Офф: в данный момент в локации находится исключительно Фуду - будущий фамильяр Юми. Ввожу сову в игру, чтобы потом как-нибудь логично привязать её к львёнке.
–
Ночная мгла медленно сменялась ослепительными лучами рассвета. Обычно любое живое существо радо этим тёплым согревающим ласкам дневного светила, дарящим жизненные силы всему сущему, но бывали и исключения из правил, например совы. Фудума - ушастая сова - планируя устроить себе гнездо в стволе одного из редких давно засохших деревьев здесь, на пустоши, несла в когтях куски лианы, не за долго до этого сорванные ею же в джунглях неподалёку: О, солнце уже выглянуло из тени! А я так расчитывала уложиться к рассвету!
Птица спешила найти себе укрытие от ослепляющих лучей солнца, конечно не выжигающих, но неприятно режущих глаза. Сова стремилась укрыться где-нимудь в тени, до ближайшего захода, чтобы вновь насладиться красотами ночного мира, но разве на пустоши так просто найти тень? Однако сегодня Фуду небыло суждено прожить очередной день в совином режиме и первый признак нарушения общего графика был маленький серый комочик шерсти, что безмятежно лежал на иссушенной земле. Сперва ей показалось, что это - обыкновенная мышь, но так как зверёк был явно больше, к тому же не убегал, заслышав шелест совиный крыльев.
Вскоре, по очертаниям тела, сова поняла, что перед не лежит ещё совсем крохатный львёнок: Неужели этот малыш погиб? Почему родители не позаботились о сохранении жизни своего детёныша? - С грустью подумала сова, сравнив эту малютку с самым жутким кошмаром для всех птенцов, с падением из гнезда. Но вдруг, когда ушастая подлетела поближе, серый комочек шерсти неожиданно шевельнулся и даже перевернулся на другой бок: Ба! Да малыш ещё живой! - Чуть слышно радостно воскликнула сова, спешно спустившись на землю близ львёнка.
Да, малышка ещё дышала, но было видно, что она истощена и вряд ли протянет ещё долго: О, небо! И что мне теперь с тобой делать? Сова накрыла львёнка своим крылом, осторожно погладив по серой спинке; уж теперь-то она никак не могла оставить малышку одну - совесть заклюёт. Глаза малышки были приоткрыты - значит она не была совсем новорожденной, от роду ей было, судя по всему, уже несколько недель.
Похоже твоя мама потерялась... - Протянула пернатая: Но ничего, мы её поищем, - подбадривая львёнка спешно добавила она, понимая заранее, что дело это - гиблое. Как же быть? Нельзя вот так просто оставлять её здесь без присмотра... однако и я не смогу в должной мере выходить её в таком возрасте. - Сова покосилась на свою ношу - куски лианы: похоже мне придётся как-то отнести её к кому-нибудь, кто сможет позаботиться о малышке. Фудума задумалась и тут на ум к ней пришли восклицания птиц, ранее беседовавших о неком шамане бабуине, что живёт на большом баобабе и является знаменитейшим лекарем во всей округе: Чтож, надо хотя бы попытаться спасти девочку.
Фуду в несколько минут смастерила небольшие носилки из лианы, которые подсунула под малыша: Надеюсь, ты не боишься высоты.
Сова поднялась в воздух на несколько десятков сантиметров, проверяя на прочность свою работу и. убедившись в её надёжности набрала ещё чуть большую высоту и, сверившись с солнцем отправилась, как ей казалось, к тому самому баобабу бабуина.
===> Большой баобаб

Отредактировано Юми (31 Окт 2013 21:31:15)

–→ Холмы
Закончив песню, Фрэнсис остановился у границы предгорий и пустыни. Ну, граница, конечно, сказано сильно - просто место, где плодородная почва и зеленая трава сменяются на потрескавшуюся, обезвоженную землю. Кажется, слова Фрэнсиса были пророческими - у них и вправду была четкая дорога, будто вытоптанная сотней лап до них. Если на холмах это можно было объяснить миграциями стад, то теперь Фрэнсис не мог объяснить даже самому себе, почему через пустошь ведет тропинка аккуратно утрамбованной песочной пыли...
Тем не менее, он пошел, смело ставя лапы на тропку. Им надо идти, надо, не смотря на все препятствия, не смотря ни на что...
Фрэнсис теперь шел с Нирой бок о бок, не заставляя её смотреть ему в спину. Кажется, той было все равно, но для Фрэнсиса имело колоссальное значение. Он давно не имел просто возможности идти рядом с кем-то, не вызывая вздохов ужаса или сожаления. Да и сам он давно не обращал внимания на самок, просто потому, что был занят вещами более важными. Например, пытался обуздать Иоку или по его же приказу убивал гиен... В общем, женского внимания был лишен. Теперь он мог позволить хотя бы самому себе рассматривать самку, которая в рассветных лучах казалась еще более интересной, чем вечером или ночью.
Потряся головой, лев откинул странные мысли. Сейчас им важно дойти, а путь так не близок.
- Ты видишь дорожку, сделанную будто для нас? - спросил он, отвлекаясь. Сейчас ему было важно узнать, правда ли то, что до них был проложен путь, или это высшие силы показывают лучшую дорогу Фрэнсису и Нире. Они уже дошли до границы нормальной земли и песка. И, что удивительно, Фрэнсис и на песке видел темноватую дорожку песка, ведущей их к цели.
–→ Пустынные дюны

