Начало игры

“Я буду ждать тебя”. Эти слова уже который день не давали тебе покоя. Африканские травы наполняли ароматом воздух, а ты медленно шёл вдоль высокой травы, рассуждая о давно минувших днях. Ты помнил её всегда. Образ львицы порой так ясно вырисовывался перед твоими глазами, что ты готов был поверить, что вот она – тут, рядом – стоит перед тобой, готовая подойти и так по-привычному зарыться носом в твою густую тёмную гриву. Ты делаешь медленный, робкий шажок вперёд, боясь спугнуть чудное видение, но она всё также остаётся на месте и смотрит на тебя так по-ласковому, улыбаясь только лишь уголками губ, готовая идти тебе навстречу, едва заметно кивая тебе. И тогда ты тут же срываешься с места, припускаясь в тяжёлом галопе. Вперёд, вперёд! Пока она не исчезла, давай же! Ты резко тормозишь на месте, а она по-прежнему стоит там, на холме, манит тебя одним лишь только взглядом удивительных лазурных глаз. Осталось пройти лишь немного, и вы снова будете вместе, совсем как в старые времена… Ты делаешь уже решительный шаг вперёд, но внезапно видение начинает таять, рассеиваться по воздуху, словно мираж. Нет, нет! Это всё похоже на чью-то злую шутку, такого просто не может быть! Ты, не теряя ни минуты, срываешься на бег. Ты должен, ты обязан успеть, не дай ей уйти… Но когда ты, тяжело дыша стоишь на том самом холме, её уже нету. Не успел, она ушла, растаяла в туманной дымке, так и не дождавшись тебя. Ты поникаешь головой, с грустью выдыхая. В холодном ночном воздухе появляется едва заметное полупрозрачное облачко пара, которое тут же рассеивается. Но что это? Порыв холодного ветра внезапно ударяет тебе в морду, путает гриву и ты раздражённо фыркнув, вскидываешь голову вверх и… Если сказать, что увиденное заставило тебя обомлеть, то это значит ничего не сказать. Столько дней гоняясь за не существующим, казалось, образом, ты пришёл к тому самому месту. Всё было и как прежде, будто бы время совсем не влияло на эту пустынную поляну, окружённую лишь высокой травой и редкими кустиками. Ты помнишь тут всё до мелочей, всё, что здесь произошло и что не должно было произойти… Это… Это так странно, так волнующе, ты и не знаешь, что сказать, и поэтому из твоих уст срывается лишь выдох изумления. На минуту прикрыв отяжелевшие веки, ты полной грудью вдыхаешь здешний воздух, прежде, чем снова распахнуть глаза и словно игривый львёнок, могучими прыжками устремиться вниз. О да, ты действительно не ошибся. Здесь вы впервые встретились, здесь же вы и расстались. Воспоминания тяжёлым грузом наваливаются сверху, и ты уже думаешь, что это того не стоило. Глупое, совершенно глупое расставание и молчание, повисшее над поляной… Она смотрит на тебя так нежно, так любовно, что тебе уже не хочется уходить. Да и во взгляде читается та самая мольба: прошу, останься. Но вместе с тем же там можно прочесть и некую решимость, сталь, словно львица уже давно всё решила, но где-то глубоко внутри себя всё ещё пытается справиться с нахлынувшими было чувствами. Ты и сам чувствуешь себя как-то странно, чувствуешь, что хочешь остаться, но всё уж слишком сложно для вас двоих. Ты беззвучно кладёшь подбородок ей на голову, а она таким привычным жестом зарывается тебе в гриву... Вы молчите, не в силах передать словами все те чувства, что вы сейчас испытываете, и тогда ты уходишь. Просто, молча, без всяких слезливых прощаний и даже без неловкого, отчего-то кажущегося таким неуместным сейчас “Прощай”, но зато улыбнувшись ей, как улыбался всегда, словно пытаясь сказать: “ей не грусти, мы ещё обязательно свидимся”. И ты действительно знаешь, что так оно и будет, что когда-нибудь вы столкнётесь на просторах необъятной жаркой Африки. Только тогда уже будет не тихая звёздная ночь, как сейчас, а рассвет. Рассвет, когда вы воссоединитесь, и также будете молчать, не зная, что сказать. Но молчание не будет таким же тягостным, как тогда. Ты впервые увидишь своих, нет, ваших детей, которых ты вынужден был оставить. И тогда, в тот самый миг, когда ты улыбнёшься ей так нежно, по-ласковому и подашься вперёд, мягко положишь подбородок ей на голову, быть может, тогда ты и скажешь, как же сильно ты скучал по ней, а она так по-привычному зароется в твою тёмную, густую гриву.

Вместе с лёгким, почти неощутимым порывом ветра до тебя донёсся её запах. Сначала ты подумал, что бредишь, что это всего лишь очередной мираж, сладкий сон, вызванный твоим разыгравшимся воображением. Счастье было так близко, что просто невозможно было в него поверить. Ты боялся, что то лишь иллюзия, глупый самообман, но это было не так. Застыв в нерешительности где-то на краю поляны, ты старательно принюхиваешься, пытаясь убедить себя, что тебе не показалось, что Катара действительно где-то рядом, ведь её запах по-прежнему витает где-то в воздухе. Осознание её близости внезапно навалилось на тебя крышесносящей радостью, ты обязан был найти её сейчас, пока она не ушла. Не желая более задерживаться, ты тут же двинулся в путь, по её следам. Твоя шаги становились всё более длинными, сам того не замечая, ты постепенно ускорялся, переходя сначала на рысь, а затем и на полноценный бег. Твоё сердце билось о грудную клетку, грохотом отдаваясь где-то внутри, будто  готовое разорвать тебя на части. А грохот от ударов, казалось, был отчётливо слышен в ночи. Ты и не заметил, как твоя пышная грива растрепалась и запачкалась в пыли. Длинная чёлка постоянно лезла в глаза, но тебя это совсем не беспокоило. Главным для тебя сейчас было найти её.
“Катара, ну где же ты?”
Ты хотел разразиться громкими криками, лишь бы только она услышала и ответила тебе. Тебе хотелось поскорее увидеть её, заглянуть в удивительные глаза цвета океана и просто бесконечно долго слушать её голос, мягкий и тихий, будто она не говорит, а мурлыкает какую-то старинную колыбельную тебе на ухо. Так многое нужно было наверстать, так многое нужно было рассказать. Рассказать то, что не осмелились огласить вы оба во время вашей последней встречи, то, что так и осталось вашей общей тайной, тяжким грузом лежащей на сердце. Ты бы поведал Катаре о своих удивительных странствиях, о том, что повидал, пока не видел её, но ты бы точно знал, что чуда удивительнее неё самой не сыскать и во всей саванне, а она рассказала бы о ваших общих детях. Тебе хотелось поскорее увидеть их, узнать на кого они похожи, пообщаться с ними… Но наверное, малыши давно выросли и даже не заботятся об отсутствии отца. Тебе было несколько грустно осознавать тот факт, что твои малыши и в глаза тебя не видели, а даже если увидят, могут и не принять тебя. Хотя, ты знал подход к детям, да и в прошлом зарекомендовал себя неплохой нянькой, всё должно пройти гладко. А если что, поможет Катара. Вот только бы её отыскать… Ты, резко сбавив скорость, изумлённо замер на месте.  Катара. Это она. Совсем близко. Сидит спиной к тебе, ничего вокруг не замечая. Возможно, ты ошибался, но разве ты мог? Ты знал её так давно, что, казалось, даже с такого ракурса узнал бы её. Неслышными шагами приблизившись к ней сзади, ты замер в нерешительности, силясь выдать своё присутствие, но затем просто боднул её в плечо и сдув надоедливую чёлку с глаз, тепло улыбнулся львице.
- Эй, не грусти, я рядом… - твой голос прозвучал на удивление отчётливо, хотя внутри тебя всё дребезжало от волнения. С замиранием сердца ты ждал её ответа.

— Река Мазове.

