→ Пылающий саванновый лес

Возмущенный возглас бурого потонул в очередной грохоте и булыжнике, рухнувшим где-то за спиной огромной семейки. Мать, перемать, его мать, вашу мать. Подросток насупился еще больше, чем было до встречи с Шайеной, что шла сейчас позади всех и пинала словесно каждого, кто отставал или проявлял малейшую попытку выйти из кучки родни. Кажется, Ракх пытался сделать это чаще остальных, за что и был по откату одарен пристальным материнским взглядом. Ему было до кончика хвоста обидно встретить её именно сейчас, когда боль в глазу искренне мешала продолжить их ранее начатый разговор. И как-то пофиг было желтоглазому на пожар вокруг и ожоги по всему телу, точно он почти готовый к употреблению шашлычок формата «Blue Rare». Даже такой шашлычок был столь же остер на язык, что и его блудная мамочка.

Фыркнув, когда впереди показалась весьма горячая вода, попеременно булькающая и совсем не радующая беглецов своим внешним видом и, на минуточку, температурой, подросток уже было хотел спросить, хочет ли мать сделать из них окончательно готовых отпрысков, но бревно стало помехой в этом деле. Ну и ладно, собственно. Резанув обиженным взглядом по хмурой морде Шайены, что продолжала вещать и указывать, подросток в компании остальных двинулся к бревну следом за Ньекунду. Интересно, свались этот лев в горячую воду или просто сломай бревно, кого бы мать винила в этом? Явно не себя. А может и себя, кто захочет самолично исследовать этот лабиринт Фавна, что скрыт меж обкусанных ушей и прикрыт растрепанной челкой? Возможно, папа? Возможно, да только нет его в живых.

Пока «самый тяжелый» шел вперед по упавшему дереву, все остальные замерли на берегу и принялись оглядываться, так что и сам Ракх, пока мама отвлеклась от младших, начал водить мордой во все стороны, точно мог найти отдельную для самого себя лазейку. Еще утром всё было относительно хорошо, можно даже сказать совсем хорошо, если сравнивать с той жопой, в которой сейчас все оказались. Во всяком случае, произошедшее днем оставило бы просто маленький шрам в душах сопрайдовцев, сейчас же большинство мертво. Кто-то наверняка сгорел заживо, другие оказались заживо похоронены под обвалами, третьих и вовсе могли затоптать перепуганные зебры или антилопы. Вздохнув, нахмурился и потер уже не так сильно болевший, но ноющий глаз, стараясь убрать сухую кровь с ресниц, чтобы открыть наконец столь недостающую глазелку. И тут, да, снова мама…

Дав указивку переходить следом за успешно перешедшим на тот берег, Ньеком, она начала подсаживать молодняк на бревно. Выглядело забавно, учитывая, что молодняк почти дорос до мамы и при большом желании мог уверенно цапнуть её ха уши без вытягивания шеи. А ведь на бревне было даже страшно, Ракх тут же впился когтями в грубую древесину и растерянно тряхнул головой, отчего местами сожжённая искрами молодая грива осыпалась на нос, вызывая чих.

- АПЧХИ! – чуть не навернувшись, спасибо когтям, подросток рефлекторно широко распахнул оба глаза и в следующее мгновение отодрал правую лапу от коры и приложил к глазу. – Черт.

А тут еще и Лайам на уши насел и хвостом у самой пасти вертеть начал. Что? Держаться? Ну давай, братик, подержимся.

КУСЬ.

— Держись за меня... Ракх! – старший явно не ожидал, что Ракхелим решит на самом деле пожевать его за хвост и чуть не навернулся с бревна, на что бурый лишь хмуро хмыкнул и перестал терзать часть брата меж своих клыков. Им и правда надо было собраться, и перейти на ту сторону, пока бревно или мать не устроили шоу. А они могут, оба.

И чем дальше они отходили от одного берега, тем страшнее становилось даже хмурому Ракху, тот уже не пытался ворчать сквозь хвост брата или дергать собственным хвостом из-за зубов Мьяхи, ему просо хотелось вновь ощутить лапами почву, лучше даже прохладную и без дополнений в виде трещин и обвалов. И ведь почти пришли, но нет, в жизни этого квартета никогда ничего по маслу не проходит.