–-Джунгли

Вот иногда ты приходишь в определенное место, и понимаешь, что это граница – граница твоего мира. Дальше новая жизнь, новые горизонты, или просто ничего. Но настоящая граница находится именно здесь, где сухие кустики травы сменяет песок. Где еще веет запахи прайдов, но стоит сделать еще шаг и все, что ты будешь чувствовать – это раскаленный песок. Здесь ничего не росло, да и земля вся покрылась трещинами. Здесь ей было явно не место. Львица передернула плечами и посмотрела на своего спутника.
Было видно, что Кисири устал, и именно этим и решила воспользоваться хитрая Айви. Она забежала слегка вперед и начала уговаривать Кисири, чтобы он продолжил дальнейшее путешествие без нее. А очевидное решение лежало на поверхности и угадывалось по усталому состоянию льва. Этим и решила она воспользоваться.
Они прошли достаточно большое расстояние и их путешествие подходило к концу.
Но путь молодой самки еще не был окончен, ей предстояло еще появиться на встрече, которую она же и назначила. И хотя долгий путь ее порядком вымотал, она знала, что сможет продержаться до конца. А глоток воды и вовсе смог бы восстановить ее силы.
-Послушай Кисири, ты очень устал. Быть может, я приведу подмогу, а ты пока разыщешь для нас кактус? А мои знакомые доставят этот важный ингредиент прямо к Рафики вместе с моим посланием о болезни, которая идет на наши земли.
Она дождалась согласия Кисири, и только тогда, развернулась и побежала в обратном направлении. Она знала, что он ее дождется. Но у нее будет небольшой сюрприз в виде двух хороших знакомы (читай: злодеев). Интересно, а добрались ли Джокер и Пингвин до условленного места, или она заявится туда первой? Шаманка постепенно набирала скорость, оставляя позади себя пустыню и своего нового поклонника. Пора было привести план в действие. И в себе, равно, как  и в своих силах Айви была уверена.

–-Песчанный берег---Облачные степи

Отредактировано Ivy (17 Июл 2014 14:23:07)

→ из заводи

Земля здесь как будто облысела: частые проплешины чередовались с куда более редкими остравками жёлтой зачахшей уже давно травы и редкими небольшими камнями. Но именно где-то здесь Муха оставил небольшую насыпь из собранных каменных образований и костей, которую хорошенько прикрыл травой, чтобы выглядело естественно и неподозрительно. С таким трепетом он это делал... Нет, так же трепетно он бы не прятал даже свою почку или другой орган. Хотя... Мухе не было дело до функций определённых органов. Амир, валерьянка, еда - это всё, что беспокоило гиену в этой жизни.
Шли падальщики сюда довольно долго, да и дорога их оказалась не скольжением по растопленному маслу: сперва им было необходимо как-то найти край лугов, которые уж наверно неспроста именовались бескрайними. Верил бы Муха всему, что слышал буквально, то ни за что бы туда ни одного уса своего не сунул, однако дорога есть дорога, а Саванна есть Саванна: путешествия тут очень часто выпадают не самые приятные, а дороги - не самые лёгкие. После успешного преодаление холмов гиен ждало препятствие в виде реки, которое они  хрен бы преодалели, если бы не каким-то чудом оказавшееся там бревно. Стоит сказать, что на этот этап их странствия Мухе всё настолько осточертело, что он был готов укрыться в тени от соломинки и начать жрать собственную лапу в надежде, что запрет бабуина на неё не распространялся.
Погода вот немного радовало. Воздух стал аж несколько влажным, что не может не являться праздником в месте вроде Саванны, а слегка припорошённая дождём шкура - уж тем более. В такое редкое время под голым небом только бы валяться и наслаждаться. К тому моменту, как падальщики достигли нужного места, близилось утро. А то, за чем они сюда пришли... В общем, этот день просто обязан был начаться прекрасно. А теперь вернёмся к поискам.
Мухтар удёр вперёд от рядом шедшей Амир и суетливо носился вокруг всего, что отдалённо напоминало ему свой тайник, нервно насвистывая что-то себе под нос. Но насвистывание не помогало.
Мухтар разворотил несколько небольших холмиком передними лапами, прежде чем нашёл сокровенные листики. Найдя их, повернул морду к сестре и залыбился всеми своими желтющими зубами и позвал её по имени, чтобы подошла поближе на дегустацию.
Этой хернёй не наешься, но зато позабавишься. Примерно половина тайника живенько оказалась в пасти гиены.

