Большой баобаб >

Путь от баобаба к пастбищам был преодолен в полнейшем молчании — гриф летел высоко, не раскрывая клюва, и Рафики живо ковылял вслед за ним, тихо шелестя сухой травой да позвякивая висящими на посохе плодами. Его темный, сгорбленный силуэт все отчетливее проступал на фоне светлеющего горизонта и, наверно, был отлично виден с дальнего расстояния. Заметив, что птица начала снижаться, Рафики остановился и поднес ладонь к глазам, пытаясь отыскать взглядом то место, куда приземлился его мрачный проводник. Седые брови мандрила сошлись на переносице, едва он увидел, наконец, то стало причиной его появления на территории Земель Гордости.
"Охохох, плохо дело," — старик на удивление шустро приблизился к мертвому буйволу, игнорируя замерших поодаль львов, как будто их не существовало вовсе, и первым делом шумно втянул ноздрями гнилой аромат падали. Было отчего содрогнуться: помимо обычного запаха гниения, в воздух примешалось еще кое-что — чуть горьковатое, отдаленно напоминающее запах плесневелого цитруса. Бормоча себе под нос что-то неразборчивое, Рафики деловито приоткрыл веки быка — глазное яблоко было неприятного оранжевого цвета. Продолжая бурчать, обезьяна просунула кончик посоха в пасть трупа и быстро оглядела язык и нёбо, затем провела рукой по вздувшемуся боку, покрытому странными темными пятнами, и, наконец, потрогав пальцами пятна засохшей крови, опробовала субстанцию на вкус — чтобы с отвращением и ужасом сплюнуть ее обратно на землю.
— Кто-нибудь прикасался к этому мясу? — Рафики резко обернулся к присутствующим, испытующе обведя их взглядом и древком посоха. — Я спрашиваю, кто-нибудь трогал этот труп? — повторил он, грозно повысив голос. Морда его была мрачна как грозовая туча, а в глубине черных глаз светились тревожные огоньки.

Ширайя криво усмехнулась – даже не усмехнулась, просто поморщилась, понимая, что жалкий призрак обеда вновь растворился в воздухе миражом. Хотелось закричать, что это все невыносимо, но силы покинули ее – львица хмуро глянула в ответ на льва, давая тому понять, что она не в настроении шутить. Чувствуя, как раздражение неконтролируемой волной подступает в горлу, львица сцепила зубы. Хвост  сердито дернулся из стороны в сторону, скашивая по пути сухую траву.  Это было плохо – к ней вновь начало возвращаться ушедшее в никуда чувство голода, и снова начинало хотеться жить. 
- А даже если и трогал? – вдруг отозвалась Ширайя, когда к ним подошел какой-то странный и не в меру любопытный бабуин. Карие глаза свирепо поймали взгляд мандрила, - Что ты сделаешь, настучишь по моей голове своей мерзкой палкой? – одиночка оценила габариты собеседника и фыркнула, и уже даже хотела бы уйти. Но мысль, предательская мысль… А почему бы, собственно, и нет? Она здесь никто, этот примат ей не родственник.  Ширайя хищно облизнулась, наблюдая за поведением всех присутствующих и готовясь в подходящий момент просто кинуться на бабуина и перегрызть ему глотку. Полукровку львица не боялась – чай, тоже самка, справимся, а вот самец мог прилично подпортить карты. Но кто станет об этом думать  в шаге от смерти, когда резни так и требует пустое брюхо?...