Не отпуская хвоста Лайама, но вновь сжав его едва ли слабее, чем в начале их пути, бурый медленно повернул голову к Мьяхи и уставился на него взглядом «только попробуй мне откусить хвост, зараза!», потому что этот инвалид на одну лапу чуть не навернулся. Так ладно бы, один навернулся, нет, остальных за собой потащить захотел, добрый младший братец. Выплюнув хвост Лайама, бурый медленно, очень медленно, почти на уровне скорости едва живой улитки, повернулся к старшему брату жопой и мордой к младшему, нависая над его перепуганной тушкой в весьма не лучшем свете, да еще и на фоне едкого дыма.

- Ты же понимаешь, что весь этот кошмар покажется тебе детской забавой, если мать увидит, что ты нас тормозишь? – тихо, слишком тихо, но сурово протянул бурый в сторону Мьяхи, щурясь на его перепуганный вид целым глазом, заранее захлопнув второй, следом он обратился к Дхани, что так не вовремя решил прокачать свой скилл дипломата. – Да подопни ты его уже, иначе нам всем крышка! Зря нас старшие, по-вашему, спасали, чтобы мы тут так глупо хвосты отбросили!?

Поворчав еще немного, Ракхелим повернулся обратно лишь на очередную реплику Лайама, куснул его за хвост, засунул свой хвост в пасть Мьяхи и попер вперед, аки природный бульдозер, собираясь буквально тащить на себе младшего, если того потребует ситуация. А потом, уже на берегу, он самолично ему звиздюлей отвесит за трусость.

->Западный берег реки Зубери

Откуда-то из пустыни<—————–

Последние несколько дней для годовалого львенка были истинным адом. Три дня назад он был на границе пустыни, со своими сиблингами и двумя взрослыми, которые приютили его, заботились и кормили. Их звали Икси и Тори, и подросток прожил с ними несколько суток. Джей Ди привязался к ним, как привязывался до этого ко всем опекунам. Из-за того, что отца в его жизни не было, львенок старался найти наставника в каждом взрослом, который был добр к нему.

А потом случилось непоправимое. Поднялась жуткая, поглощающая все вокруг песчаная буря. Она началась так внезапно и так сильно, что Джей Ди подумал, как минимум, о конце света. В тот момент подросток был один: он отошел попить воды к ручью, где его и накрыло бурей. Львенок, в своей манере, испугался настолько, что перестал мыслить рационально. Вместо того, чтобы остаться на месте, он рванул куда-то. Мальчишка думал, что бежит в сторону оазиса, но это было не так. Он бежал на северо-восток, в сторону прайда Нари. Но, конечно же, подросток об этом не знал.

Силы у него быстро кончились, поэтому он перешел с бега на шаг. Тогда, в середине бури он понял, что нужно двигаться хоть куда-то. Обратно — глупо, ведь он уже прошел какую-то часть пути, возвращаться не было смысла. Когда-то же пустыня должна была кончиться. Джей Ди шел долго, больше суток, то останавливаясь, то снова продолжая свой путь. Это было тяжело: он сбил лапы, его мучила жажда. К счастью, взрослые покормили его прямо перед тем, как началась эта буря, поэтому голод был вполне терпимым. А вот пить хотелось адски.

Когда его лапы почувствовали траву, Джей Ди был рад настолько, что снова припустил бежать. Куда? Сначала куда глаза глядят, а потом, после беспокойной ночевки в пустошах, он проснулся и увидел огромную гору с белыми снежными вершинами и густым лесом у подножья. Великий вулкан Килиманджаро. Подросток слышал о нем, ему рассказывала мама и другие взрослые. В его затуманенном разуме всплыла информация о том, что у этого вулкана живет прайд.

Подросток был трусом, но никак уж не глупым. Джей Ди понимал, что если не найти взрослых, которые позаботятся о нем, он умрет. Львенок еще не умел охотиться от слова “совсем”. Он просто-напросто не выживет один. А умирать-то уж точно не хотелось. Поэтому светлый львенок упорно шел и шел в сторону леса.

