Ох, лучше бы он не вылезал из воды! И, наверное, вообще остался на том крошечном острове — так, по крайней мере, сохранил бы целостность своей шкурки и психики!
Практический каждый ребенок после долгой разлуки и любых приключений, — как успешных, так и не очень, — желает поделиться своими результатами с кем-нибудь авторитетным. Мама для Дхани — это сильная львица, способная постоять не только за себя, но и за всех своих многочисленных отпрысков. На памяти львенка она ни разу никого не бросала в беде. Однако у этого замечательного качества была обратная сторона, которую не каждый был способен принять и понять — это слишком яркие, будто сама шкурка бастардки, эмоции. И Дхани об этом нередко забывал, как случилось и в этот раз на фоне его собственных переживаний. Несущаяся на него Шайена спровоцировала в нем тот самый первородный страх перед материнским гневом. Так часто бывает при суровых или просто небезразличных родителях, когда их детеныши боятся вернуться домой, потому что предчувствуют суровое наказание. Дхани, как и эти дети, испытывал нечто подобное, хотя наверняка знал, что, безусловно, мать будет последней, кто поможет испустить ему дух, однако первой, от кого последует расправа за необдуманные действия. И с одной стороны, конечно, подросток прекрасно понимал, что получит по заслугам, но с другой ему прямо сейчас будет нестерпимо больно, отчего, конечно, возрастет степень обиды.
Защиты искать было не от кого, поэтому следом за страхом появилось ощущение безнадежности и смирения. Старший брат, правда, героически попытался взять всю вину на себя, но его оправдания затерялись в шипении матери — это случилось так быстро, что юный гений толком ничего не успел сообразить, только сильнее прижимая уши к голове и стыдливо наблюдая за тем, как чернявую макушку Лайама огрела тяжелая материнская лапа. За него все же попытался заступиться более суровый и энергичный Ракхелим, чьи слова, естественно, не возымели никакого эффекта. Следующим попал под раздачу Мьяхи, которому даже вода показалась не такой страшной, как разгневанная Шайена, но и мутная река не смогла укрыть от нее несчастного львенка. Всё это зрелище было, мягко говоря, не самым приятным, особенного для того, кто ожидает тумаков последним и кто наверняка знает, что наказания не избежать. Стоило бы, конечно, облегчить его исполнение, — стоять на месте, например, — но Дхани инстинктивно попятился назад, поджимая длинный хвост, пока мать ураганом не налетела на него и не сшибла с лап. Кажется, он удостоился ее «автографа» на одной половинке задницы: горела, во всяком случае, она так, будто Шайена вложила в него всю свою безграничную любовь к сыну.
А еще ругалась в процессе смачно. И если бы она это делала не вполголоса, то наверняка все зверье поспешило бы ретироваться, а то чего доброго и им достанется. Так, в профилактических целях.
И все же показателем была одна важная деталь: пожалуй, не уважай львята свою мать (а ведь уважали, несмотря на вселенскую обиду!), то не позволили бы ей так обращаться с собой. Каждый из подростков, пусть их возраст даже не достиг двух лет, при желании смог бы потягаться с хищницей или, во всяком случае, попытаться дать отпор. Стоит только взглянуть на долговязого Дхани или крупного широкого Ракхелима: казалось, последний мог бы одним ударом лапы прекратить все свои страдания, но все подростки стоически терпели наказание, потому что одна половина львят понимала — было за что, другая же боялась.
Спасибо, что хоть Ньекунду был здесь, совсем рядом! Второй раз уже выручает их из беды, вот и сейчас, сам того не желая, переманил внимание разъяренной мамаши на собственную персону. Это дало возможность львятам придти в себя: Дхани, во всяком случае, поднялся и отряхнулся от грязи, в которую его благополучно уронили, а затем закрутился на одном месте, чтобы рассмотреть, отчего так болит его пятая точка. Осмотр результата не принес. Даже отражение воды не помогало, отчего Дхани в расстроенных чувствах поймал себя на мысли, что неплохо было бы придумать какое-нибудь приспособление, в котором можно было бы себя без труда разглядеть со всех сторон.
Его мечтания, сама того не ведая, прервала Шайена, матом прося всех срочно покинуть злосчастное место и еще как следует раздавая тумаков сыновьям направо и налево. Дхани уговаривать не пришлось: он бодро засеменил чуть впереди братьев, всё еще виновато поджимая хвост. Конечно, это был сущий кошмар! Помнил ли он, чтобы мать была настолько зла и агрессивна? Было несколько раз, когда она воспитывала своих львят не просто суровым словом, но обычно весь процесс ограничивался парой поджопников, которые даже и следа не оставляли. А сейчас… сейчас задница, пожалуй, горела до сих пор. Отпечаток она там свой оставила, что ли?