— Кто-нибудь прикасался к этому мясу?
Рафики, как всегда говорил по делу. Подбежав к туше, осмотрел, понюхал, призадумался. Пат ответила на его вопрос, зачем-то прячась за спину льва. Все-таки она была странной. С виду вроде бы и львица, но инстинкты у нее были не совсем львиные.
Вторая была полной противоположностью пятнистой полукровки. Попытка нахамить Рафики, могла бы обернуться для нее весьма плачевно, и голова бы раскалывалась пол дня. Отшутившись от Шир весьма удачно, мандрил наказал Пат охранять добычу, никого не подпускать, стеречь гнилое мясо. После чего задумчивая обезьяна покинула эту поляну, оставляя трех хищников и падальщика одних. Недовольный хвост темной львицы метался из стороны в сторону, тем самым напрягая рыжего.
- Уймись уже, одиночка... Кости переломаю.
Начинался рассвет, льва клонило в сон, болезненно сказывался на больную лапу их долгий переход. А тут еще эта выскочка. Тихо, но убедительно рыкнув, Брен бросил взгляд на грифа, что ошивался поблизости, но не подходил на опасное расстояние ко льву.
- Выполнил что нужно.
Рыжий благодарно, но, тем не менее, не утратив своей гордости, кивнул. Очень удобно иметь при себе посыльного. Хорошо экономит время и бережет лапу.
Падальщик недоверчиво смотрел в глаза Брена, но спорить и задавать вопросы не стал. Его внимание привлекла дерзкая самка. Взлетев повыше, гриф стал парить над ее головой, как парят грифы над падалью, опускаясь вниз или выжидая, когда умирающая жертва откинется.
- Кожа да кости. Еще и жить надоело, скалящаяся морда, - хохотала птица, кружа над Шир.
Гриф был в полной безопасности, не когти, не клыки кошки его не достанут, а значит можно потешаться, сколько душе угодно.
Брен усмехнулся, собирался заговорить с Пат, как до чуткого носа донесся запах живого травоядного. Опасного травоядного. Носорога. Уши встали торчком, глаза напряглись, всматриваясь вдаль. Матерый был не прочь отведать сытного мяска, но ошибка может обернуться для него смертью или еще одной травмой. Показалась здоровая туша носорога, тот медленно плелся прямо на львов. Зрение у этого животного было не важное, зато нюх – отменный.
- А гепарды охотятся на носорогов? – улыбнулась Пат зубастая морда, и Брен медленно стал отходить в сторону, чтобы зайти сбоку от зверя.
Помощь Ширайи бы не помешала, но принуждать незнакомку никто не собирался, Брен лишь косо бросил на темную взгляд и бросил грифу:
- Может, сейчас ты получишь то, чего так долго ждал.
Падальщик заинтересовался, нашел цель, что просто обязана стать его завтраком, и поспешил кружить над носорогом. При близком рассмотрении, гриф смог заметить, что плелся так медленно зверь не от дремы или усталости. Задняя нога его сильно кровоточила. Видно, здоровяк убежал от охотников, но рана, что они ему оставили, его скоро доконает.

Клыки мандрила Ширайю не впечатлили. После крокодилов, гиен, и вообще всевозможных встречных львов посоперничать в «оружии» с обезьяной делом было просто-таки смешным.  Львица коротко огрызнулась, когда палка тихонько свистнула близ ее макушки и поддала вслед лапой, но бросаться на собеседника не стала – почувствовала, что он здесь свой. А за своих от окружения может и прилететь. Однако жажда надрать задницу чрезвычайно умному бабуину меньше не стала.
- Спасибо, обойдусь, - рыкнула Ширайя мандрилу в след, хмуря глядя, как здоровенный гриф кружит над ее головой и занимается тем, что словесно перемывает одиночке кости. «Вот погоди, поганец, сейчас я немного оправлюсь и тебе, при случае, тонкую шейку перекушу – только вздумай на миг отвернуться…».  Ситуация вернулась к исходному началу – темношкурая была по-прежнему голодна, а со взрослым львом и его подружкой особо не потягаешься. И поесть не выцыганишь – один только дохлый буйвол в сторонке…
Поэтому львица окончательно успокоилась и вернула себе нейтрально-самоироничное расположение духа. Искоса посмотрев на птицу, что продолжала потешаться над ней и всем видом продемонстрировав глубокое к ней безразличие, Ширайя повернулась к Брену – кажется, самец что-то усмотрел вдалеке. «Носорог?!» Одиночка, как и Пат, испытала легкую долю шока, понимая, какая идея зародилась у льва. Но стоило присмотреться – и были видны чудовищные раны, их было настолько много, что исполинский гигант толком не мог идти. Желудок в очередной раз призывно скрутило… Пан или пропал. Идти… или не идти.
- Я могу поработать отвлекающим маневром. Все равно, скоро сдыхать, - львица повела худыми лопатками, насмешливо намекая на свое едва ль не предсмертное истощение. Тем не менее, взгляд одиночки был серьезен и напряжен, что свидетельствовало о желании за жизнь побороться, - Пускай побегает, эта огромная тушка… А вы, в это время, рвите за бока. Если слаженно сдействуем, то его одолеем.