Весь третий день после того, как он потерялся у оазиса, подросток провел на лапах. Он был ужасно вымотан, поэтому расстояние от пастбищ до саваннового леса он преодолел намного медленнее, чем половину пустыни. Ему часто приходилось останавливаться, чтобы попить воды, посидеть, вздремнуть. Голод накатил на него сильной волной, заставляя морщиться от неприятных ощущений в животе. Но найти ничего съестного, кроме пары корешков, у него не получилось. Во время проживания в оазисе Джей Ди видел, как другие животные едят жуков, и, даже поймал одного, но так и не смог положить его себе в пасть. Каждый раз, когда он приближал свой нос к синей спинке насекомого, на него накатывала тошнота. Он забросил эту затею и решил, что проживет на корешках, пока не дойдет до прайда.

К вечеру третьего дня подросток, наконец, добрался до саваннового леса. Он не нашел там никого из взрослых, но был слишком уставшим, чтобы продолжать путь. Наверное, это его и спасло. Джей Ди выпил воды, нашел еще пару пресных корешков, чтобы хоть как-то заглушить боль в животе, и улегся под лист папоротника. Львенок так устал, что уснул сразу же.

***

“Бабах!”, — громкий звук разбудил львенка. Он вскочил на лапы и тут же пожалел об этом. Землю тряхануло так сильно, что Джей Ди снова бросило на землю, хорошенько приложив его всем телом. К счастью, стоял он на ровной мшистой поверхности, так что серьезных ран не получил. Но было очень больно и очень непонятно. Отдышавшись, подросток снова встал на лапы и открыл глаза. Все вокруг пылало огнем. Воздух нагревался с невероятной скоростью. Сначала было просто тепло, но, уже через минуту, все кусты, и трава, и деревья начали тлеть. Было понятно, что скоро все загорится.

— А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! — отрывистыми вскриками заверещал львенок и побежал.

Он не переставал орать, то и дело закашливаясь от дыма и пепла, и бежал. Бежал и бежал в сторону, противоположную от извергающегося вулкана. Он переставал кричать, а потом начинал снова. Так страшно ему не было никогда. Джей Ди чувствовал, как смерть дышит ему вслед, подгоняя жаркими языками пламени, кусая за бока и за хвост. Его светлая шерсть покрылась сажей и пеплом, кисточку хвоста слегка опалило. В воздухе пахло гарью и пеплом.

Подросток несся, не разбирая дороги. То, что его не убило падающим деревом или бегущими травоядными, можно было назвать только чудом. Чудом было и то, что Джей Ди умудрился выбежать к реке. Что-то несло его именно туда. Он перестал орать, потому что легкие были забиты дымом, и дышать было трудно. Глаза подростка были распахнуты так сильно, что, казалось, скоро вывалятся из глазниц.

Прямо на бегу львенок наконец решился посмотреть назад. То, что подросток увидел там поразило его настолько сильно, что он снова заорал. Гора была полностью покрыта ярко-красным нечто. Оно светилось и растекалось по склонам Килиманджаро. Что это было, Джей Ди не знал, но точно чувствовал, что оно опасно.

Он так загляделся на извергающий вулкан, что забыл проследить, куда бежит. Резкий, болезненный удар сбил его с ног и дезориентировал. Подросток лежал на земле и медленно моргал, пытаясь понять, что произошло. Он лежал на боку и смотрел в небо, когда в его поле зрения попала морда ну очень злой львицы. Она, очевидно, не ожидала прилетевшего ей “счастья” в виде, хоть и худощавого, но все же достаточно тяжелого подростка.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! — снова заорал он прямо в наклонившуюся над ним морду Шайены.

Он напугался ее выражения морды настолько сильно, что зажмурился. Не надо было ему видеть собственную смерть. Он продолжал орать, не замечая, что львица-то поменялась в лице и уже не такая озлобленная. Из его глаз брызнули слезы, а голос начинал садиться, но львенок упорно драл глотку в диком ужасе.

—→ Пылающий саванновый лес

С мамкой-то всяко лучше, да? Жить стало лучше, дохнуть стало веселей. Правда, сейчас Дхани не задумывался ни о жизни, ни о смерти. Когда-нибудь потом, когда они все окажутся в безопасном месте и залижут свои царапины и ожоги, он, может быть, переберет в памяти все случившееся на берегах Зубери и тогда, наверно, ужаснется... Но сейчас, когда нужно было не отстать от остальных и проследить, чтобы не отстал кто-то другой, было не до размышлений и не до капризов.

В конце концов, они все были уже не маленькие. Нет, ну правда. Шайена уходила, когда они были малышня-малышней, кажется, столько времени прошло с тех пор... Сейчас они уже чуть ли не переросли ее, оставалось только удивляться, как такая щуплая и мелкая самка умудрилась дать жизнь целой четверке неугомонных длиннолапых львят.