Пока они шли вперед, углубляясь в долину, сплошь и рядом покрытую травой и сухим кустарником, в некоторых местах рождавшим на их пути настоящий лабиринт, в котором пока не повернешь за угол, не узнаешь, что же там, впереди, Дуго говорил, а Амадей молчал. Закончив с Такэдой, Дуго как-то незаметно перешел к обитателям кладбища и их нелегкой в принципе, судьбе, и вообще образу жизни. И что он вообще не понимает, какого черта Шензи все еще держится за этот выжженный солнцем и богом забытый кусок земли, где каждый лев старается убить в принципе ни в чем не виноватую гиену, и что можно было бы поискать счастья в другом месте, хотя оно, счастье, по сути эфимерно и большинство гиен когда он их спрашивал, начинали перечислять какие-то странные вещи, типа отдельной норы в склоне холма, или туши буйвола, а сами по сути и не знали, сделало бы это их счастливыми, или нет, появись вдруг оно перед ними мгновенно. Но в конце концов, вывалив на подростка все что хотел, включая то, как грифы бороздят просторы неба, он замолчал. Как-то не слишком приятно говорить, когда ответом тебе звучит лишь негромкое, напряженное сопение, да не слишком доброжелательный взгляд с прищуром и злобно подернутая вверх губа, которая так и говорит: "Ща я как вцеплюсь тебе в ноздри, если будешь меня доставать". Нет, этот парень не выглядел наивным и беззащитным, по крайней мере теперь, когда отошел от той дряни которую в себя сам же и запихал. Может быть не опытным, но не беззащитным. Шел Дуго медленно, так как его подопечный хромал за ним с видимым трудом. Огибая очередной куст, который тянул к ним свои побелевшие, лишенные влаги ветки, словно вампир, в последней надежде пытавшийся дотянуться до жертвы, чтоб выпить живительной крови, и услышав от своего же собственного желудка очередную ноту протеста, он произнес:
- Пусть счастье и эфемерно, но сейчас кусок мяса сделал бы меня счастливым. - полосатый огляделся в безнадежном поиске куска мяса, но ничего кроме травы и побелевших на солнце кустарников в его поле зрения не попало: - А вот кстати, еда бы нам... - его взгляд наконец-то зацепился за что-то овальной формы и темного окраса, резко контрастирующее даже в свете луны с травой и уж тем более с побелевшим от жары и недостатка воды кустарником, словно крючок с червяком, который уже заглотнула рыба и надо только вовремя подсечь. Что полосатый и сделал, негромко добавив, уже более уверенно: - А вот кстати, еда.
Дуго резко остановился вглядываясь в объект впереди себя который наконец-то при внимательном рассмотрении принял форму ньялы - небольшой, своеобразной антилопы, шерсть которой образовывала своеобразную юбку, из-за которой спутать ее с кем-то еще просто невозможно. Да, на пути их следования попадались уже травоядные, но Дуго заблаговременно менял маршрут, чтоб даже к ним не приближаться. Ну какие у них двоих, шансы завалить зебру или гну? Никаких. А вот маленькая ньяла, это как раз то что этой ночью может попасть им на зуб. Сглотнув слюну, Дуго кивнул в строну жертвы, пригибаясь к земле:
- Видишь? - на всякий случай уточнил он, хотя и не сомневался что со зрением у подростка все хорошо, как и с аппетитом и усилиями, которые он готов приложить. Дожидаться ответа Дуго, снова не стал - желудок готов был засосать в себя и хозяина, и подростка, и еще пару квадратных метров пространства, а потому он быстро раздал указания: - Давай-ка, бери лапы в зубы и... сейчас мы подкрадемся поближе и на нее побежим. - план тупой, но действенный. Ведь гиены не львы и могут бежать куда дольше чем короли саванны, а значит и тактика охоты у них другая. Дуго рассчитывал что в темноте ньяла ошибется и напорится на куст, или окажется невнимательной и попросту не сумеет убежать от них.

Легко сказать, трудно сделать. Да и Амадей ответил ему с большим сомнением в голосе, хоть и согласился с предложенным ему планом. Дуго как-то не стал задумываться почему тот согласился, ведь вроде еще совсем недавно, еле плелся за его спиной, спотыкаясь и так сказать, глотая пыль, а тут на тебе: ну бежать, так бежать. Главное, что подросток согласился действовать так как предложили, и дело с концом, хотя дело-то как раз только и начиналось. Дело, от которого зависело в принципе весьма многое, а именно их благополучное прибытие в оазис. А там... Там Дуго планировал поговорить с Оззи, ну и дальше как карта ляжет. У короля оазиса было много связей и может быть он поможет отыскать льва без губ? Осторожно, чтоб не спугнуть добычу Дуго повернулся в пол оборота к Амадею, поглядев на него, негромко произнес:
- Ты это... в жизни бывают неудачи. Так что не отчаивайся. - попытавшись немного приободрить Амадея таким образом. Он в который раз вспомнил слова Старика, что отец из него выйдет хреновый. А с другой стороны какой к черту отец? По сути они же с Амадеем даже не друзья, так приятели по несчастью, которое странным образом сплотило тех кто хоть как-то оказался к нему причастен. Но с отношениями они определятся потом, а вот сейчас нужно было действовать, чтоб пожрать и желательно, сообща. Полосатый покосился в строну Ньялы и сам уже с некоторым сомнением добавил: - Если не получится, попробуем поймать сурикат. - казалось, он и сам уже не уверен в том что задумал, но еда так близко, а есть так хочется, что просто нельзя не попробовать дотянуться до шутсрого, пока что не сорванного плода.
"А если  и это не получится, поищем гнилых плодов и пожрем их. Будет пучить пол дня, но это не смертельно. Итак..." - твердо решил для себя Дуго и слегка пригнувшись, стараясь не шуметь неожиданно разшуршавшейся под лапами травой, стал красться вперед. Нервно вглядываясь во тьму, он старался различить силуэт Ньялы, то припадая к земле, когда она, как ему казалось, смотрела в его сторону, то торопливо семенил лапами, когда она нагибалась к земле и голова ее исчезала где-то внизу. Но в какой-то момент полосатому показалось, что он достиг нужной точки, проводя вперед невидимую линию атаки, на которой лежала жертва, и которая упиралась в большой раскидистый куст. Момент настал, дистанция минимальна и позиция лучше не придумаешь, не хватало одного: деморализующего крика.
- БАНЗАЙ!!! - истошно завопил Дуго бросившись вперед, надеясь ошеломить и испугать Ньялу, направить ее прочь от себя, то есть в кусты. Обладатель имени, которое Дуго только что выкрикнул, наверно, оценил бы актерскую составляющую, а за одно и громкость произнесения, но Дуго об этом не думал. Он попытался спешно сократить расстояние и ухватить ее зубами за одну из задних ног, выше колена, чтоб потом копытом не досталось. Дальше он надеялся на Амадея, который если что обойдет Ньялу спереди и начнет есть с морды. Прямо перед мордой замелькали задние ноги, ломящей в темноту Ньялы, которая даже голос подать не пожелала. Правую или левую? Дуго выбрал правую...