> Заводь

Надо сказать, Амир не сомневалась в своем решении покинуть клан, а вместе с ним и Земли Гордости. Пхах, “гордости”... Даже родное кладбище выглядело сейчас наверняка пригляднее, чем иссушенные территории львиного прайда. И поэтому близнецы единодушно решили, что настала пора поискать лучший дом, чем они имели сейчас. Ходили слухи о некоих зеленых джунглях, раскинувшихся там, далеко за безмолвной пустыней. Амир слухам верила, благо что нашлась и парочка тех, кто, собственно, пришел из этой пустыни.
Вопреки обычному, вел дуэт вперед Мухтар. Сестра лишь молча следовала за ним, склонив голову и сощурив глаза, чтобы солнце так ярко не било по ним. Быть может, где-то там у львиного прайда небо и затянуло сплошь облаками, но гиены отошли уже достаточно далеко, и не видели этой превосходной картины, лишь получив напоследок пару жалких капель. И к лучшему. Кто знает, как изменилось бы решение уйти навсегда в оазис, если после долгой засухи полил спасительный ливень, который означал бы её конец? Хотя перспектива и дальше торчать с львиными мордами и своей семейкой, из которой Амир дай бог помнила имена родителей, нисколько не радовала пятнистую.
— Далеко ещё? — хриплым голосом осведомилась самка, следя за суетящимся братцем. Он бегал тут и там, что-то разыскивая, свистел себе под нос, в общем, активничал. Амир же застыла на месте с суровой морденью, её разные глаза тускло сверкали из-под нахмуренных бровей. Долгая прогулка по измывающей жаре вкупе с пустым желудком негативно сказались на гиене, она порядком устала и хотела лишь набить брюхо да испить холодной воды. Но ни еды, ни тем более воды в округе не было, Амир с нетерпением ждала, когда же близнец найдёт свой тайник, содержимое которого на довольно долгое время отвлечет обоих от скулящих желудков и пересохших пастей… валерьяна творит чудеса и улучшает настроение. Главное на этом упоротом энерджайзере добраться до оазиса, не заблудившись по дороге. Ведь и самой дороги-то нет.
— Помнишь, куда идти? — уточнила самка, разглядывая листочки в тайнике. Сейчас им станет очень хорошо, но нельзя будет сбиться с пути потом. Она сама вскинула голову, тряхнув светлой челкой и мысленно обозначила этот путь. Дорога в никуда, в бескрайнюю светлую пустыню… Криво усмехнувшись, Амир ступила ближе и распахнула пасть, лопая остатки травы. Затем опустилась на тощую задницу, пережевывая это дело. До состояния “харашоу” осталось три… две… одна...

Пещера за водопадом<—————————–
Путь предстоял долгий, и подросток это понимал. Он старался не бежать, переступая своими рыжими лапами мягко и ритмично, стараясь держать наставника на расстоянии взгляда и наравне с новой знакомой. Шин, по своему обычаю, болтал без умолку. Сначала он даже было замолчал минут на десять, предоставляя Эйр самой выбирать: идти к отцу или остаться с ним и разговаривать. Но, кажется, темношкурая не хотела или не могла догнать Рагнара, поэтому подросток снова заговорил.
Беседа превратилась в настоящий, живой диалог. Они активно переговаривались, то и дело шутили и смеялись. Трудная дорога через холмы стала чуть проще. В общении время летит быстрее, а натруженные лапы не так ноют. Даже вода с неба уже не так напрягала Шина. Тем более, что, чем больше они отходили от гор, тем меньше были капли и тем реже они падали на спины львов. Значит, скоро пустыня. Рыжегривый никогда не видел пустыни, он пару раз ненароком (ну да, конечно же ненароком) подходил на расстояние видимости. Но барханы были всем, что он мог разглядеть. Огромные горы, но не привычного зелено-серого цвета, а такие, как его шкура. Ему всегда было интересно. Трава под лапами делегации стала сменяться песком. Шин даже остановился на минутку, пропуская песчинки сквозь пальцы.
- Воу, - выдохнул он с искренне-ребяческой улыбкой на земле.
Когда он наконец перестал пялиться на новую обстановку и поднял глаза, две темных фигуры уже были на расстоянии от подростка. Ойкнув, рыжий быстрыми шагами догнал Эйр и хотел было начать говорить про пустыню, как заметил своего наставника, ловко скачущего по песчаным барханам. Рагнарек кричал что-то, как дитя подкалывая своих попутчиков. Шин задорно рассмеялся, наблюдая за этой картиной. Еще бы, великовозрастный дядька, а ведет себя как ребенок.
Подросток в бодром темпе зашагал к бархану, в абсолютной уверенности, что сможет забраться на вершину так же легко, как это только что сделал Рагнар. О, как же рыжий ошибся. С первыми же шагами он провалился по локти в песок, но смог справиться. Подъем занял у него несколько минут, но он все же поднялся. Дыхание сбилось, а в глазах помутнело. Он ткнулся лбом в плечо наставника, восстанавливая силы. Отдышавшись, Шин посмотрел вокруг. С бархана открывался неплохой вид.
- Красота, - выдал он, глядя на наставника. – Видишь, не такой я и слабак!
Быть может, идея была не очень хорошей, ведь впереди был долгий путь к оазису. Но кто остановит юношеский максимализм и энтузиазм? Рагнарек позвал их. Подросток как раз отдышался и смог продолжить путь.
—————————–→ Малые Водопады