Сейчас все они продирались сквозь остатки саваннового леса. За спиной полыхал пожар, воздух... да не было никакого воздуха. Количество дыма и гари в воздухе уже превысило все разумные пределы, так что порой Дхани не видел, куда ставит лапу. С каждым шагом он чувствовал то жар, то хруст прогоревшей древесины. Кажется, подушечки лап уже покрылись толстой коркой, этакой экстравагантной смесью из крови и золы — но останавливаться и выяснять, все ли в порядке, времени, понятное дело, не было. К тому моменту, когда они, наконец, выбежали к реке, черногривый начал прихрамывать на все четыре лапы, стараясь ставить их таким образом, чтобы было не очень больно. О том, чтобы совсем не было больно, он и мечтать не смел. Голова немного кружилась, то ли от гари, от ли от переизбытка впечатлений, то ли от материнской затрещины.

Тем не менее, они с Лайамом как-то находили в себе силы храбриться и делать вид, что все будет хорошо. Сказать по правде, где-то в пятках Дхани уже давно панически орал внутренний голос — что-то о том, что все они тут сдохнут и покроются вот такущей коркой пепла; но он не смел паниковать вслух, опасаясь, что вслед за ним запаникуют и все остальные. И что тогда будет с ними? Если львята разбегутся в разные стороны, никто их уже здесь не отыщет. Сердце остро кольнуло беспокойство за Шеру — его-то не было уже порядочное время, так что порой черногривый на ходу быстро оглядывался, ища среди обгорелых остовов знакомый тощий силуэт.

Мать вдруг резко свернула, так, что не ожидавший этого львенок был вынужден поспешно затормозить; из-под лап его вырвалось облачко пепла, оставшееся незаметным в общей кутерьме. Шайена вела свое семейство в направлении, известном только ей одной, но повисший буквально на кончике языка Дхани вопрос так и не прозвучал — вместе с остальными он увидел здоровенное дерево, упавшее точно поперек бурлящей реки.

Это спасло растение от пожара, хотя вывороченные из земли корни кое-где все равно тлели. На вид дерево казалось довольно крепким, толстым, покрытым шершавой, кое-где отслоившейся из-за жара корой. Его обтрепанная крона терялась в дыму где-то на другом берегу; самого берега при этом почти не было видно. Зрелище одновременно жуткое и вдохновляющее — по крайней мере, Дхани считал, что река спасет их от распространения пожара. Пролетевший над головами львов пылающий камень, с грохотом рухнувший где-то посреди территорий Скара, немного нарушил его представления о безопасности... но все равно нужно было оказаться как можно дальше от вулкана, и единственный путь, похоже, был здесь.

Подросток потер слезящиеся глаза тыльной стороной лапы. Ньекунду, как самый крупный из всех, уже пробовал перебраться на другой берег; кажется, дерево чуть вибрировало под его лапами, но держалось. Спустя пару минут черногривый увидел, как Ньек благополучно спускается на твердую землю. Теперь пришел их черед.

Дхани неловко засучил лапами, попытавшись было сопротивляться матери, настойчиво пихавшей их на бревно. Благоразумие боролось в нем с инстинктивным страхом перед бушующей в непосредственной близости рекой. Шумно выдохнув и с трудом подавив приступ кашля, львенок кивнул как всегда серьезному Лайаму, который вполне успешно справлялся с собственными эмоциями — по крайней мере, не истерил и не трясся, хотя голос его, когда он увещевал остальных, немного дрожал. Почему-то именно это заставило Дхани немного успокоиться. Им всем было страшно, но они по-прежнему были вместе, и они, черт возьми, справятся!

— Мьяхи, не вертись, — вполголоса пробормотал черногривый, пытаясь поймать зубами кисточку хвоста брата; тот изрядно переживал, так что хвост его, похоже, собирался зажить собственной жизнью.