Легко сказать - не расстраивайся. Когда каждая неудача может стать для тебя последней, трудно не расстраиваться. А Амадей был в том состоянии, когда и дохлое мясо-то трудно укусить - того и гляди промахнешься. Какие уж там сурикаты... Их крокут уже видел - мелкие, быстрые, глазастые. Ночью сидят по норам, днем шарятся по окрестностям, не забывая выставлять часовых в таком количестве, что ни с воздуха подобраться, ни по земле. Пока такого изловишь - сдохнешь с голоду добрый десяток раз.
Но времени на раздумья особо не было. Эх, как бы сейчас пригодился гриф... Пятнистый тоскливо взглянул в небо, надеясь, что случится чудо, и уже однажды накормившая его птица сейчас же прилетит с новым куском мяса. Увидел светлеющее небо, почти сплошь затянутое тучами. И ничего больше.
А Дуго уже рвался в бой. Вернее, в атаку. Более глупой атаки Амадей в жизни своей не видел. Впрочем, ему вообще мало охот приходилось видеть. Пока он жил в своем клане, он был слишком мал, чтобы охотиться с остальными. К тому моменту, как подрос - уже остался без семьи. Перебивался падалью, как мог. Видел, как охотятся львы - так вот, они так дико не орали. Да и было их, как правило, трое или даже пятеро - такой оравой хоть буйвола завалить можно. Правда, и сожрать его тоже легче легкого - так что подростку порой приходилось часами лежать в кустах, ожидая, пока большие кошки насытятся, и надеясь, что им не придет в голову вздремнуть тут же, у остатков туши.
Словом, Дуго рванулся вперед, завопив так, что у Амадея душа в пятки ушла. Он аж присел, настороженно вертя головой и не сразу разобрав, что к чему. И лишь после этого тоже бросился вперед, безнадежно отстав и надеясь, что хотя бы как-то сможет поучаствовать в охоте.
Вот тут-то и появился гриф. Как всегда внезапно, но очень вовремя. Едва Дуго впился зубами в одну из задних ног ньялы, как птица буквально свалилась на голову травоядного, цепляясь когтями за морду ньялы и что было сил хлеща крыльями по глазам.
Обрадованный этой неожиданной помощью, Амадей стрелой промчался мимо Дуго, поднырнув под ногу ньялы, которую тот тянул на себя, и, пользуясь там, что один бок животного остался без защиты, что было сил впился в мягкое брюхо.

Выбрал правую, а прилетела левая. Нет, если быть серьезным, то Дуго сделал одну из самых безумных вещей в своей жизни, хотя сам об этом даже так и не узнал. Приступая к охоте, он даже не задумывался о том, что будет делать дальше, когда наконец его челюсти сомкнуться на задней ноге будущего теперь уже завтрака. В своих фантазиях он представлял продолжение истории весьма иначе, никак не в виде прилетевшего в плечо копыта травоядного, что почти выбило из полосатого дух, хотя, ногу он так и не отпустил, валясь в траву и затормаживая ньялу. В его мечтах, если так можно было сказать, ньяла должна была пасть от боли в ноге, издавая истошные вопли, а они с Амадеем прикончить ее, удерживая на земле и вскрывая брюхо, перегрызая горло. О том, что животное не то что падать, бежать не перестанет после атаки, Дуго не подумал. И все потому что последний раз охотился очень давно. За него это делали или гиены из клана, у которых за разговором он всегда умудрялся выболтать кусок пищи, или Такэда с Эзергилем, которые пусть и не всегда щедро, но делились с ним и со стариком пищей. А вот теперь... теперь он был один. Хотя, нет, постойте, не один! С ним был Амадей!  Наверно, сейчас надо было бы попросить помощи у подростка и крикнуть ему что-нибудь приободряющее, ну скажем: "Вали на бок, грызи ноги!" Но сделать это он не мог, во первых, потому что держал в зубах ногу их будущей еды, боясь ее отпустить, а во вторых потому что после удара дышал-то с большим трудом, хрипя на каждом выдохе словно астматик, так как боль от плеча отдавала еще и в грудь. И как только кости остались целы?
Однако, помощь пришла, хотя Дуго ее не сразу заметил. Надо сразу признаться, из за полученной "сдачи" помощи грифа полосатый так и не заметил. Ему показалось что это под его весом ньяла потеряла скорость и даже... попятилась? Этого конечно быть не могло, и видимо, Дуго так только показалось. Но вот мимо него проскользнула тень пятнистой гиены и секунду спустя Дуго почувствовал как ньяла ослабла, издав жалобный, слабеющий крик. Приподняв голову и стараясь не отпускать ногу, он с удивлением обнаружил что подростку удалось почти невозможное - он умудрился вспороть травоядному брюхо и теперь разноцветный ворох кишок вывалился на землю, окропляя ее кровью. Животное медленно умирало, не в силах теперь не то чтобы бежать, а встать.
Отпустив ногу и хрипло дыша, Дуго отполз от трепыхающейся ньялы, чтоб не получить еще один, посмертный пинок, который явно будет адресован ему, как последнему неудачнику. Когда расстояние между его носом и ее небольшими копытцами показалось ему достаточным, чтоб не получить на морду очередной сочный штамп ее ноги, полосатый просипел:
- Ну ты даешь... - слова давались тяжело, казалось, один большой вздох и боль просто разорвет его грудь ближе к левому плечу изнутри: - Я то думал... не умеешь охотится. - некоторое время он молчал, глядя на заляпанную кровью морду Амадея, который с голодными глазами похоже был готов заглотить добычу целиком, а за одно и на мелькнувшую по воздуху тень грифа, который как оказалось был тут. Он, очевидно всегда был тут, где-то в небесах которые сейчас затягивали тучи, кружил над ними.
- Вы это... поешьте пока, а я полежу. - понемногу приходя в себя проявил заботу Дуго, хотя и не сомневался - пожрет эта пара и без его формального приглашения к столу. Полосатый же посмотрел в небо, чтоб отвлечься от еды и не заливать землю слюнями - его организм рвался в бой, протестующе урча и требуя, чтоб хозяин оного немедленно поднялся на лапы и впился в сочные, источающие ароматный запах куски мяса. Но хозяин пока что сделать этого не мог, перекатившись на спину и встречая рассвет который почти поглотили грозовые облака истязающими темное небо плетками вспышек молний.

Через некоторое время ньяла окончательно затихла. Очевидно, ее дух покинул бренное тело, ставшее теперь куском мяса, так необходимым им обоим. Ну, ладно, им троим. Гриф принялся за еду еще до того как животное откинуло коньки, подавая пример Амадею. Да-да, обычно гиены не дожидались смерти жертвы и жрали ее практически заживо. Но в этот раз все было по другому: и валяющийся на земле Дуго, который по старшинству вроде как должен был первым отхватить кусок, и гриф начавший трапезу первым, а не ждущий пока обглоданные кости освободят более крупные хищники, и опасливо поглядывающий на Дуго, Амадей, ждущий смерти ньялы. Все не так.
Полосатого откровенно говоря это все не напрягало. А напрягало то что Амадей ничего не сказал. Молча, мрачно и даже боязливо он поглядел на него, подступился к туше и вскоре оттуда донеслось громкое чавканье. Молодой коркут полностью отдался одному из лучший в мире занятий - набиванию желудка. Списав молчаливость на сильный голод и последствия отравления которое пришлось пережить пятнистому, Дуго вздохнув огляделся не вставая пока на лапы. Полосатому тоже пожрать не мешало бы, и с минуту послушав как аппетитно чавкает пятнистый, Дуго хрипло сипя поднялся на лапы, морщась и стараясь поменьше наступать на переднюю правую лапу. Так вроде меньше болело. Нервно оглядываясь на кусты, колыхавшиеся под порывами ветра, гнавшего грозовые тучи по небу, и прислушиваясь к грохотанию доносящемуся с неба, он подобрался к ньяле. Амадей уже занял место в районе передних ног со стороны живота, и чтоб не отвлекать его, Дуго зашел со стороны спины, занявшись задними ногами, неторопливо раздирая шкуру и постоянно поглядывая по сторонам. Его не оставляло ощущение того, что где-то за кустами бродят кошки, тоже в поисках добычи и ньяла убитая имси вполне может их привлечь. В отличии от коркута он осознавал, что помимо них в этом месте совершенно неожиданно могут возникнуть и другие претенденты на еду. Но как только зубы вонзились в приятно пахнущую, теплую, свежую плоть, в полосатого вонзились две мысли, словно рыболовные крючки, вонзившиеся в рыбу с двух сторон, разрывавшие его пополам. Одна требовала наконец, забыть о безопасности, заткнуться и быстро жрать. Жрать пока в глазах не потемнеет и не потянет блевать. А вторая требовала головы не опускать, по сторонам смотреть и за одно спросить у Амадея... "что спросить?" В очередной раз вскинув голову и внимательно оглядев окрестности, Дуго вдруг задался над тем, что спрашивать у пятнистого ему нечего. Расспрашивать о последних секундах жизни Такэды как-то неприлично, о семье опасно - можно и в репу получить. В итоге ни одной мысли в его голову не пришло и снова опустив морду и оторвав от задней ноги большую полосу мяса, при этом брызнув в строну Амадея кровью, полосатый увидел открывшуюся на бедре ньялы кость. Желтоватая, крупная, заляпанная кровью, с обрывками жил. Тоже в каком-то смысле лакомство.
"Что же теперь? Вот я его нашел, мы поели, но что теперь? Надо наверно убраться отсюда, ведь там у вулкана живут львы. Старик так говорил. И куда я его поведу? Не на кладбище же... Впрочем, отчего же не на кладбище?" - за втягиванием в глубь организма очередного куска мяса, прошли размышления о том, куда же им теперь направится. Коркуту нужно было домой, и то что кладбище вовсе не было его домом Дуго не интересовало, и вовсе не по той причине что он был такой суровый, а скорее от неведения и уверенности что все пятнистые этих земель из клана Шензи. Однако, его дело требовало найти того льва, с разорванной мордой, и Дуго знал, кто бы мог ему в этом помочь.  Оззи, обосновавшийся в оазисе должен был знать всех одиночек в районе пустыни и собственно оазиса. А больше убийце податься некуда - или в джунгли, где полосатый не был, или в даль, к побережью, или в оазис. Гиен не верил что лев мог податься в джунгли - это не свойственное крупным кошкам место, да и у моря ему делать откровенно нечего, а значит... Оторвавшись от еды, Дуго спросил:
- Амадей, ты когда-нибудь видел оазисы в пустыне? - самого Оззи полосатый не видел уже несколько лун, и не был уверен, помнит ли тот его, но надеялся что вспомнит: - Скоро увидишь. - и снова принялся за еду.