Только Дхани, пусть еще испытывая обиду за «причиненный ущерб», все же понимал, отчего мама была так зла и за какие грехи им так досталось. Еще слов Ньекунду было достаточно, но то — воспитательная беседа. А за ней, чтобы результат закрепить, последовали и воспитательные физические тумаки. Теперь-то все четверо подростков вряд ли скоро забудут о своем приключении, а тем более, когда за ним, помимо кары суровой матери, последовала и награда. Дхани улыбнулся, и на его душе сразу потеплело, стоило только ему услышать слова благодарности от дикобразихи, адресованные именно им, маленьким героям.
Ох, ну, они же просто ми-ми-ми!
Дхани помахал семейству лапой и, пусть немного пожалел, что дикобразы не пошли с их шумной компанией, все же про себя отпустил их с легким сердцем. Он был уверен, что самка обязательно позаботится о детеныше, и они скоро найдут свою колонию, где уж точно будут в безопасности. Это существенно подняло настроение подростку и придало сил для того, чтобы разобраться теперь уже с проблемами внутри их семьи. Подросток щурил глаза, смотрел на угрюмую обеспокоенную физиономию матери и понимал, что через часок-другой она угомонится и тогда, быть может, сможет даже их выслушать и взглянуть на ситуацию иначе. А пока она слишком нервная и уставшая, чтобы разбираться в том, кто прав и виноват: ее сыновья сбежали без спросу в такое трудное и опасное время — это был для нее очевидный факт и не менее очевидный косяк самих младших сыновей.
Но понимал это далеко не каждый подросток. Особенно сильно страдал Ракхелим, что было заметно по его угрюмой и непонимающей роже. Его нужно было как-то приободрить или… точнее сказать, успокоить. Дхани никогда не любил, когда в его семье были разногласия (он в принципе не любил любого рода ссоры) и хотя сложно было достичь в такой огромной компании взаимопонимания, львенок всегда пытался сделать так, чтобы между сиблингами не возникало разногласий. Чаще, конечно, роль этакого миротворца доставалась Лайаму, как более сговорчивому и рассудительному львенку, но когда он по каким-то причинам не мог что-то сделать, на его смену приходил спокойный и вдумчивый Дхани.
— Эй, — подросток бодро (на фоне брата, конечно) поравнялся рядом с Ракхелимом, — досталось же нам, да? Не помню, когда мама так злилась в последний раз, — Дхани задумчиво перевел взгляд на идущую впереди Шайену, нервно подрагивающую хвостом и вращающую ушами: не дай Айхею где-нибудь покажутся гиены! — ее можно понять, — львенок снова взглянул на брата, — мы убежали без спросу во время бедствия и на чужой территории, когда кругом толпы раненых, взбудораженных зверей. А учитывая, что нас нашли Маро и Ньекунду, то наверняка она подключила на поиски других львов, когда они могли бросить силы на спасение раненых… — Дхани выдохнул и задумчиво помолчал. Пока рассуждал сам, то окончательно дошел до сути, до другой стороны их геройского желания помочь. — Она волновалась. А ты сам знаешь, что бывает, когда мама… очень волнуется, — подросток усмехнулся и посмотрел на брата. Кажется, он прислушался к словам львенка, но до конца смириться со случившемся еще не мог. Что ж… это Дхани совсем не удивляло: требовалось время, чтобы и львица, и ее отпрыск окончательно остыли.
За разговором подросток и не заметил, как мать вывела их на другую половину берега, где оставила остальных беженцев. Дхани осмотрелся в поисках новых и не очень морд; узнал Суниту, того обгорелого льва, который присоединился к ним совсем недавно — эти совсем были плохи (что же с ними случилось?), пятнистого Ндаму было сложно не узнать, но самым приятным сюрпризом была…
— Юви! Юви, ты вернулась! — Дхани кинулся к сестре, но пусть не так активно и «по-браЦЦки», как Ракхелим, все же мягко ткнулся ей в плечо. Конечно, ближе родных сиблингов ему никогда никто не будет, но как же приятно, черт возьми, знать, что все свои живы-здоровы! Молодая львица тоже была рада всех видеть. — Это было самое полезное путешествие в нашей жизни, — засмеялся Дхани и этак залихватски улыбнулся, с теплотой вспоминая маленького дикобраза. Все-таки… все-таки, наверное, все хорошо, что хорошо кончается, несмотря на болезненность в районе филейной части.
Оставив старшую сестру, Дхани заинтересованно обратил внимание на ловкие медицинские манипуляции Маро. Справедливости ради, пусть львенка и интересовали по большей части… технические и физические стороны окружающего мира, лекарское дело он тоже считал очень интересным и заманчивым. В конце концов, лекари — это тоже, своего рода, ученые! Словом, было вовсе неудивительно, что юный гений «залип» на несчастных пострадавших, с глубоким вниманием запоминая любое действие Маро. Хм… интересно, если этот лев останется вместе с семейством (ну, а вдруг!), может быть, он даст Дхани пару уроков?