Отредактировано Шин (13 Окт 2014 23:30:26)

Пшшшшик!
Да, примерно таким звуком в голове Мухатара отразилось то, что только что произошло. После этого звука соображать он, кажется, совсем перестал, а его сознание, если оно в нём осталось, ушло куда-то в пятки и перестало работать какое-то время. Зато как было-то... Хорошо. Это состояние, кажется, можно описать только словом "хорошо".
Ну, это примерно так, как когда всё в твоей жизни идёт дерьмово, желудок пуст, а администрация твоего клана запретила ссать на определённые кусты, а тебе всё равно хорошо, и от понимания этого тебе ещё лучше, лучше чёртовы сотни раз. Или, кажется, ещё лучше чем то, что происходило сейчас. просто ничего быть не могло.
Если бы гиены, населявшие Саванну, как-то смыслили в современной музыке, то в этот момент самым подходящем музыкальным сопровождением к состоянию Мухи было бы что-то вроде «Jatango», ускоренного в несколько раз, ускоренного настолько, чтобы те или иные ноты совпадали с появлением того или иного цвета кругов в глазах Мухи, ну, не то, чтоб в  глазах...
В первые секунды ему показалось, что всё  на свете просто поплыло на ничём, и он поплыл за ним, однако быстро вспомнил, что только что схавал валерьяны, и перестал думать о чём-либо. Лапы его подкосило, и зверь начал заваливаться на бок, однако ещё минут с десять сурово и стойко держался, просто кося головой своей в бок.
Зачем он так много стоял неподвижно, кривя глаза и шею? Что может быть прелестнее рогатых зебророгов? Почему пустое воздушное пространство, которое находилось перед ним, казалось таким неровным и выпуклым, что хотелось отругать как следует рабочих, которые его построили? Это мы, кажется, не узнаем, пока сами не пожуём то же самое, что пожевал Муха. Однако после этих некоторых минут, лапы его всё же подвели, и падальшик рухнул спиной на землю. Однако падение никак не повлияло на его блаженное выражение морды.
Сейчас он к тому же приоткрыл пасть, немного высунув язык и "положив" его на щеку, вглядываясь в дерево из чёрных одинаковых блоков, которое очень быстро рассеялось перед его взором, и на первый план перед гиеном вышла морда сестры, которая несколько... Изменилось. И, нет, дело было вовсе не в галлюцинациях: они сейчас отошли на второй план и скакали где-то вместе с жирафами на пингвиньих шеях, а сестра стояла перед ним настолько близко, что его мало интересовал пляшущий  в коксе бабуин. Это было... Да, удивительно. Несомненно, сестра его оставалась ему сестрой и под валерьяной, от чётко её узнавал, но не мог отрицать, что то ли какая-то деталь переменилась, то ли запах, исходящий от родной самки, то ли смотреть он стал на неё по-другому. В общем-то, что бы то ни было нового сестре, Мухтару это невыносимо нравилось, даже настолько, что он готов был запрыгать вокруг и завизжать как малой щенок. Падальщик подскочил на ноги подле сестры, задрав кверху свой небольшой и странный хвост, сам не сильно понимая, зачем и почему.

Мухтарчик был в раю. В самом настоящем раю-ю-ю-ю. И из этого маленького или большого валерьянового гнёздышка ему никогда не хотелось уходить, никак не останавливая этот лёгенький и божественный кайф.
Голову немного кружило и что-то будто-бы немного давило на затылок. Это по своей сути симптомы не самые приятные, но в данной ситуации они обозначали только самое безграничное удовольствие.
Неистовое обилие цветов мелькало перед глазами гиены. Светло-серо-фиолетовые, насыщенно-бледные и многие другие, какие не встретишь в простой и обыденной жизни, к которой все слишком привыкли. Муха уже тоже обрёл в своей привычке употреблять и радоваться жизни, но всё это казалось ему особенным в каждый новый раз. Он, наверное, ещё не перешёл черты особо яро наркозависимого, который теряет способность испытывать удовольствие от наркотического опьянения, но продолжает принимать инородные содержащие вещества снова и снова, снова и снова даже без какой-либо надежды на то, что то ощущение, которое бывает в первое время употребления любых наркотиков, то неописуемое и прекрасное ощущение, которое и есть самое приятное в жизни среди того, что встречали очень и очень многое. Иногда такого просто быть и не может.
Подобные размышления, как и все прочие, были слишком лишними в голове на данный момент, когда и радость, и волнение, и какое-то необычное возбуждение бушевали внутри белокурого, то на секунду исчезая, то ударяя в самый мозг с огромной силой, и так несколько раз в подряд.
Если бы в Саванне был какой-то измеритель мозговой деятельности, то, если бы сейчас его подсоединили к Мухтару, то он бы просто зашкалил или взорвался к чертям.
В данный момент он мог назвать себя по-настоящему счастливым. И вовсе не важно, что он совсем не думал о том, что же он думает и как же он себя чувствует на самом деле. Любые мыслительные процессы в его головешке были приостановлены без особой на это команды. Ему просто было прекрасно, а всё остальное не имело никакого значения, ну, кроме...
Амир в его глазах была окружена розовым бабочками, фейерверками, стрелочками и божественными нимбами. Всем, чем только можно было, всё, что только можно было, ну просто совсем всё указывало на Амир. На то, что она есть, на то, что она рядом, на то, что нет никого лучше в этом чёртовом мирке. Была только Амирка, и Мухе этого было более чем достаточно. Ещё несколько минут ему хотелось пожрать и пожрать валерьяны, а теперь ему хотелось только никогда с ней не расставаться, вообще никогда. И именно это он и собирался сделать, правда, не сосем только.
Муха по-прежнему стоял практически вплотную касаясь Амир, немного задевая её своим боком и отчаянно виляя хвостом, будто бы Муха был совсем малым щенком при виде исполнения своей заветной мечты. Глазёнки его сверкали, словно два ярких камушка, к которым вдобавок добавили блёсточек. Одно слово "пшли", еле произнесённого Амир, Муха аж припрыгнул от счастья и взвизгнул, помчавшись в неровном галопе на своих страусиных ногах вслед за ней, развевая за собой слюнявый язык на несколько метров позади себя.