Начало игры

Жизнь одиночки — очень сложная жизнь. Надо бороться за каждый кусок мяса, за каждый клочок земли, за каждое укрытие, и далеко не каждый сможет пройти подобное испытание. Покидая свою семью в столь юном возрасте — всего-то в полтора года! — Сиэль совершенно точно знала на что шла, и первые несколько месяцев ей даже довольно успешно удавалось жить и бороться за свою жизнь, но она всё равно была ещё слишком молода и неопытна, и оттого последние несколько недель львица начала чувствовать, что с каждым днём ей всё сложнее и сложнее прожить одной в этом мире. Безусловно, такая жизнь стоила подобных усилий — уже за первый месяц самостоятельной жизни самка повидала столько нового, сколько не видела предыдущие полтора года, — но стоит ли продолжать вести одиночную жизнь, если с каждым днём вероятность погибнуть возрастала? Прослышав, что за горами лежит несколько крупных прайдов, серая приняла решение — она вступит в один из них. Может, лишь на время, пока не окрепнет ещё больше, а может и навсегда. Ведь на всё воля Судьбы.
Перебравшись через горы, что отняло у неё немало сил, Сиэль отправилась в том же направлении, в котором шла до этого — на восток — и, не успев пройти большое расстояние, тут же наткнулась на первый прайд. В течение нескольких дней молодая львица исследовала территории вокруг него, изучая обстановку. Территории были очень обширными — на таких наверняка видимо-невидимо травоядных! — но почти полностью уничтоженные засухой. Впрочем, какие земли сейчас выглядели хорошо после такого затяжного сезона? А уж по сравнению с пустошью, на которую ступила Сиэль, когда спустилась с гор, эти земли и вовсе казались Раем. Словом, будучи удовлетворённой расположением этого прайда, львица ступила на его земли, намереваясь разыскать здешнего короля и стать его подчинённой. Наивная... Так сложилось, что пока самка ходила ходила вдоль границ прайда, она ни разу не встретила гиеньи патрули. Стоит ли говорить, как сильно львица перепугалась, когда была атакована сразу двумя крупными самками? Она, конечно, пыталась объяснить падальщицам, что "пришла с миром", но те и слушать не стали, тут же бросившись в атаку. Решив, что со своей неопытностью и усталостью после долгого перехода она не сможет противостоять сразу двум гиенам, самка бросилась в бегство, преследуемая обнаглевшими хищниками.
Перебежав границу прайда возле реки на востоке его территорий, серая наивно полагала, что теперь-то пятнистые от неё отцепятся, ведь задача патрульных — не пускать чужаков на свою территорию, верно? Но львица явно ничего не знала о прайде Скара и слишком наглом клане, и потому, увидев, что никто от неё не отстал, Сиэль припустила ещё больше, надеясь, что у неё хватит сил уйти от этой погони.
— Куда же ты, дорогуша! — время от времени доносилось сзади.
— Да, постой! Останься с нами на завтрак!
Начинавшийся дождь, которому львица в другой время, пожалуй, была бы даже рада, только ухудшал ситуацию — пыль, оставшаяся от сезона засухи, превратилась в грязь, а пожухлая трава изрядно намокла, и львица начала время от времени поскальзываться на мокрой траве и грязи. Не стоило забывать и об усталости...
Когда Сиэль увидела впереди нечёткий силуэт льва, её сердце забилось ещё сильнее — какая-никакая, а всё-таки подмога! И очень кстати, потому что гиены уже начали сокращать расстояние. Приложив максимум усилий, самка сделала рывок, желая поскорее добраться до своего потенциального спасителя, но вместо "Помоги!", которое она хотела выкрикнуть, Сиэль по неизвестной ей причине бросила льву другое:
— Беги!
В панике она обернулась назад, чтобы оценить расстояние между собой и преследователями, и это стало ошибкой — потеряв концентрацию, самка вновь поскользнулась на мокрой земле, и на этот раз удержаться на лапах ей не удалось. Завалившись на бок, серая по инерции продолжила свой путь, скользя по мокрой траве аки шар для боулинга по дорожке. Кому-то сегодня, похоже, предстояло быть "кеглей"...

>>> Тайная пещера >>>

Поначалу Сехмет обрадовалась дождю и разве что не вприпрыжку шла следом за матерью, кидая восхищённые взгляды вокруг и пытаясь словить хотя бы несколько капель — это был первый дождь в жизни юной самки (по крайней мере, в той её жизни, которую она осознавала и помнила), и он был... волшебным! Наполненный озоном воздух давал возможность дышать полной грудью, чего до этого так не хватало, а холодные дождевые капли приятно остужали тёплое тело бурошкурой. Но стоило группе львиц спуститься к подножью вулкана, как радости Сех поубавилось — слабые порывы ветра ещё больше холодили намокшую шкуру, отчего самке вдруг резко захотелось вернуться назад, в сухую и тёплую пещеру, а размокшая и превратившаяся в грязь земля то и дело расползалась под лапами, так что зеленоглазая, не привыкшая к подобному типу почвы, то и дело скользила по траве, стараясь сохранить равновесие и не упасть.
Впрочем, довольно скоро она приноровилась к такой скользкой поверхности — как оказалось, выпущенные когти помогали не скользить при каждом шаге, хотя, конечно, передвижение пока что по-прежнему давалось ей с небольшим трудом. Наказ Шайены несколько оживил Сехмет. Вспомнив, что они, в конце-концов, на охоте, бурошкурая подняла голову и начала оглядываться по сторонам, наивно пологая, что вот за этими кустами прячется стадо зебр, а вот за теми — небольшая группа антилоп гну. Но увы... Ветер, дувший прямо им в морды, заставлял щуриться, что только усложняло поиски — буквально каждые пять секунд приходилось смаргивать слёзы, набежавшие из-за ветра, и капли дождя, так и норовившие попасть прямо в глаз.
Но вдруг впереди Сехмет заметила какое-то движение. Остановившись, она ещё раз отряхнула морду, чтобы избавившись от крупных капель на морде, и вгляделась в горизонт. Определённое, там кто-то был... Но этот "кто-то" был ещё достаточно далеко, чтобы она могла с уверенностью сказать, потенциальная это добыча или кто-то другой. Но очередной порыв ветра донёс до бурошкурой слабый запах травоядных. Сморгнув вновь накапавшую на неё воду, Сехмет ещё больше прищурила глаза, пытаясь выцепить замеченные ею силуэты за стеной дождя. Она не была уверена в том, что права; увиденное вполне могло оказаться миражом, вызванным большим желанием львицы принять участие в охоте... Но, может, стоило рискнуть?
Догнав уже успевшую уйти вперёд Шайену, Сехмет поравнялась с матерью: коснувшись носом её плеча, чтобы обратить на себя внимание, бурошкурая кивком головы указала в том направлении, где на горизонте, как ей казалось, виднелось небольшое стадо.