Наконец, все получилось. Осторожно и деликатно зажав самый кончик хвоста между зубами, Дхани последним из братьев ступил на подрагивающее, теплое на ощупь бревно. Прямо перед собой он видел спину и уши брата; посмотреть вниз не было ни малейшей возможности — и это как раз было хорошо. Взгляни подросток туда — и он, пожалуй, никуда бы не пошел, обхватил это чертово бревно всеми четырьмя лапами, и попробуйте тогда сдвинуть его с места! Но выбора не было. Лайам продвигался вперед, за ним, ворча в кисточку хвоста, плелся Ракх... после него почти ползком на брюхе тащился Мьяхи. Черногривый как мог подпихивал его в зад, но делать это более настойчиво попросту опасался — этак, пожалуй, он просто свалится с бревна, потащив за собой остальных.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — в сердцах рявкнул он в ответ на недовольство Ракха, — хочешь, чтобы я его с бревна столкнул?

Мьяхи тем временем скулил и ныл, обхватив бревно лапами покрепче, чем мамкину сиську. Дхани осторожно отколупывал его, пытаясь продвинуть вперед — и в какой-то момент чуть не полетел кубарем, когда хвост брата, рванувшегося на берег, отчаянно дернулся в его зубах.
Отплевываясь от оставшейся в зубах длинной шерсти, черногривый, стараясь держаться более-менее беспечно, утер лапой морду. До берега оставалось не так уж много — наверно, можно было обойтись уже без этой кутерьмы с удерживанием друг друга за хвост.
— Ну чего, пошли, — резюмировал черногривый, вслед за остальными принявшись догонять Мьяхи.
–→ Западный берег реки Зубери

Пока "взрослые" договаривались, Эриса кинула короткий взгляд на реку и на бревно, которое судя по всему было единственным шансом оказаться на том берегу прежде чем умереть здесь. "Сгореть или свариться?! Перспектива так себе"... - подумала львица прежде чем...

- А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! - от неожиданности, Эриса так и подпрыгнула на месте, чуть не вцепившись в Сару, которая была не неподалеку. "Во имя великого, он нормальный?!" - но после, заметив худощавого и до чертиков перепуганного подростка, голубоглазка отвела мысли гневной расправы и сменила их на чувство глубочайшей жалости. Глупо злиться на кого-то в подобной ситуации, тем более никто не знает, через что прошел этот комок горести.

Львица, которая заведовала переправой, оказалось более сдержанной. Она, без особых комментариев, схватила львенка за шкирку и вручила Игнусу. Ну, в принципе, предлагали помощь, помогайте... Это действительно было странно, но и выбора особого не было. Спасаем всех, несмотря на ситуацию и способы, - сказала Эриса Саре и Игнусу, когда они подошли к бревну.

Споры о том, кто должен идти первый прервала Сара, сказав, что с ее габаритами ей лучше пойти последней. Эриса особо не спорила. "Первой, так первой", - подумала самка и запрыгнула на бревно. "В принципе, если не думать про пар и смерть, то идти не так уж сложно". Вцепив когти, шаг за шагом, и преодолевая страх, Эриса приближалась к финишу. Оглянувшись, она увидела, что Игнусу куда более тяжело делать этот переход, чем ей. Если только этот львенок дернется, они ежесекундно отправятся на дно.

Когда лапы почувствовали землю, дрожь улеглась и самка смогла немного расслабиться. Но чувство тревоги вновь сковало тело из-за беспокойства... Туман мешал львице увидеть переход ее знакомых. Она внимательно вглядывалась в пар, пока не увидела знакомые, уставшие морды. Она вопрошающе посмотрела на Сару и Игнуса, когда те спустились, и получив немое "все хорошо", улыбнулась. "Надеюсь Сунита поможет объяснить всем, что мы не опасны, если возникнет недопонимание"... - пронеслось в голове Эрисы.

—-→ Западный берег реки Зубери

Отредактировано Эриса (5 Июн 2018 12:01:14)

Это начинало бесить. У них не получилось забить антилопу сразу, а это обычно означало, что охота затянется. К большому их счастью, Котаго оказался достаточно сильным и тяжелым, чтобы не дать конгони сбежать. Но вот удача никак не хотела поворачиваться к Ушинди мордой, поэтому у него не получилось хорошенько укусить добычу. Та нервно задергалась, почувствовав слабину, но черношкурый с раздраженным рыком прижал ее посильнее, давая понять, что никуда она не сбежит.

Он не слышал и не видел появления за камнем побитой львицы, пускай и вслушивался в окружающий мир. Раздражение на самого себя и на удачу давало о себе знать, поэтому лев сосредоточился на том, чтобы уже добить несчастную конгони. В конце концов, даже если бы он заметил незнакомку, то не стал бы реагировать: она была слишком слаба, чтобы как-то помешать двум здоровым самцам.