→ старый скелет

Река Руфиджи-—→

Тяжело расставаться с счастьем даже, если оно было лишь видимой иллюзией, в которую, между тем, на некоторое время искренне хотелось верить. За свою жизнь Джесси часто приходилось бросать нажитое добро и возвращаться к привычному для Команды Рык образу жизни: бродяжничеству с места на место в надежде нажиться на честных жителях сея саванны, что, впрочем, нередко приводило к различным казусам и ударам судьбы. Дело привычки - посчитала бы Джесс в любое другое время, но сейчас она волею случая испытала нечто новое, маленькую идиллию, которая казалась так близко, и в то же время недосягаемо для пятнистой самки. О, как давно она позабыла мечту обрести давно потерянную семью вновь, вернуться в родные горы, где снежное полотно укутывало землю, и мягкое покрывало так приятно щекотало лапы. И как казались иногда глупы ей те, кто не понимал такого простого, маленького счастья находиться рядом с родной кровью, близкими, готовыми простить тебя за все прошедшее и принять в сплоченную семью... Такими были воспоминания Джесси о детстве, теплыми и светлыми. Но со временем они становились холоднее и отдаленнее, затмеваемые новыми приключениями, которые волей-неволей приходилось преодолевать неудачливому дуэту.
- "Я помню тот день, когда променяла свое счастье на это", - в состоянии эмоционального упадка посчитала Джесс, обводя взором пустынную землю, освещаемую слабым свечением бледной старушки - луны. Взгляд сапфировых глаз невольно остановился на серой шкуре Джеймса, который следовал неподалеку, выделывая грациозные пируэты во время бега. На мгновение взгляд Джесси потеплел, но неосознанно вновь стал уставшим и разбитым. Ее душу продолжало терзать сомнение - а правильно ли она сделала, отказавшись от возможного воссоединения со своей родственницей, отложив это в столь долгий ящик? Ох, если бы не Джеймс, она бы повернула назад, впрочем... Не будь в ее жизни этого Короля Драмы, леопард осталась проживать свои дни, пытаясь губкой впитать в себя знания наставницы - травника, чтобы потом, как и хотела когда-то давно Джесс, помогать больным и нуждающимся. Однако как далеко ее смогла увести иная мечта, согревающая ту часть души, что была безразлична к чужим стенаниям. Та, что желала благополучия и интересной, полной захватывающих путешествий, жизни... вместе с Джеймсом, который стал ее единственным, но таким верным другом, раз еще не убежал, сверкая пятками.
Однако заслуживает ли это совершенных жертв? Над этим размышляла Джесс, ощущая, как с каждым шагом продолжать путь становится все тяжелее. Неблагодарная судьба скрываться от противника сразу, как совершил подлость. Успей они с Джеймсом хоть немного отдохнуть и поспать, переход не казался бы столь сложным, что аж лапы начинали ныть, прося свою хозяйку о милосердии и жалости. Только Джесси не могла позволить себе остановиться, лениво развалившись на земле - кому охота отдыхать в пустыне, без воды и пищи? Одна радость, с наступлением ночи жара заменялась пронизывающим до костей холодом, который не только напоминал Джесс родной дом, но и отлично переносился ее привыкшим к низким температурам телом. Вот только Джеймс...
Красная самка быстро глянула на льва, тут же отведя взор. Ба, и она еще могла подумать, будто с ним может что-нибудь произойти? Даже в таких ситуациях лев оставался удивительно спокойным. По глупости ли, или от большого ума?
- "Скорее, первое", - посчитала Джесси, закрыв свои глаза и изобразив эмоцию, полную немого недовольства.
- Тут так холодно, что у меня грива дыбом стоит, а я её даже не укладывал.
Джесс тихо вздохнула. Только порадоваться леопард успела, лишь подумала, что его ничто не сломает, а он вдруг захотел и испортил картину жалобными вздохами и охами. За столько времени странствий пора бы было уже поумнеть и терпеть невзгоды с закрытым ртом... Но Джеймса не изменить, да и стоило ли?
- Хватит ныть, - коротко заметила Джесси, продолжая походкой уставшего путника плестись вперед "неизвестно куда". Пустыня же все не заканчивалась, и это начинало надоедать пятнистой особе. Джесс едва сдержалась, чтобы не разругаться на этот песок, небо и даже Джеймса (повезло ему).
- Мы находимся в пустоши, а пустошь у нас примыкает, минуту, - Джесси едва сдержала подкатившись к горлу смешок, когда увидела размышляющего Джеймса. Самка издала лишь невнятное "хм-хах", наблюдая за тем как лев потирает свой подбородок. Право, забавнее ситуацию еще поискать. На морде Джесс появилась кривая улыбка, а взгляд наблюдал за происходящим со снисходительностью.
- Пустошь находится в пустыне, значит, нам сейчас нужно идти к колючим кустарникам, чтобы добраться туда, куда мы планировали, - Джесси перестала посмеиваться, с выражением недоумения посмотрев на друга. Неужели, тот только что выдал нечто путное? А что, если мальчик действительно вырос?...
С сомнением посмотрев вслед Джеймсу, который приглашал самку следовать за ним, Джесс покачала головой и направилась туда, куда пошел лев. Как бы они обратно не пришли...
-"Будь, что будет".