========) потухший кратер
Ньекунду шагал следом за Селяви, в то время как капли дождя разбивались о его спину. Это было странное и удивительное чувство, и Ньекунду не мог понять поначалу, нравиться ему это или нет. Он ведь был знаком с водой только по мелким водоемам да ручьям, да и то редко залезал в них целиком. Но теперь вода лилась на него с неба, лилась на землю, с шипением ударяясь о почву. Шум ее был похож на шум тысяч крохотных водопадов. Очень-очень крохотных. Под лапами - потеки воды. Ньекунду задрал морду и тут же опустил ее: капли забарабанили по носу. Дождик всего лишь накрапывал, но молодой лев, в жизни не видевший дождя, прислушивался к нему и слышал его точно так же, как слушал бы ливень.
Ньекунду решил, что ему это нравится. Несмотря на то, что мокрая грива, заметно разросшаяся за последние месяцы, прилипла к телу и стала намного тяжелее. Потемневшая от воды, она казалась бурой, а песочно-рыжая шкура Ньекунду - грязно-желтой.
На пустошах было пусто. Ха, что за ирония. Ньекунду и Селяви, не сговариваясь, вертели головами, стараясь обнаружить что-то, хотя бы отдаленно напоминающее дичь. Но кругом была только буро-зеленый травяной ковер да чахлые кустарники. Тогда Ньекунду попробовал найти дичь носом. К счастью, дождь не успел еще перебить запахи, и молодому льву показалось, что он учуял слабый мускусный запах прошедшего здесь неизвестно сколько времени назад стада. Ага! Наклонившись, он принялся изучать землю. Если стадо большое, должны быть следы. Опыт предков и инстинкты подсказывали ему, что дождь скоро смоет тот ничтожный след, который ему удалось обнаружить. Тогда им с Селяви придется кружить по долине в попытке обнаружить добычу, а когда они,  с высунутыми от усталости языками, таки найдут ее, то вряд ли смогут догнать и хромую антилопу с выпавшими от старости зубами.
- Ты хоть что-нибудь видишь?
- Чую, - неразборчиво пробормотал Ньекунду, не отрываясь от землю. - А так ничего не вижу.
Стоит пойти вперед, хотя бы по этому едва различимому запаху. Они должны наткнуться на стадо. Только бы побольше уверенности... Ньекунду вовсе не улыбалось водить брата по долине за каким-то привидевшимся ему фантомом! Стыда не оберешься. Кроме того, он хотел порадовать маму. Она будет гордиться ими, если они притащат свежеубитую добычу. Ей ведь так нужна помощь!..
- Может, пойдем поближе к реке? Еще недавно было очень жарко, может быть, все травоядные собрались неподалеку?
- К реке? - пробормотал Ньекунду. - К какой именно? Их же две. К тому же, берега одной из них чересчур скалисты и круты, вряд ли там собираются травоядные. Хотя... Жажда может погнать их туда и заставит забыть об опасности. - Ньекунду поднял голову и выпрямился. - Слушай, давай так - потихоньку двигаемся к реке, но не торопимся и осматриваем долину по пути. Я что-то учуял, - он ткнул лапой в обнаруженный им след. - Но запах слишком слабый. Значит, стадо либо прошло здесь давно, либо дождь начал смывать его следы.
Ого-го, он столько слов зараз давненько не произносил. А тут длиннющую цепь рассуждений выпалил!
- Словом... - Ньекунду взмахнул хвостом и слегка улыбнулся Селяви. - Попробуем так, нет?
Еще нужно было подумать  над тактикой и стратегией. Они ведь никогда не охотились без взрослых и уж тем более не охотились в паре. Главное - согласовать свои действия, не забыть, что заваливать нужно слабых и хворых животных.

> Тайная пещера

Если Сехмет радовалась дождю и даже пыталась ловить капли, то Шарп не разделяла восторга сестры, пускай тоже впервые в жизни видела такую штуку, как падающая с неба вода. Первая радость серой от долгожданного окончания засухи прошла, они шли уже достаточно долго, и мелкий дождик успел основательно полить львицу. Обычно торчащая во все стороны челка теперь намокла, прилипнув к голове, с прядей маленькими ручейками струилась вода. Передернувшись, Шарпей подняла когтистую лапу и раздраженно зачесала длинную шерсть назад, ибо она неприятно лезла в глаза, заставляя временами щуриться и мешая обзору.
Но если дождь слегка злил подростка, серая всё равно рада был прогуляться. В свете последних событий прогулки стали роскошью, добро на которую мог дать лишь Морох. А Шарп сильно сомневалась, что обожаемый братец пустит провинившихся сиблингов куда-то ещё кроме охоты. Поэтому самка уже заранее решила чуть задержаться после сегодняшней поимки добычи и пройтись по землям прайда с железным оправданием в виде поиска дичи. К тому же, неплохо бы отыскать филина. Шарпей не хотела этого признавать, но, похоже, она привязалась к крючковатым лапкам и длинным перьям, которые совершенно не боялись её.
Львица вновь вскинула голову, щурясь и обводя взглядом небеса. На краткий миг ей показалось, что там пролетает крупная птица… так и есть! Алые глаза загорелись надеждой, Шарп подалась вперед, пристально всматриваясь в пернатого, но через пару секунд разочарованно опустила голову: птица оказалась незнакомым грифом.
От не самых радужных мыслей отвлекла Шайена. Сатана чуть поморщилась от брызг воды, прилетевших с хвоста Бастардки, и навострила уши: как-никак, это был её первый урок охоты, хорошо бы запомнить всё, что скажет мать.
— Выше головы, — проговорила зеленоглазая, и Шарп моментально вытянула шею, чуть подавшись назад. Внимательно выслушав и приняв к сведению указания Шай, серая принялась сканировать взглядом местность, впрочем, не спеша повторять трюка с подъемом на задние лапы. В какой-то момент львица покосилась на сестру. Сехмет поравнялась с матушкой и явно что-то тихо ей сказала. Так думала Шарпей, которая находилась чуть поодаль. Аккуратно ступая через высокую траву по следу Шай, самка бесшумно приблизилась к остальным и, проследив направление взгляда сестры, уставилась туда же. И там стадо? Где? И что за мелкая точка на горизонте?..
“Неужели…”
Сердце дало ликующий перебой, а уголки губ слегка приподнялись. Красноглазая не видела птицу, но почему-то была уверена в том, что это он. Некое шестое чувство подсказывало Шарпей, что стремительно приближающиеся шесть фунтов перьев — Хэлдер. И когда филин приземлился на серое плечо самки, та едва сдержала себя от того, чтоб не пнуть Хэла.
— Где ты был, — буркнула Шарп, не особо рассчитывая на ответ. И оказалась права. Птах, проигнорировав секундное недовольство своей львиной подружки, настороженно оглядел остальных львиц и спокойно промолвил:
— Если ищете травоядных — они там, — кирпично-рыжее крыло филина вытянулось, указывая в точности туда же, где заметила стадо Сехмет.

Пока Ньекунду говорил, Селяви не переставал осматривать окрестности. Обстановка ему не нравилась – слишком уж тихо было вокруг. «Тихо» не в том понимании, что обычно вкладывается в это слово. Обычно саванна кишит звуками – слышны крики птиц, голоса травоядных, шуршание травы, в которой то и дело копошатся мелкие грызуны. Сейчас же не было слышно вообще ничего – все животные, которые вообще могли находиться поблизости, будто бы разом замолчали, и даже дождь, шум которого тоже стал тише, уже не казался логичным обоснованием происходящего. Погода погодой, но в саванне еще никогда не было настолько тихо, и Сель считал, что даже сейчас звуки должны, так или иначе, переполнять окрестности, особенно учитывая то, что все здешние обитатели несколько лет так ждали осадков. Все они – и львы, и гиены, и травоядные – наоборот должны были выбежать из укрытия, чтобы насладиться столь желанным дождем, но… никого не было. Селяви мотнул головой и принюхался, пытаясь учуять что-нибудь, но даже запахи – и те пропали.