Отредактировано Ширайя (13 Апр 2013 10:59:53)

Чем больше Фуадинусу извинялся и оправдывался, тем сильнее львице хотелось выцарапать ему глаза. Раздражение не утихало, а наоборот еще больше разрасталось в груди, намереваясь вот-вот выплеснуться наружу. Хасира хотела было бросить очередную фразу в виноватую львиную морду, но замешкалась, глядя в пронзительные глаза, наполненные горечью и печалью. Да какого черта она здесь распинается? Все ее жалкие попытки вбить в огромную башку все равно  окончатся ничем. Посему самка лишь сплюнула ему под лапы и отошла в сторону, принявшись мерить шагами землю, туда-обратно.
Спокойствие, только спокойствие. Уймись, все обошлось, а надрать зад этому идиоту ты еще успеешь...
Казалось, из ноздрей и ушей вот-вот повалит пар. Кисточка хвоста нервно подергивалась, выписывая в воздухе рваные узоры.
- Ты просто идиот, раз рискуешь собственной жизнью ради тех, кто этого не заслуживает, - мрачно заключила голубоглазая, устремив ледяной взор на Фуадинусу, а потом задумалась...
А кто же тогда ты...?

Львица стиснула зубы почти до скрипа, провожая льва таким взглядом, что, обладай он силой - Брен как минимум задымился бы. Да, они голодны, а эта одиночка - и вовсе, кажется, готова рухнуть в обморок от слабости. Да, есть в саванне сейчас нечего, и не следует пренебрегать малейшей возможностью поохотиться.
Но на такую махину! Полукровка издала глухое рычание, и...
И этим ее протест ограничился. Как-то так получалось, что раз лев делает - значит, он знает, во что ввязывается. Ну, по крайней мере, можно на это надеяться. Словом, Пат поворчала-поворчала, и поплелась следом, заходя с другой стороны от носорога и присматриваясь к состоянию животного. По всему выходило, что шанс справиться у них действительно есть. В крайнем случае, получится неплохая львиная отбивная. Пат пыталась подшучивать над собой, но получалось как-то мрачновато.
Едва Брен сделал выпад, как она, уже готовая поддерживать его, бросилась на носорога с другой стороны - сзади, со стороны здоровой ноги. И без советов грифа львица поняла, что такого здоровяка следует прежде всего лишить возможности быстро передвигаться. А быстрым он был... даже очень быстрым. Полукровка не ожидала от такой крупной зверюги подобной стремительности, но, к счастью, лев был к этому готов. Он избежал удара, к тому же, гриф отвлек зверя на себя, пролетев прямо перед его носом.
Воспользовавшись этим, Пат бросилась вперед, быстро рванула когтями заднюю ногу носорога, и торопливо отпрыгнула прочь. Может быть, даже слишком торопливо, не успев нанести серьезных ран.

Ширайя даже почувствовала некое облегчение, когда услышала, что отвлекать эту гигантскую глыбу с огромным рогом посреди лба будет не она. Это в ней говорили ее инстинкты самосохранения, заложенные где-то глубоко под кожей. Пусть она была отчаянна и уже не верила ни во что, неосознанно львице всё же хотелось жить. «Хорошо, махина, посмотрим, получится ли тебя завалить…» Прижавшись почти вплотную к земле, хищница начала бесшумно и быстро подкрадываться к носорогу, со своим телосложением идеально прячась в траве. Где-то неподалеку мелькнул Брен, и секунду спустя одиночка услышала его рев – и мгновенно напряглась, потому что перед этим следовал характерный звук удара. Это значило, что судьба повернулась к матерому боком и он проиграл. А вот пятнистой, похоже, повезло больше. Исполин не смог уследить за ее быстрыми, пусть и не очень сильными атаками-укусами, и, потеряв из-за больной ноги равновесие, грузно завалился на бок. Его глаза наполнились кровью, когда травоядное попыталось встать; носорог уперся передними ногами в землю и попытался приподнять свою огромную тушу. Это стоило ему огромных трудов, и тут Ширайя сделала выпад – пока жертва собирала остатки сил, нужно было бить в самое больное. Кошка приблизилась на достаточное расстояние, чтобы совершить незаметный прыжок, и молниеносным движением, тенью, бросилась носорогу на шею. Когти впились в шкуру, намериваясь как можно сильнее ее разодрать, добраться до мяса и артерий. Сейчас охотница напоминала всадника, крепко держась за загривок гиганта зубами и продолжая и продолжая остервенело царапать по самым уязвимым местам. В то же время, самка была наготове. Носорог, пусть и заваленный, еще жив и опасен. Нужно будет не прогадать, и вовремя совершить спасительный прыжок…