—-→ Колючие кустарники

—→ Большой баобаб

Переходы давались Кеше и шакалу всё проще и проще - во-первых, Кеша уже немного подрос, во-вторых, постоянные гуляния на свежем воздухе не могут не закалять молодой растущий организм. Леопольд уже абсолютно оправился от своей хромоты, и о каких-либо ранах ему напоминали только шрамы на боках. 
Разговор не то, чтобы не клеился... Темы не было. И поэтому пара хищников смотрелась немного забавно: мелкого росту гиена и немного более высокий шакал, слегка помятый, но всё остающийся грозным противником для всякого рода травоядных, кроме особо крупных, наверно. Со стороны могло показаться, что главный тут именно шакал, а гиена так, типа ученика-прихвостня. В самом же деле кто бы мог предполагать, что именно сейчас в голове этого гиена зрел план добычи опасного, судя по предсказанию, растения. Леопольд же просто просматривал дорогу на наличие каких-либо врагов и\или опасностей.
- Нам не так много осталось идти, - ответил на висящий некоторое время в воздухе вопрос Иннокентий, - Границы прайда близко. Я чувствую.
Принюхавшись, шакал остановился, чтобы втянуть воздух ещё раз.
- А я чувствую здесь кого-то... - потянул он, сосредотачиваясь.
Подросток замедлил шаг, осматриваясь.
- Тут места такие, или что, что кто-то всё время находится? Не удивлюсь, если этот кто-то - не успел договорить Кеша, сорвавшись с места и несясь куда-то в сторону от основной тропы, - Тут же пахнет...Ну...Я чувствую: кому-то нужна помощь!
Если бы шакал умел вертеть лапой у виска - он бы сейчас это сделал, но, увы, анатомия не предоставляет такой возможности. Ему не оставалась ничего, кроме как последовать за своим юным спутником.
А тот, кажется, только и умел, что находить тех, кому нужна помощь.
Перед глазами двух друзей возникло тело шакала. На её плече и по всему телу красовались раны, будто её кто клевал, долго и усиленно. Кеша без промедления кинулся на помощь, оставив оторопевшего шакала следить за тем, как его "мелкий" слишком уж профессионально - и где успел научится? - действовал. Откуда-то в его пасти появились всевозможные листья, среди которых Леопольд заметил и пару знакомых. Кажется.
- Я уверен, что действую правильно, - будто бы сам для себя сказал Кеша, вываливая листья в кучу возле пострадавшей, - Леопольд, раздобудь мне воды, как хочешь найди её, - почти приказал гиен, приступая к ране на плече. Первым делом он просто слизнул песок насколько смог, чтобы хоть как обеззаразить рану. Затем на неё тут же был наложен один разжёванный цветочек растения, очень похожего на Маи-Шасу. Листик, пахнущий базиликом, лежал возле пасти самки - Кеша был готов засунуть его ей в пасть, как только она сама сможет глотать.
Найти воду на пустошах - то ещё задание. Рядом не было ничего, похожего даже на лужу.  Это, в общем-то, и сообщил Леопольд другу.
- Значит, тащим её к холмам, там есть какая-то река...Или рукав большой реки, не знаю пока, как правильно. Туда точно чума не добралась, а вода из берегов наверняка вышла, значит, она сможет напиться.
Леопольд постарался взять самку за холку, а Кеша следил за тем, чтобы никакая рана не открылась:
- Не волнуйся, мы тебе поможем, правда. Не бойся.
—>С Бруфой к холмам