«Это нехорошо», - решил пятнистый, нахмурив кустистые брови. Он снова поднял морду к небу, чтобы в очередной раз почувствовать на морде успокаивающую прохладу дождевых капель, но вопрос, задан
ный Ньекунду, остановил молодого льва. Только теперь он понял, что не слышал ни слова, сказанного братом, исключая последнюю фразу. Не желая игнорировать Ньека, Селяви обернулся – морда его приобрела смятенное, смущенное и несколько испуганное выражение, и даже сам самец не мог сказать, почему – из-за этой пугающей тишины или из-за провороненной речи сиблинга.

- Да, - голос прозвучал немного неуверенно, - попробуем так.

Лев молился про себя, чтобы брат не заподозрил его оплошности. Они же только-только начали контактировать и хоть как-то, худо-бедно ладить. Будет плохо, если Ньек решит, что старший братец его игнорирует, тем более тогда, когда сам и начал разговор. Селяви втянул голову в плечи и пропустил рыжего самца вперед, а сам неспешно поплелся за ним, все еще тщетно пытаясь учуять хоть какой-нибудь запах или услышать хотя бы что-нибудь. Через несколько минут Сель на полном серьезе начал думать, что он глохнет и теряет обоняние, потому что перестал чувствовать даже запах сиблинга, который, между прочим, шел совсем рядом. Как его запах можно не почувствовать?! Неужели это все из-за дождя, неужели это он так быстро смывает все запахи? Селяви не мог знать этого точно – он видел дождь впервые, а прежде лишь слышал о нем, да и только то, что он прохладный, приятный и делает земли, что посещает, более плодородными. Быть может, запахи и правда должны совсем исчезнуть? Не может же дождь быть эдакой манной небесной – у всего есть свои минусы. И все же Сель сомневался, а потому не смог не уточнить:

- Ньек, ты что-нибудь чуешь? – Ответ на предыдущий подобный вопрос пятнистый прослушал, и не знал, был ли этот ответ вообще, а потому предпочел лишний раз переспросить.

Селяви был смятен. Вся его жизнь перевернулась с ног на голову пару дней назад и продолжала будто бы вертеться, вставая то на ноги, то снова на голову. Той ночью, когда к льву в первый раз пришел настолько реалистичный кошмар, начался какой-то ад – Сель не знал, что ему делать и как быть, потому что та ужасная змея из сна преследовала его повсюду, и он даже при свете дня чувствовал на себе ее взгляд. Самец нервничал, переживал, но проблема исчезла сама собой, когда он переключился на болтовню с сопрайдовцами. Тогда ему показалось, что все вновь встало на свои места, но произошедшее позже разрушило все эти иллюзии. Гибель Тейджа стала ударом, пожалуй, даже слишком сильным; Селяви не мог поверить в случившееся, почти молился, чтобы все происходящее оказалось очередным кошмаром, но его молитвы не были услышаны. Затем, когда подросток оказался на верхушке Килиманджаро вместе с братом, все будто бы пришло в норму на какое-то время… ровно до того момента, пока Сель не услышал этот леденящий душу хохот. Он напугал пятнистого до дрожи в коленях, ведь только он слышал его – не было похоже, чтобы Ньекунду действительно слышал что-то похожее, иначе бы он наверняка тоже безумно испугался бы.

«Что это все значит? – думал Сель, - Неужели я схожу с ума? Но почему… неужели только из-за смерти Тейджи… но ведь ни с кем больше такого не произошло, почему же меня вечно преследуют какие-то… непонятные штуки?»

Что делать с этим? Как избавляться? Если Селяви действительно сходит с ума, то как ему скрыть это? Ведь если мама, брат и сопрайдовцы узнают… не выгонят ли они его, испугавшись того, что однажды такой-то псих может окончательно съехать с катушек и перегрызть глотки всему прайду? Не даром же пятнистый видел кровь на своих лапах – что если это кровь кого-то из прайда? А если брата? Или мамы? Лев поежился, представив себя, всего грязного, взлохмаченного, с безумной улыбкой на губах, капающей из пасти пеной, смешанной с кровью родственников. Представил он и обезображенные тела, валяющиеся вокруг, и тут же вздрогнул, поняв, насколько сильно боится увидеть подобное. Если все в самом деле так, то, может быть, ему стоит убежать до того, как случится что-нибудь ужасное? Но куда бежать? Селяви окинул взглядом долину – ни следа стад или каких-либо других животных. Выживет ли он один? Сможет ли сам охотиться, причем удачно и без травм?

Взгляд хищника скользнул на небо – оно было непривычно темным и мрачным, будто бы сейчас был совсем не полдень, а поздний вечер. Звуков и запахов по-прежнему не было.

«Не может быть. Килиманджаро и Долина ветров совсем рядом, мы не могли идти целый день. Прошло всего несколько часов с того момента, как мы ушли с вершины. Еще должно быть светло, даже если на небе тучи!..»

Селяви нервно повел плечами и исподлобья осмотрел шагающего впереди Ньекунду, беззвучно шуршащую траву и еще больше сгущающиеся тучи. Они собирались в одном месте – предположительно, где-то за землями прайда – и образовали огромную воронку, со стороны чем-то похожую на кроличью нору в потемневшем небосводе. Внимательно разглядывая эту странную «нору», Селяви сделал глубокий вдох и такой же глубокий выдох – в воздухе ненадолго зависло облачко пара. Только сейчас лев осознал, насколько сильно похолодало – вся кожа под шерстью покрылась мурашками, а лапы начинали характерно дрожать от холода. Неужели во всем виноват дождь?..

- Стой, - сказал Сель и замер сам. На морде его застыло задумчиво-ошарашенное выражение, а взгляд голубых глаз устремился в никуда, будто бы самец на какой-то момент ослеп. Но через пару секунд хищник моргнул, и, кажется, осмысленность вернулась к нему.

- Там что-то есть, - голос прозвучал уверенно. – Я что-то слышал!

Пятнистый сорвался с места почти сразу же и бросился куда-то в сторону. Мокрые пряди гривы налипли ему на лоб и глаза, закрывая обзор, лапы то и дело увязали в грязи, которая тянула к бегущему льву свои склизкие ручищи, из которых самцу приходилось так остервенело вырываться. В какой-то момент одна из этих ручищ схватила его настолько сильно, что Селяви не оставалось иного выбора, кроме как укусить эту лапищу за запястье – как ни странно, после этого он тут же оказался на свободе и снова рванулся куда-то вперед. Туда, откуда слышался остервенелый рев львов. Сель бежал криво, отскакивая то от новых грязевых лап, что тянулись к нему, то от шипящих из кустов змей – все вокруг для него выглядело как кошмар, а для всех тех, кто смотрел на подростка со стороны – безумием. Никаких грязевых лап и в помине не было – грязи самой по себе было слишком мало, чтобы увязать в ней. Никакой воронки в небе не было тоже. Само небо было куда светлее, чем думал пятнистый, а вся долина была переполнена звуками и запахами.

- Я слышу их, Ньек! Они там, они там!

Селяви продолжал бежать. Он двигался на несуществующий рык, который, казалось бы, становился все ближе и яростнее.

«Кто же рычит? Это из нашего прайда? Но я не узнаю голосов… значит, одиночки? Я должен узнать!»

Вспыхнула молния и прогремел гром, прозвучавший для подростка как ставший совсем близким рык. Одним прыжком Сель перемахнул через выросшие на его пути кусты и замер посреди небольшого открытого пространства с редкой травой. Перед самцом открылась ужасающая картина: десятки львов набрасывались друг на друга и рвали на части, убивали. Они падали один за другим бездыханными, а потом, такие же израненные, с закатившимися глазами и пробивающимися из-под шкуры трупными червями, вставали и снова шли в бой. Над самым ухом Селяви раздался оглушительный рев обезьяны – подросток рванулся в сторону и уставился полным страха взглядом на окровавленного мандрила, раскрывшего в крике широкую пасть с гнилыми  зубами.