И стоило только львенку подумать об этом, как Маро внезапно, — это было даже неожиданно! — попросил его о помощи! Дхани не заставил себя долго ждать: сию же минуту подхватил цветок, нашел где-то неподалеку кусок небольшой коры и принялся… жевать. Растение, конечно, оказалось на вкус не самым приятным (вот бы было бы со вкусом сочной зебры — эх, аж в желудке заурчало!), но что не сделаешь ради здоровья пациента и во имя науки, конечно! Старательно перемолов зубами несчастный цветочек, Дхани аккуратно сложил получившуюся смесь в импровизированную тарелочку и бодро понес ее к «пациентке», чтобы проделать следующий этап работы.
Намазывать оказалось не так уж и легко. Здесь требовалась аккуратность предельная, поскольку рана могла щипать, кровоточила и вообще… однако львенок справился со своей задачей, очевидно, хорошо, коль Маро даже успел его похвалить, несмотря на загруженность и вереницу задач, которые еще предстояло выполнить.
Остаток лечения Дхани сидел молчаливым наблюдателем, не мешал и не отсвечивал, но ждал, когда же снова пригодится его помощь. Ему было очень жаль молодую самку, хотелось даже сказать ей пару ласковых, ободряющих слов, но из-за своей излишней скромности подросток так и остался сидеть в стороне. Иногда Дхани щурил глаза и кривил мордой, но стоически выдержал все, что делал лев с несчастной Сунитой: в конце концов, юный гений будущий лекарь или где? Если он хочет стать таким же, как Маро, ему нельзя бояться и кривить, когда происходит лечение: пора привыкать уже сейчас!
Хоть и мурашки, конечно, по коже…
За этим делом львенок не заметил, как откуда-то из кустов вынырнула Сехмет. Ох, Дхани, конечно, был рад видеть и ее, но лекцию им вдоволь «прочитала» Шайена. Вон, задняя точка до сих пор болит! Тем не менее, он виновато прижал ушки, построил сестре глазки и пробурчал что-то вроде «конечно, мы все поняли уже!». Вряд ли она его услышала, потому что быстро переключилась на раненых.
Ну… по крайней мере, одной настрадавшейся уже помогли. Остался второй лев, Игнус, кажется, которому необходимо было выправить плечо. Странно, что Маро доверил это маме. Стоп, что! Маме?! Дхани удивленно перевел взгляд на Шайену, которая, кажется, никогда не делала чего-то подобного… во всяком случае, при своих сыновьях. Подросток тихонько, чтобы не мешать, подвинулся к ней еще ближе. Он искренне верил в то, что мама справится (группа поддержки, ага).
Снова Игнуса держали, снова раз-два-три, и…! Подросток аж елозил хвостом от нетерпения, да поддергивал передними лапами; хруста, конечно, не последовало и визуально ничего не изменилось, но по выражению морды Шайены было понятно: все удалось и даже с первого раза! Ура-ура-ура! Все спасены, все вылечены!..
И триумф победы завершился характерным звуком выходящей из чьего-то желудка пищи. Дхани удивленно оглянулся: вот что бывает с неподготовленной психикой. Во всяком случае, подростку подумалось, что львице стало плохо именно от происходящего. Ну, ничего, сестренка, самое ужасное уже позади! И это касалось не только вылеченных членов их семейства, пожалуй… Извержение вулкана, побег с родных земель, толпы животных, — хищников и травоядных, — от отчаяния следующих бок о бок друг с другом лишь бы выжить любой ценой. И пусть подростки, будучи еще совсем юными, не совсем понимали весь масштаб трагедии, хотя было достаточно уже и того, что они видели. И это, безусловно, был еще не конец, ведь предстояло найти новый дом, который будет пригоден для жизни лучше, чем уничтоженные клочки земли.
Собственно, именно эта задача стояла теперь перед группой львов, о чем Шайена поспешно всех осведомила. Ответственным за успешность похода она назначила Маро: юный гений не мог этого не заметить и понять, что вероятно, мать полностью доверяет этому лекарю. И кто, собственно говоря, Дхани такой, чтобы противиться словам Шайены? Однако перспектива вновь разлучаться с матерью его не радовала: кто знает, на какие опасности и на каких гиен она могла наткнуться в процессе поиска остальных зверей? Он даже взглянул на Лайама в надежде, что старший брат сможет поддержать его идею не оставлять маму, однако и он, и другие его сиблинги молча смотрели вслед поспешно удалявшейся львицы, не готовой терять, по всей видимости, драгоценные минуты времени. Никто из ее сыновей не рисковал ослушаться приказа Шайены. Пожалуй, остается только одно: ждать, надеяться и верить…
А пока Дхани следовал указаниям Маро и по возможности помогал всякому нуждающемуся. Он чувствовал предательский голод и усталость, но держался бодро: хорошо, что в молодом теле энергии хватало и не на такие подвиги…
–→Облачные степи