— Да чтоб тебя, скотина травоядная, — выругался Кота, соображая, что делать дальше.

Он решил, что дотянется до ее гортани и сможет разорвать. Покрепче прижав ее лапами, он вытянул шею и открыл пасть, обнажая острые клыки. Котаго нацелился ровно на шею конгони, планируя одним мощным укусом разорвать ей трахею и покончить, наконец, с этим.

Он... Промазал! Ушинди неверяще встряхнулся, с каким-то детским изумлением уставившись на извивающуюся и орущую до хрипа антилопу. Нет, странник никогда не был охотником от духов, способным пойти и вернуться с добычей, даже не проснувшись, но это... Это уже даже не позор, это какой-то забавный казус. Ну, был бы забавный, если бы Ушинди сам не был главным клоуном этого цирка абсурда.

"Это место влияет на меня сильнее, чем казалось."

Списать происходящий танец инвалида вокруг антилопы на дурной воздух было проще всего. Между тем, Котаго, которому явно надоело лежать на дергающейся и брыкающейся добыче мертвым грузом, решил внести посильную лепту и сам полез к глотке конгони. Ушинди убрал уже занесенную лапу, опасаясь задеть товарища... Обычно это было бы для опытного воина почти невозможно, но после такого поверишь уже и в зеленого слоника, не то что в возможность перепутать дичь с союзником.

- Да чтоб тебя темные духи драли до глотки, отрыжка павиана - негромко охарактеризовал Ушинди не столько антилопу, сколько всю эту поганую ситуацию, примериваясь к добыче по-новой, - Сдохни уже!

Секундой промедления позже лев опустил лапу с когтями. В глазах было откровенно мутно, а пытающийся дотянуться до горла добычи Котаго был чересчур близко... Нет, не стоит. Вряд ли эта тварь уже куда-то денется, надо бить наверняка. Иначе после второго акта такого цирка подряд ему останется только завязать с охотой и просить львиц, а самому сидеть со львятами до конца дней...

"Открылся!"

Вот оно! Пытаясь избежать клыков Котаго, антилопа далеко изогнула шею, подставляя тем самым глотку аккурат под удар все медлившего Ушинди. Все, пора заканчивать с этим. Их ждут с добычей товарищи у реки, и вряд ли на сегодня это дело станет последним.

Ушинди прянул вперед, собравшись и проморгавшись, пытаясь прогнать проклятое головокружение хотя бы на ту секунду, которая нужна для удара. Распахнув пасть, лев постарался вцепиться в подставленную глотку антилопы и, наконец, разорвать ее к чертям гиеньим.

И не такие провальные бои и охоты были у Котаго. Но как они раздражали, мать их за лапу дери. Вот что может быть проще, чем забить и без того лежащую кровоточащую антилопу? Но нет, два здоровых лба не могут с этим справиться вот уже какую минуту. Делов-то, казалось бы, на пару секунд: хрясь, трясь и готова. Но с каждым укусом и пинком конгони получала лишь очередную неглубокую дырку в шкуре, а самцы все больше бесились.

“Может я?”, — непривычно услужливо предложил Бизкар. Обычно он не спрашивал, но сегодня ему, видимо, было лень. “Завались, я сам”, — мысленно рявкнул Кота, не желая сейчас становиться машиной-убийцей. Во-первых, Ушинди он знал совсем недавно, поэтому он не хотел, чтобы тот застал его безумный взгляд и совсем уж жуткое поведение. Во-вторых, обычно после этих выбросов безумия, на черношкурого накатывала сильная слабость, требовавшая отдыха. А им еще эту тушу тащить обратно. Нет уж, увольте, сам справится. Наверное.

Котаго понимал, что антилопа далеко уже не убежит, с такими-то ранами. Поэтому он поднял свою левую переднюю лапу и замахнулся ею посильнее, выпустив когти. Он хотел ударить конгони по виску, желая разможжить ее мозги, ну и нанести раны когтями (не бить же “мягкой лапкой”).