Дыхание пятнистого участилось, он попятился назад, завертел головой, пытаясь понять, что происходит, но осознание не пришло к нему. Сердце от страха забилось так, будто готово было вот-вот проломить ребра и вырваться из груди. Самец вскинул полный ужаса взгляд наверх – черная воронка была прямо над ним. Все звуки будто бы стали намного громче, чем прежде, а запахи – сильнее. Барабанные перепонки готовы были лопнуть от грома и рева сражающихся; а от бьющего в нос запаха крови и гнили, казалось бы, подростка должно было вот-вот стошнить.

«Что же это? Что же это такое, черт возьми?! Что происходит?!»

Селяви попятился.

«Нельзя оставаться… бежать… Надо бежать!!»

Молодой лев сорвался с места еще быстрее, чем прежде – он помчался обратно, туда, где было беззвучно и спокойно. Где не было обезумевших обезьян, войны и восставших мертвецов. Сель бежал так, как не бежал еще ни разу в своей жизни – так, будто бы все эти львы, мертвецы и мандрил сражались не друг с другом, а с ним самим, грозясь вот-вот сожрать заживо.

Бежать! Бежать отсюда как можно скорее, чтобы они не могли догнать!..

Теперь налипшая на глаза грива была препятствием – пятнистый не видел, куда бежал, и, разумеется, не заметил на своем пути достаточно крупного камня. Налетев на него, Селяви перекувырнулся через голову и рухнул на мокрую землю мордой вниз. Тут же он вскочил и приготовился бежать дальше, но его остановил раздавшееся из ближайших зарослей шипение. Подросток замер и уставился на выползнающую на свет божий огромную змею – до той, что лев видел во сне, ей было далеко, но размеры ее все равно внушали ужас. Сель хотел убежать, но лапы его приросли к одному месту, в них снова впились ужасные грязевые ручищи. Хищник принялся вырываться, даже попытался снова укусить своих пленителей, но они не желали отпускать его. Змея зашипела совсем рядом, пятнистый вскинул голову – и тут же его морду пронзила ужасная боль от впившихся в нее змеиных клыков.

Мир для Селяви померк.

Сель раскрыл глаза резко, но яркий свет больно резанул по ним, и льву вновь пришлось зажмуриться. Он смог снова взглянуть на мир лишь через пару секунд. Вокруг было светло, до сих пор шел дождь, саванна была наполнена привычными звуками и запахами. Селяви обнаружил себя лежащим в грязи, с испачканной ею же мордой и скрипящим на зубах песком. Он поднялся с трудом – все тело болело, видимо, после того столкновения с валуном. Тряхнув головой и немного очухавшись, пятнистый окинул взглядом все вокруг – светло, умеренно громко и мокро. Но… где же львы, где мандрил, где змея? Место укуса последней совсем не болело, подросток даже проверил на всякий случай – от клыков не осталось и следа.

Селяви не понимал, почему все, что он видел, исчезло тут же. Неужели все это было очередным страшным сном, но уже наяву? Нет. Этого быть не может. Все было слишком реально, так, как в настоящей жизни. Это совсем не похоже на сон! Это все было. Или же молодой лев просто-напросто сам в это слишком сильно верил.

- Где же… где же… - дыхание Селя сбилось, он никак не мог прийти в себя окончательно и отдышаться. – Я же… видел. Львы… живые мертвецы… обезьяна… нора в небе… змея… Я же видел!

Самец вскочил на лапы и снова принялся озираться, пытаясь найти все то, что видел недавно.

- Я видел! Они были тут! – в голосе читались страх и отчаяние.

Селяви смятенным взглядом посмотрел на стоящего рядом брата – видимо, он успел нагнать старшего, пока тот валялся в грязи.

- Что… что, черт возьми, происходит?!

«Я схожу с ума… Я точно схожу с ума!»

Лев снова принялся озираться и замер, увидев вдали чей-то силуэт. Сначала ему показалось, что это кто-то из тех, кого он видел в бою до этого, но секундой позже Сель осознал, что силуэт принадлежит львице и, более того, этот силуэт был знакомым. И, пожалуй, именно эта самка сейчас больше всего нужна была пятнистому. Ее появление вселило в него какую-никакую надежду на то, что все еще не так плохо. Быть может, это все от нервов… может, надо просто съесть какую-нибудь траву и все снова придет в норму? И как ему раньше это в голову не пришло?! Быть может, еще есть выход! Он должен быть! Обязан быть!! Не помня себя, Селяви набрал в грудь побольше воздуха и закричал так, будто бы его вот-вот должны были растерзать:

- Ха-а-айко-о-о!

—————--Большой баобаб

Раздражённая Хайко быстрым, размашистым шагом шла прочь с территорий прайда Скара - через свободные земли на территории прайда Нари. Она была зла: столько пройти ради того, чтобы встретиться с Рафики, и не обнаружить старого шамана в его доме! Ещё и ливень... Львица, раньше особо не замечающая его и поглощённая своими размышлениями, а потом и теми странными звуками, что вплёл в её песню-призыв дождь, теперь ощущала едва ли не каждую каплю, падающую на рыжую шерсть и из-за этого бесилась ещё больше. Прохладно, мокро, неуютно, да ещё и неясная пока угроза для всех земель, угроза, что этот дождь несёт. Что может быть лучше?!

Мокрая чёлка упала на глаза и мешала видеть, земля хлюпала под лапами, пока львица пересекала облачные степи. Несомненно, радовало то, что в такую погоду можно встретить гуляющими очень мало львов, а следовательно, у Хае было очень мало шансов попасть под чью-то горячую лапу. Радовало ещё и то, что, как только она покинула Земли Гордости, дождь начал стихать, словно кто-то загородил небесную реку. А сейчас, когда шаманка оказалась на родных землях, вообще ощущалась исключительно лёгкая морось. Да, тоже неприятно, но всё же не так, как громыхающие водопады на пастбищах. А вот в остальном, признаться, всё было просто отвратительно. Хайко понятия не имела, что делать дальше, а запрет на возможность рассказать кому-то о том, что ей явилось, да ещё и полное непонимание ситуации, и, следовательно, невозможность в ней разобраться заставляли испытывать сильные и не самые приятные эмоции.

- Так зачем ты искала Рафики? - Эстер, ловко перепрыгивающая с одного относительно сухого участка земли на другой, очень хорошо чувствовала настроение подруги. Давно она не видела Хайко настолько обозлённой - да что давно, вообще никогда. Крольчихе очень не нравилось подобное поведение, и, пусть даже она догадывалась об его причинах, её раздражало возмущение Хае. Собственно говоря, чего она хотела? Думала, шаманом да лекарем быть легко? Ни черта это не легко.

- У меня были галлюцинации, - сухо пробормотала рыжая львица, не сбавляя темпа шага. - И видения. От первых я хотела избавиться, а во вторых разобраться.
По правде говоря, галлюцинации беспокоили Хайко куда меньше, чем неожиданные озарения, путешествия по чужим снам и непонятные жутковатые пророчества, которыми нельзя поделиться, похоже, даже с Эстер. Покосившись на мирно скачущую рядом крольчиху, шаманка чуть смягчилась: Эст была ей дорога, их общение длилось уже почти три месяца, и за это время львица, как ни странно, успела крепко привязаться к язвительной, излишне критичной и эксцентричной спутнице. Эстер многому её научила: если раньше Хайко разбирала целебные травы в основном по запахам (Рафики не пожелал учить этому, только искусству призыва духов и прочим шаманским умениям, некоторые из которых Хае до сих пор не освоила), то, благодаря пояснениям Эст для шаманки теперь не составляло никакого труда помочь пострадавшему с ранами, переломами, болезнью. Да и непростой характер крольчихи отразился на характере восприимчивой Хайко: она, пусть даже сама этого не знала, обрела многие черты прошлой себя, той, которой не помнила. Именно поэтому львица защищала Эстер, ограждая от чрезмерно любопытных и порой желающих поживиться крольчатинкой сопрайдовцев и просто знакомых, поэтому защищала её и дорожила её словами, сколь бы ехидными они ни были.