Каждый из нас совершает ошибки, но не всегда ошибки исправимы, а порой они необратимы. Сейчас, например, пожертвовав собой ради детёныша, мать не рассчитывала, что её непутёвый сынок будет её искать. Охота за их жизнью и побег ради выживания для стада вполне нормальное явление, они не находятся на вершине пищевой цепочки, потому всю свою жизнь жуют траву, бегут и дают жизнь и знания новому поколению.
Зебрёнок незамеченным отбился от стада, когда волнения в рядах копытных улеглись. Ещё совсем недавно хищники из ниоткуда набросились на них. Среди молодняка встречаются слабые детёныши, они первыми приходятся на зуб кровожадным хищникам, однако этот парнишка уже немного подрос, но остался тем же непоседой, нуждающимся в маме, потому, не обнаружив её среди беглецов, полосатый сделал свой самый отважный, но безумный шаг - отправился на её поиски.
Первое время он просто шёл куда глаза глядят - всё сплошь было укрыто травой, но вот непоседа ступил на земли пустоши. Палящее солнце слепило глаза, земля под копытами стучала, словно каменная. О чём думал он, придя сюда? Неужели он надеялся здесь найти свою мать? Он её найдёт... если его мать - это сама смерть. Если не от зубов и когтей, то от жары и жажды.
Мааам, - уже в который раз парнишка взывал к своей родительнице, но всё было тщетно.

Изумрудные луга.

Вскоре луга остались позади и лапы Такэды ступили на твердую, раскаленную от солнца почву.  Пустоши… Огромное, открытое пространство, где можно не опасаясь идти пол дня, если палящее солнце позволит, и не встретить никого. Пространство. Позволяющее побыть в одиночестве. Подумать.  А черному было над чем подумать. Вся его жизнь от момента, когда он ушел с побережья, отправившись в свободное плавание, предоставляла огромную почву для раздумий, в отличии от той, затвердевшей от постоянного перепада температур, днем и ночью, поверхности, по которой он сейчас трусил. Припекало, казалось, что от его шерсти скоро пойдет пар и лев все чаще и чаще приходил к мысли, что нужно свернуть к реке Зимбабве, чтоб окончательно не спечься. Еще шагов двести он шел. Упорно не сворачивая со своего курса, но потом все же поменял направление, двинувшись к реке. Ну, а правда, что будет, если он спечется здесь от жары, потеряет создание и сдохнет? Даже не вспомнит никто. Все чаще в таких ситуациях, он возвращался мыслями, к могиле гиены, что нашел в каменной пустоши и разорил. И стыдился своего поступка, хотя, казалось бы – чего стыдиться? Это же гиена, враг всех львов… Однако, как бы Такэда не уверял себя. Что не сделал ничего плохого, все равно воспоминания о том поступке, нагоняли на него тоску и чувство стыда. Нет, это была явно не самая главная гиена. Могилы подобных существ он видел – они и правда, поражали воображение размахом, но сделаны были обычно, на тяп-ляп.
Эта же могила была хоть и не велика, но поражала тем, как скрупулёзно, точно и аккуратно была сделана. Сделана с любовью. Казалось, что тот, кто ее воздвиг, делал ее так, словно создавал себе памятник, который должен был уйти в века, на радость потомкам, а может и в назидание. Такэда от чего-то сразу же представил себе, как горстка гиен закапывает своего сородича, а потом возводит этот миниатюрный курган, и все плачут. Наверно так оно и было. Но больше всего поразили цветы. Они явно были недавно сорваны и принесены сюда, в пустошь, откуда-то издали. Кто-то не поленился, преодолев не малое расстояние, сходить на пастбища соседнего прайда, рискуя чтоб пробраться мимо патрульных, и нарвать цветов. Нарвать чертовых цветов, которые он не задумываясь, уничтожил.
Черный скрежетнул зубами, усердно переставляя лапы, пока еще мозг в его голове окончательно не закипел. Перебирая собственные поступки за последний год, он не сумел найти ни одного достойного, благородного. Все что лев творил, только в угоду своей выгоде или прихотям, прикрываясь для себя же самого «добротой». Когда-то давно, один лев сказал ему, что добряки всегда остаются ни с чем, в дураках. Оказалось, что злодеям еще хуже – они тоже остаются ни с чем, но вдобавок, некоторых из них гложет совесть.
«Может, попробовать сделать что-то полезное?» - подумал он, двигаясь в сторону Зимбабве,  чувствуя, что, похоже, верхний слой шерсти вот-вот вспыхнет, и он превратится в бегающий пылающий факел. Нет, вряд ли конечно. Ни о чем подобном лев не слышал и похоже, ничего такого не случалось, однако упасть от солнечного удара шанс был. Впереди показалась первая растительность, однако, солнце от этого палить меньше не стало.
«Может… и правда, посетить ту могилу? Исправить все!» - мелькнула в его голове совершенно безумная. Идиотская мысль. Казалось бы, ну кому оно надо – куча камней в пустыне и пара свежих до поры до времени цветов, воткнутых в них? Однако, лев вдруг подумал, что тот кто создал это сооружение, тот кто оплакивал погребенную под землей гиену, может быть будет наведываться на это место и ему куда приятнее будет осознавать что не он один помнит это существо. Куда ведь приятнее видеть не разоренную могилу, а свежие цветы положенные рядом с ней. Потому что они – как память, быстро истлевают и разлетаются по ветру, и вот уже никто не вспомнит, что это за кучка камней в пустоши…
«Решено! Иду туда для начала!» - выбрал для себя направление движения Такэда, в мозгу прокладывая маршрут. Не то чтобы он тут же забыл про все на свете – Мисаву и разговор с ней, Урса и слова, сказанные ему, но решил, что поиски Иши и Кейоны это нечто из разряда неосуществимого. Вряд-ли он теперь когда-то встретится с ними на просторах огромной саванны, а значит, можно не торопиться с поисками. Если он и увидится с одной из них, то случайно и наверно на пороге старости…

Западные берега реки Зимбабве.