Вот серьезно, это надоело. Нет, Ушинди никогда не был истинным мастером охоты, концентрируясь скорее на своих боевых навыках, но это... Конечно, бывало и хуже, намного хуже. Например, страннику неоднократно приходилось на всех парах удирать от добычи, оказавшейся слишком сильной или с друзьями. Был случай, когда вот такая же антилопа, чтобы не даться ему в лапы, сиганула с обрыва в реку к крокодилам. Может, они все такие, эти конгони?

Поднявшись на лапы, странник сплюнул вязкую слюну с кровью. Обидно все-таки, что добил упорную дичь не он, ну да ладно. На то они и львы, чтобы охотиться в команде, правда? В ушах неприятно зашумело, заставив Ушинди поморщиться и мотнуть потяжелевшей головой. Голова отреагировала тем, что зашумела еще сильнее. Дурное место, чтоб его... Надо отсюда уходить, благо, они сделали то, зачем пришли.

- Все, слава предкам, отбегалась.

Ушинди благодарно кивнул Котаго. Отчасти из вежливости, как признание отличного удара, отчасти из благодарности за то, что черный не стал комментировать шикарное выступление. Сам странник и то не был уверен, удержался бы на месте товарища от того, чтобы охарактеризовать все это безобразие в выражениях, которые не употребляют при львятах.

- Ну, раз-два, взяли... - Ушинди примерился было к антилопе, но мимолетное движение на периферии взгляда заставило его резко распрямиться и развернуться к источнику. - Постой. Там кто-то есть.

Вот только этого тут не хватало... Добыча может быть какой угодно сильной, быстрой и умной, но любой странник саванны скажет, что нет встречи хуже, чем встреча с собратом-хищником. А то, что прячется там хищник, Ушинди мог бы поклясться, любое травоядное, увидев охотящихся львов, даст деру. Ну, или атакует, но это бы они уж точно заметили. Ладно, это точно не охотничья партия гиеньего клана, так что...

- Я знаю, что ты там! Встань и покажись!

Уповать только на слова странник не стал. Мотнув головой Котаго, указав ему, куда собирается двигаться, Ушинди стал обходить камень, скрывающий незнакомца, по широкой дуге, чтобы не подставиться ненароком под возможный бросок из укрытия. Оставалось надеяться, что опытный черный попробует обойти с другой стороны. Травы тут толком нет, никакой внезапный сюрприз не подкрадется, чтобы украсть их добычу, так что вполне можно отойти.

Незнакомцу особо и негде было скрываться, он так или иначе оказался бы виден либо Котаго, либо Ушинди. Странник не знал, видит ли уже черный лев потенциальную опасность, но...

"Ох, во имя темных духов, вот это видок..."

Львица, Ушинди даже не понял сразу, что с ней такое. Грязь, раны, странный окрас шкуры? Только пару раз изумленно моргнув, лев с изумлением осознал, что пятна на морде и теле этой доходяги - это ожоги, страшные, тяжелейшие ожоги. Категории "с таким не живут".

"Проклятье..."

Ему все-таки хватило выдержки не сказать это вслух. Да, угрозы тут точно нет, осталось только понять, что с этим всем делать. Похоже, они нашли выжившего из местного прайда. Предки, как она вообще выжила? Ладно, не так важно. Это тело нужно доставить к лекарю, срочно. Кажется, тот гепард высказывался на тему своей квалификации.

- Ты можешь меня слышать? - Ушинди видел, что одно ухо у львицы сгорело, за слух во втором он не ручался, так что постарался принять как можно более дружелюбный и располагающий вид. Нелегкая задача с мордой в свежей крови и вывалянной в пыли шкурой, но уж как есть. - Я... Мы тебе поможем. Мы свои, живем тут, понимаешь? У нас есть лекарь, тут, недалеко, мы поможем тебе добраться. Там тебе смогут помочь...

Духи ее знают, в каком она состоянии сейчас, так что Ушинди больше надеялся на успокаивающий тембр голоса, чем на слова, медленно подходя все ближе. Скоро он уже смог уловить запах, ну, так себе запах, но странно было бы, пахни эта доходяга здоровьем. Что-то в нем было знакомое, но уставший странник списал это на знакомый уже запах местного прайда. Она отсюда, в конце концов, где еще ее могло так поджарить.

- Котаго, знаешь ее? Надо ее срочно доставить к остальным. Вряд ли сама дойдет, так что придется, наверное, нести.