- Избавиться, говоришь, - Эстер задумчиво прищурилась. - Так ведь это совсем просто.
Хайко остановилась, как вкопанная, грязь под лапами картинно взметнулась вверх. Всю внезапную теплоту в груди при мыслях об Эстер как лапой сняло. Ничего хорошего не предвещающий взгляд жёлто-зелёных глаз медленно перешёл на невозмутимую морду крольчихи.
- Так ты знала, - с мертвецкими нотами в голосе протянула Хайко. - И молчала?!
- Ты и не спрашивала, - Эстер, меж тем, даже не думала останавливаться.
- Но... Ты... Чёрт! - Хае вновь сорвалась с места, нагоняя уже убежавшую подругу. - Слушай, ты могла рассказать раньше! Ты же наверняка знала, что такое случается!
Благополучно проигнорировав эти претензии, Эст чуть-чуть притормозила и повела носом. Хайко тоже принюхалась, уже догадываясь, почему они замедлились: всё верно, метки родного Прайда. Запах слабый, уже почти смытый моросящим дождём (надо предупредить короля, чтобы проверили потом), но здесь закончились облачные степи и началась долина ветров. Дальше львица и крольчиха последовали куда более неторопливо - здесь им ничего не угрожало, кроме того, Хае всё-таки собиралась поохотиться, а значит, следует быть тише, незаметнее и спокойнее, чтобы вовремя заметить добычу. Не хотелось бы возвращаться в логово с пустыми лапами, особенно теперь. Да, конечно, на их территориях было куда больше дичи, чем на территориях того же прайда Скара, которые совсем иссушила двухгодичная жара и сушь, но тоже не очень много. Да и навряд ли очень многие сунутся охотиться под дождём. А Хайко что? Хайко и так промокла до мозга костей.

- Так что насчёт галлюцинаций? - Хае сдула с глаз чёлку, прищуриваясь и высматривая добычу. Она надеялась, что ей попадётся небольшое стадо или хотя бы антилопа-одиночка, причём желательно не крупная и полная сил - такую одной не загнать и не завалить. В идеале найти бы, конечно, подростка - не достаточно сильного и не достаточно быстрого, чтобы убежать или отбиться, но достаточно крупного, чтобы им можно было насытиться.
- Вот смотри, - Эстер тоже прислушивалась: её слух, даже более острый, чем у львицы, мог помочь в предстоящей охоте. - Всё просто. Если ты знаешь, у кого галлюцинации и уверенна, что он нормальный, а не свихнулся, то они могут быть из-за стресса, страха или ещё чего-то подобного. Тогда ему надо просто успокоиться, а в этом может помочь базилик или валерьяна... Хотя лучше базилик. Ещё можно узнать характер галлюцинаций... Если ты видишь то, чего точно быть не может, то можно работать с собственной концентрацией.
- Так просто? - недоверчиво покосилась на Эстер Хайко. - Это всё?
- А ты чего ждала? - буркнула крольчиха. - Экзорцистских ритуалов? Это саванна, детка.
Хайко хмыкнула. Чего она ждала? Она не знала. Но то, что сказала Эст, выглядело действительно просто - настолько просто, что Хае устыдилась собственной недогадливости. Её, конечно, можно было оправдать полной сумятицей в голове, однако рыжая львица вовсе не хотела этого делать: её оплошность, значит, впредь она подобных допускать не будет.

Внезапно чуткий нос уловил столь долгожданный запах - слабый, но достаточно отчётливый для того, чтобы понять, что где-то поблизости находится стадо. Какого размера - непонятно, но это не очень-то и важно. Охота начинается.
Припав к земле, Хайко мягким, стелющимся шагом направилась на запах. Эстер, совершенно незаметная в высокой траве, семенила рядом, готовясь в нужный момент подать знак и скрыться, чтобы не мешать погоне. Чуть приподнявшись, рыжая львица разглядела, наконец, желанную добычу: совсем недалеко паслись пять антилоп, и - о удача! - среди них было две молодых. Одна совсем крошка, другая чуть постарше: именно её и следовало загонять.
- Готова?
Львица кивнула, сощурилась, оскалилась, выставляя напоказ длинные острые клыки. Ещё несколько секунд. Ещё...

- Ха-а-айко-о-о!

Антилопы, услыхавшие этот крик, мгновенно сорвались с места, оставив досадующую и встревоженную этим зовом Хайко ни с чем. Покрутив головой, чтобы обнаружить источник звука, Хае наткнулась взглядом на две фигуры: они были довольно далеко, но, видимо, крик был настолько громкий, что даже дождь не смог заглушить его. Померещился ли ей страх в этом зове?
- Ты слышала?! - Хайко напряжённо всмотрелась вдаль. Голос она не узнала.
- Получше, чем ты, - шевельнула длинными ушами крольчиха, и немедля метнулась вперёд. Хайко бросилась следом, в несколько прыжков обогнав спутницу, и помчалась к фигурам. По мере приближения становилось ясно, что это молодые львы: гривы спадали на лоб и плечи. Когда же Хае различила цвета неожиданных встреченных, то сердце её словно ледяная лапа когтями сжала: Ньекунду и Селяви, братья умершей Тейджи. Что случилось?

Резко затормозив перед братьями и вновь взметнув вверх фонтанчики мокрой земли и воды, шаманка судорожно вдохнула, набирая воздух в сжавшиеся от слишком быстрого бега лёгкие. Внимательно оглядела львов, чтобы удостовериться, что с ними всё хорошо, убедилась, что нет ран или травм, и только после этого обратила взгляд на морды подростков. Сразу стало ясно, что Ньекунду удивлён, не понимает, в чём дело и что происходит. А вот Селяви... Хайко прочитала в его глазах такой страх, перемешанный с непониманием и отчаянием, что ей самой стало жутковато. Да и не зовут так, если не произошло действительно что-то серьёзное.

- Что случилось, Сель? - мягко и спокойно спросила Хайко. Нетрудно было заметить, что она встревожена: тонкие брови сошлись на переносице, взгляд стал внимательным и острым. - Тебя я тоже слушаю, Ньекунду. Что вы видели?

Отредактировано Хайко (1 Авг 2014 17:31:08)

Дождь наконец-то хлынул, наполнив воздух свежестью и запахом влажной травы. Впрочем, "хлынул" — это немного не то слово. Вода с неба лилась неохотно, будто делая одолжение всем жителям Килиманджаро, капли были мелкие и теплые, словом, так — надоедливая морось, а не полноценный дождь.
Но животные были рады и этому. Последние несколько дней стадо двигалось особенно медленно. Это обычно не свойственно травоядным, но в этот раз они проявили настоящее мужество и немалое терпение, поджидая самых слабых своих сородичей. Это были импалы - не слишком крупные, куда меньше льва, зато стремительные и очень ловкие. Впрочем, пара членов их стада сейчас плелись в самом хвосте, не в силах перебирать ногами быстрее. Третий отстающий, которым была, как ни странно, взрослая квагга, смотревшаяся в этом стаде как этакий невозмутимый Гулливер среди суетливых лилипутов, замыкал неровный строй, тянущийся по долине в сторону Зубери.
Несколько раз они останавливались — приходилось это делать, чтобы дать отстающим возможность передохнуть; а все стадо в это время могло пощипать травку и обглодать кустарник — тот, что без колючек.
Далекий львиный рев насторожил их, заставив двинуться дальше, но, похоже, что хищник был слишком далеко, чтобы стаду могла грозить какая-то опасность.
Вожак, совсем еще молодая самка, выбившаяся на это место благодаря недюжинной силе (недюжинной, разумеется, только для импалы) и скверному нраву, вела своих подопечных (а это были в основном молодые самки, такие же, как она, и несколько жеребят в возрасте нескольких месяцев) к реке, и чем ближе была их цель, тем становилась опаснее. Вчера они уже видели львов; те, к счастью, были заняты каким-то другим делом, и близость стада их не привлекла. Но ветер то и дело приносил свежие запахи кошек, заставляя травоядных нервничать и фыркать.