равно ее не остановило.

Южный берег реки Мазове —→

Впереди, пробиваясь сквозь облака, пламенел весьма красивый закат, которым Амиди, откровенно говоря, не мог не любоваться. Прямо перед ним в лучах заходящего солнца сверкала широкая водная гладь. То самое озеро, про которое ему говорили. Значит цель пути уже достигнута. Как они там сказали, "как только упрёшься в озеро - они начинаются". Ну что-жь, вот и оно. Амиди стоял на пригорке и смотрел на расстилавшуюся перед ним водную гладь, на поросшие кустами и травой берега озера, раскинувшиеся среди невысоких холмов. лучи заходящего солнца красиво пробивали себе путь сквозь разнообразные облака, но вот пока-что никого рядом не было, хотя встречаться с обещанными гиенами Амиди не очень-то хотелось. Поэтому он особо и не торопился в плане того, чтобы углубиться в эти замли. Пока. Пока-что он несколько нерешительно прохаживался по берегу озера, пребывая в раздумьях по поводу того, идти вглуюб этих, судя по услышанным ранее словам, довольно негостепреимных земель прямо сейчас, или чуток повременить? И, похоже, второй вариант пока-что казался ему более привлекательным. Чего греха таить - гиен Амиди несколько недолюбливал и не слишком жаждал встречи с ними. Поэтому он пока-что старался не отходить далеко от берега озера, хотя и понимал, что рано или поздно ему придётся это сделать...

Мистер Пафос, да? Весь из себя Супер Охотник. Профи года. Гроза травоядных и далее-далее, пока солнце не сядет. Упс, уже село!

- Грёбанная, мать её, антилопа! – рычал от злости и досады себе в усы Эливейшен, пока предпринимал одну тщетную попытку придушить травоядное за другой. И это он ещё пытался преподать Кейоне урок, как ей надо охотиться на стада и что делать. Кто ещё кого должен был учить. Судя по тому, что Кей до сих пор была вполне себе жива, несмотря на худобу, то это ему у неё надо поучиться выживанию. Но нет же, мы слишком гордые, чтобы работать в паре, а не фырчать на каждом шагу, какие неумёхи ему достались в горе-помощники, что опять придётся всё делать самому и бла-бла-бла. Дозвизделся?

Давно его позорно мордой в песок не макали. Сначала гиены из прайда Скара, которые пытались показать двум чужакам, что они решили пересечь не те границы. Потом призрак, который спас его же задницу от разборок, но при этом подарил кило с четыре радости в штанах, если бы Эл их носил. Теперь это. Неудачная охота, которая могла закончиться тотальным провалом, если ему сейчас не повезёт вывернуться и удачно атаковать антилопу.

Конечно, одиночка мог сослаться на то, что всегда бывают ситуации хуже той, в которой он оказался. Ему уже повезло в том, что он придавил антилопу своим телом к земле и тем мешал ей поднять на ноги в любой момент и попытаться удрать, волоча его за собой, как мешок с костями и мясом по земле, пока он не сдастся и не отпустит даже не кровоточащую шею. Ему даже удалось вцепиться клыками в шею антилопы. Да, он не нанёс ей смертельной раны и не стиснул глотку достаточно сильно, чтобы придушить травоядное, но у него всё ещё был шанс использовать ситуацию в свою пользу. Повреждённая лапа болела и досаждала ему, но мысль о том, что Кейона, пусть и не видит того, как он круто обламывается, то её спутник – тот фенек, мог ей об этом в красках рассказать, а сейчас они сидят в кустах и хохочут с него, катаясь по земле до коликов в животах.

У-унижение.

Не собираясь сдаваться так просто. Здравствуй, природное упрямство! Эливейшен предпринял ещё одну попытку сильнее стиснуть клыки на шее травоядного и, если выйдет, то выдрать кусок плоти и открыть сильное кровотечение. Валяться в обнимку с антилопой, пока та медленно задыхается и имеет чудесный шанс по нему съездить, одиночка хотел меньше всего. Он надеялся, что острые клыки помогут ему выполнить свою задачу. Единственный момент, который Эливейшен не учёл, - что ему кинутся помогать. И ладно бы в процесс добычи пищи вмешался тот же Ив – его участие самец ещё мог бы как-то понять, но в процессе оторвать шмат мяса от шеи травоядного увидеть, как к нему несётся Кейона…

Вы когда-нибудь выдели охреневшего льва, который не может выпустить добычу из пасти, но при этом глазами и нервным дыханием так и кричит: «НЕТНЕТНЕТНЕТСТОЙТВОЮМАТЬТАМ!!!»? Теперь видели. Несмотря на все старания Эла подать мимикой знак, он не был услышан. Его бравая спасительница летела к нему, едва не поскальзываясь на грязи (лучше бы поскользнулась там, честное слово), запинаясь о камни. Понимая, что на этот раз ему ничего благополучного не светит, Эл возвёл глаза к небу и просто помолился.

Услышав рычание и увидев решимость Кейоны оторвать кусок мяса от чего-то, именно чего-то, а не конкретно травоядного! Эливейшен сделал всё, что мог – сдвинул задние лапы, поджав хвост, чтобы под раздачу от суровой львицы не попали самые важные части его тела, и зажмурился, неосознанно сильнее стиснув клыками шею антилопы.

Несколько секунд вечности. Осознав, что ничего ужасного не произошло, а его помощница уткнулась мордой в грязь, Эливейшен, да простят его все сожалеющие Кейоне, с облегчением выдохнул. Он бы и испарину лапой со лба смахнул, если б мог. Обошлось. К частью. Правда, долго радоваться неудаче своей помощницы он не смог. Прилетело осознание, что в любой момент антилопа может почувствовать надежду и ринуться  бой, а первой под раздачу скорее попадёт Кейона, чем он. Матерясь про себя и гневно рыча, Эливейшен снова предпринял попытку впиться клыками в шею антилопы и придушить эту тварь, пока она не наделал дел.

На юго-востоке вспыхивает ослепительное багряное зарево, отчего в саванне на несколько мгновений становится светло как днем. Спустя считанные мгновения земля содрогается, как перепуганная зебра, вода во всех водоёмах начинает ходить ходуном, а с возвышений скатываются камни — как мелкие, так и покрупнее. Поначалу все это происходит в жуткой тишине, но затем с запада доносится дикий, оглушительный грохот, настолько громкий, что он заглушает все и вся. Постепенно интенсивность этого звука начинает затихать, но его отдельные раскаты, глухие и зловещие, время от времени по-прежнему долетают до ушей местных обитателей. Стихает и дрожь земли. Обвалы прекращаются, а, со временем, проходит и волнение на воде. Небо по ту сторону реки Зубери заволакивает странными, зловещими тучами, сквозь которое по-прежнему пробивается странное и жуткое зарево — а снизу их озаряют красные огненные всполохи. Кажется, подножье вулкана Килиманджаро, а также все его окрестности, охвачены страшным пожаром.