Хорошо, что их двое. Один возьмет антилопу, второй львицу. Наверное, надо уступить ее черному, если он тут жил раньше, то они должны быть знакомы, а в таком состоянии лучше, чтобы тебя нес товарищ по прайду, а не духи знают кто.

Внимательно осматривая неожиданную находку, Ушинди с трудом сдерживался, чтобы не выругаться. Досталось ей, однако... До сих пор ему не доводилось видеть, чтобы с такими повреждениями выживали, тем более выживали в одиночку, хотя повидал странник всякое. Исключительная должна быть воля к жизни у этой доходяги.

- Как тебя зовут?

Взмах лапой, точный удар, и когти мощной черной лапы врезаются в висок конгони, мгновенно избавляя ту от мучений. Котаго почувствовал, как его лапа увязла в чем-то неприятно-склизком и понял, что это были мозги. Фыркнув, он вытер конечность о траву и удовлетворенно окинул взглядом бездыханную добычу. Охота у него редко получалась удачной и, хотя эта была не самой быстрой и отточенной, все равно результат радовал. В конце концов, они не две быстрых и ловких самки, а наоборот, грузные и тяжелые самцы.

Он ответил Ушинди кивком и не подумав комментировать чужие ошибки. Тем более, памятуя его странные сны, в которых он непременно мучительно долго расправлялся с жертвой, Кота понимал, что подсознание не даст ему расслабиться, если он еще и поиздевается над соратником. Пора было нести тушу Ари и остальным. Почему-то от мыслей о том, как он триумфально приносит королеве еще теплую антилопу, в груди льва что-то затрепетало, но он быстро замял в себе эти чувства. Негоже взрослому льву нюни разводить.

— Постой. Там кто-то есть, — сказал Уш, и черношкурый снова принял боевую стойку.

Этого еще не хватало. Кто-то услышал звуки битвы и почуял запах крови. И теперь пришел отбирать добычу. Гиены? Другой одиночка? Или еще одна конгони? В любом случае, нужно было проверить. Светлый лев стал обходить камень, и Котаго уже привычной для него тактикой пошел по обратной траектории, чтобы заключить возможного противника в эдакие тиски. Но, когда он зашел за булыжник, лев понял, что никаким врагом тут не пахло. “Нифига себе она помятая”, — присвистнул Бизкар, когда перед их взором предстала еле живая львица. Она затравленно рычала, несмотря на многочисленные раны. Кажется, ей было очень страшно, но она готова была защищаться. Вот только куда ей, она явно еле живая.

— Нет, — ответил он Ушинди. — Первый раз ее вижу. А вот она, кажется, тебя знает.

Последняя фраза была сказана с удивлением, ведь раненая львица выдавила из себя имя его “коллегу” по сегодняшней охоте. Странно, что он сам ее не узнал. Редко такое бывает, что один знает имя другого, а тот его даже не узнает. Как бы то ни было, Уш был прав: ее нужно было срочно доставить к Шарли с Такитой, иначе долго та не протянет. Вулкан ли ее так покоцал или кто-то живой, важно было сейчас, чтобы львица не окочурилась прямо здесь, рядом с конгони.

— Он прав, — сказал он, обходя львицу так, чтобы она видела его своим здоровым глазом. — Недалеко отсюда у нас есть группа, мы можем тебя туда отнести, у нас есть лекари, они помогут. И перестань уже рычать, мы не будем тебя добивать.

Ее рык уже порядком раздражал. Да, ей страшно, но что теперь? Если бы они хотели, львы забили бы ее в ту же секунду. Но им это было не нужно, да и не в характере Котаго вот так вот убивать встречных-поперечных. Дотащить до Ари, а там уж разберутся. Поняв, что львица все-таки узнала Ушинди, лев принял решение. Котаго обошел камень, с тяжелым вздохом взвалил на себя тушу конгони, и подошел к Ушинди.

— Закидывай ее на себя и тащи к королеве, — сказал он. — Я пойду вперед, чтобы разведать обстановку. Мало ли она кого-то еще с собой притащила. Мой сокол полетит над нами. Его крик будет означать сигнал тревоги. Встретимся в лагере.

И, дождавшись утвердительного ответа Ушинди, лев быстрым шагом пошел в сторону их временной стоянки, внимательно оглядываясь по сторонам и высматривая подозрительную активность. Его сокол Кассен летел над их головами, исследуя обстановку.

————————————-→ Южный берег реки Мазове