Такой удачи львица не ожидала. Ее слабые удары достигли цели, заставив носорога с ревом повалиться набок. Будь львов тут побольше - все разрешилось бы сразу, едва только он упал. Но здесь были только они втроем, да и то Брен, похоже, на какое-то время вышел из игры. Полукровка слышала звук удара, хоть задница травоядного и загораживала ей весь обзор. Первым порывом было броситься на помощь льву, и самый быстрый способ для этого - пробежаться по носорожьей спине. На шею зверю как раз бросилась Ширайя, так что ему было не до того, что там происходит у него на спине.
Однако когда львица с опаской приблизилась и вскочила на бедро носорога, цепляясь когтями, она увидела, что Брен, если и пострадал, то не слишком сильно. Он повис на боку животного, явно желая снова повалить того на землю. Веса льва, конечно, было явно недостаточно, ну так и носорог не в том состоянии, чтобы сопротивляться. Ему же будет лучше, если все это закончится как можно быстрее.
Забалансировав на спине, то и дело движущейся под ее лапами, Пат сразу поняла, что не удержится. Не хватало еще угодить под падающую тушу. Вцепившись когтями в шкуру носорога, она сползла в сторону, противоположную той, на которой был Брен. Может быть, это окончательно собьет здоровяка с толку - если он не будет знать, кого атаковать первым. Однако львица держалась очень осторожно, понимая, что любое неверное движение - и носорог завалится прямо на нее, и была готова отпрыгнуть.

Лев был готов к очередному удару, вгрызался в плоть, но следил за всеми движениями носорога. Впрочем, двигался он не так и быстро. Задняя часть его тела отказала напрочь, Брену и Пат ничего не мешало спокойно наслаждаться вкусом крови под толстой шкурой. Поедать жертву живьем – приятнее вдвойне, когда вены пульсируют, кровь напором, гонимая работой сердца, и бьет из раны. Есть живьем – что может быть лучше? Добыча знает, что очень скоро умрет, она боится, она кричит, чувствует боль, и в итоге теряет сознание. Навеки. Брен вгрызся в складку, что была между ногой толстошкурого и его телом, прокусив кожу. Когти надежно укрепились в бедре носорога, удерживая тушу в удобном для него положении, и даже если животное дернет своей ногой, то вряд ли скинет с себя льва.
Последовав примеру самца, Пат вцепилась во вторую заднюю конечность. Брен не забывал следить за самками, и видел, как Шир бросилась на горло несчастной жертве.
«Кошка глупая».
В этой атаке матерый видел все отчаяние одиночки, ведь кидаться на горло гиганту занятие опасное, мощная голова носорога может раздробить кошачью «черепушку». Брен раскатисто зарычал, перебираясь носорогу на спину, цепляясь за шкуру когтями, кусая за кожу. Но несмотря на попытки помочь, Ширайя все же получила мощной челюстью по голове, однако, и жизнь толстошкурого остановилась. Гигант рухнул на бок, повалившись на ту лапу, которую грызла полукровка.
- Кто просил тебя лезть?! – налетел на темную кошку матерый, недовольный тем, что добыча больше не дышит, и кровь сочится сама по себе, не выбиваемая работой сердца.
Брен спрыгнул с горы свежего мяса, шумно, с рыком, выдыхая. Больную заднюю лапу он приподнимал, наступал на нее, болезненно морщась. Внимания на Пат он и не обратил, пробрался к животу мертвого носорога, впиваясь клыками в плоть, разрывая шкуру когтями.

Кашель из сухого кустарника объявил о том, что гриф, наконец-то, пришел в себя. И очень вовремя. Расправив в стороны крылья, падальщик шел к свежатинке. Без каких-либо церемоний, скосив только глаз на рыжего самца, гриф уселся на голову поверженного травоядного, и принялся выклевывать, разодранные итак, глаза. Птица видела, что туша придавила полукровке хвост.
«Полухвостая полукровка будешь» - хотел было хихикнуть вслух, но чуть не упал с туши, все еще шатаясь от недавней встряски.