Отредактировано Takeda (13 Фев 2016 02:06:09)

То чувство, когда ощущаешь себя старым и пыльным выбитым ковром снова упавшим на пол. Чувство, к слову, не из приятных, однако не из смертельных. Аля "ну ничего, я ещё не умер и завтра за это я твоих внуков, бабка Агрипина, замотаю в пять слоёв своего грязного ворса". Он был слегка потрёпан, и с синяком на груди, его мягкая грива приняла на себя весь урон  от удара, теперь, она подобно израсходованной салфетке, выглядела использованной в корыстных целях, и помятой. Его львиная гордость слегка пострадала, и  была вынуждена показывать миру отпечаток копыта зебры словно клеймо, поставленное из-за неудачи хозяина. Но Джеймс не унывал, один пинок судьбы для него был привычен, а пинки в количественно большем размере, вообще представляли собой для него стабильность рабочей недели. Жаль, ему за это не платили, а иначе он бы давным-давно потирал лапой корону на макушке и глупо хохотал, возвышаясь на горе из драгоценных камней. Ох уж эти его безумные мечты!
Но вернёмся к происходящему. Добыча не сумела далеко улизнуть от него. Мало того, своей филейной частью она крутила перед ним, приглашая взяться за вилку и нож пока ещё не поздно, и приступить к трапезе. Но было бы неловко есть живой обед, сначала его следовало поймать. Джеймс уже представлял, как Мяут мысленно костерит его сейчас. И знаете что? Не было лучшего мотиватора для Джима, чем этот! И чем злее он представлял себе выражение морды Мяута, тем быстрее лапы его стучали по пыльной земле. Он даже позабыл о том, что совершенно не умеет охотиться, ибо мотивированный лучшей руганью лев, сейчас мог свободно хоть полететь.  Плечи его были расправлены, вид целеустремлённый, как у матёрого космонавта, словом - парень готов был рискнуть всем, чтобы достичь желаемого. И именно в эту секунду Джеймс острее всего понимал - с этим девизом он шагал, шагать и будет шагать, что бы ни случилось, всегда.
И он вновь прыгнул, на этот раз, сосредоточеннее, чем в прошлый, он хотел не только повалить зебрёнка и придушить его, нет, он желал всё закончить, дав своей жертве быструю, незамедлительную смерть.

Отредактировано James (21 Фев 2016 19:24:11)

Он верил в удачу, он бежал сломя голову, он прыгнул... И он достиг своей цели. Его рот зудел от желания впиться в тёплое, мягкое и молодое мясо. Запашистое и сочное, оно дурманило разум всякому, кто был истинным ценителям еды. А Джеймс всегда был ценителем еды. Еды и камушков. Да, в этом определённо ему не было равных. Ибо когда он ел - он ел. Ел свою порцию, ел соседскую или вообще чужую. Вот где-где, а у пищи, лев границ за всю свою жизнь так и не сумел обнаружить. Поэтому он хомячил за четверых, зная - в течение недели, возможно, будет голодать за семерых. Но лучше всего Джеймс знал,  добыча еды - крайне сложный процесс. Он предпочитал её слямзить у прохожего зеваки или доесть объедки за ним же, если при первой попытке ему дали в нос. А вот такую молодую дичь могли себе позволить лишь избранные сливки общества. Короли, их дети или их жёны. От жадности Джеймсу сносило крышу, и не было более тщеславного льва, чем он в эти моменты. Ведь ему столько раз не везло. Но когда, наконец, выдавался удачный день, он пользовался им по полной программе. Ему не терпелось похвастаться, доказать, достучаться... Сказать всем, какой он!
Когда клыки льва вонзились в плоть, воздух пронзил сладостный аромат, похожий на тот самый запах, когда только-только вскрываешь новенькую с иголочки пачку с едой. Первые нотки благоухания захлестнули его, голодающего не первый день, с головой. Джеймсу казалось, что в этом божественном аромате, он видит целое стадо зебр, бегущее ему на встречи. И больше ничего другого лев не хотел видеть в этот свой прекрасный момент жизни райского наслаждения. Он не слышал воплей маленького полосатика, хотя малец был совсем рядом, а если и слышал - то совершенно не разборчиво. Или, может быть, мелкий говорил на языке понятном только зебрам, кто его знает, но, во всяком случае, Джеймс его не понимал.
Лев попытался как можно больше навалиться на добычу и глубже вонзить в неё клыки, а если уж ему ещё раз повезёт - сломать зебрёнку позвоночник, чтоб не мучился, бедняга.

Отредактировано James (24 Фев 2016 15:24:58)