Лев не спеша лизал кровоточащий бок мертвого носорога, закрывая от удовольствия глаза, и не сразу он обратил внимание на голос Пат, слишком уж увлечен был процессом. Но оторвавшись от своей трапезы, Брен оскалился.
- Надеюсь у тебя серьезная причина отвлекать меня…
Обойдя огромную тушу, рыжий наконец-то увидел причину паники полукровки. Придавленный массивным телом травоядного, хвост, никак не высвобождался из своего плена, хоть кошка и металась, пытаясь вытащить его из-под туши. Брен скептически посмотрел на самку, оценивая всю нелепость ситуации, и, не говоря ни слова, пристроился к боку носорога, вгрызаясь в его плоть. Ему-то по большому счету было все равно, где есть, но вот вызволить хвост будет проще там, где большая часть туши будет обглодана.
Вырвав кусок побольше, из раны стала сочиться, еще горячая, кровь, щедро поливая хвост молодой полукровки, окрашивая его в кроваво-красные цвета.
Насытившись, Брен принялся когтями рвать плоть толстошкурого, помогая Пат освободить хвост. Убираться нужно было отсюда как можно быстрее, и плевать на то, что там говорил Рафики, оставаться здесь никому не следует. Непрошенные гости скоро почуют запах и «стекутся» на свежатину, и не только трусливые гиены, но и львы, и, быть может, не каждый лев будет из прайда Симбы.
- Давай тяни, - приказал Брен полукровке, надеясь на ее высвобождение, - Нужно уходить отсюда.
Вот так, внегласно, Брен принял к себе одиночек. Совместная охота всегда сближала, а сытный завтрак заставлял смягчиться. К тому же, возвращаться на Скалу не было абсолютно никакого желания, опять видеть морды гиен, слушать недовольные возгласы всех тех, кто не может изменить ситуацию.
«Как будто ты можешь?..»
Рыжий нахмурился. Он не участвовал в охоте уже очень давно, и не думал, что когда-то сможет, но сегодня изменилось все. Брен чувствовал себя живым, нужным, по крайней мере этим одиночкам. Или, может, это казалось только ему. Уши льва легли назад, прячась в густой гриве. Он колебался в своем выборе, впервые за долгое время, он выбирал, что важнее, а не то, что навязывал ему король, и самцу это нравилось.
- Гриф, - окликнул он птицу, которая уже с нетерпением ждала, когда ее заметят.
- Брен, я лишился перьев из-за тебя, - разъяренный гриф встрепенулся, расправив крыло, показывая льву, что пару перьев от удара он все-таки выбил.
Игнорируя злобный взгляд пернатого, рыжий лишь спросил:
- Как тебя зовут?
- Неужели тебя интересует, как меня называют другие грифы? Я Крондельфаур-Вирша. Младший. Старший Вирша – мой отец.
Лев усмехнулся в сторону. Запомнить такое имечко не просто, лучше бы и не спрашивать и называть просто грифом или падальщиком.
- Хорошо, Вирша, я не обещаю, но постараюсь запомнить. Ты идешь с нами?

Надо же – никогда не подумаешь, где к тебе повернется удача. Вроде бы ты пять минут назад собирался складывать лапы и умирать, и черным был твой горизонт – а сейчас ты с успехом расцарапываешь носорогу (!) морду, пусть и отлетаешь от гулкого удара в грудь назад.
Ширайя хлопнулась на землю, оставляя на боку травоядного кровавые следы от когтей. На морде темношкурой застыла какая-то странная, недвижимая ухмылка – она знала, что близок конец этой охоты. Она чувствовала кровь. Ребра ныли, но это было несерьезно и не страшно, одиночка знала лишь то, что она будет, будет жить! Пища – жизнь! С утробным рычанием оголодавшая самка кинулась на израненного носорога, который уже ничего не мог поделать, дабы спастись. Львицу подстегивало еще и знание того, что в любую минуту налетят падальщики и прогоняет всех троих – защищаться сейчас, увы, случайно пересекшимся путникам нечем. Схватка отняла слишком много сил, их требовалось восстановить. На происходящее вокруг Ширайе, в общем-то, было наплевать. Главное – набить живот.
- Кто просил тебя лезть?! –  рявкнул Брен, недовольный не пойми чем. Победили же? Победили. Ну? Чего в самом-то деле? Львица выпад гривастого проигонировала, выразив взглядом искоса все презрение к нему. «Тоже мне, решил криком что-то доказывать. Лучше бы товарке помог». Одиночка думала, что уже устанет ждать, пока самец созволит проявить иные качества, отличные от простой ругани, и достанет свою спутницу из-под носорожьего зада, когда Брен все-таки насытился и пошел. Помогать.  Ширайя дернула ухом, не спеша во всем этом участвовать. Тело надсадно болело – лучше его поберечь.
- Куда теперь? –  почему-то одиночке казалось, что эта маленькая битва их объединит. Какое-то время действительно не мешало бы держаться сообща, нынешний успех это только подтвердил.  Но она – не лев, она не поведет. Или пусть берут ответственность, или она сама за себя. Внимательно уставившись на Брена, темношкурая ждала.

Отредактировано Ширайя (9 Май 2013 12:02:24)

Пат плелась за Бреном, который, похоже, и не собирался останавливаться.
- Никто эту гниль не сожрет, когда рядом лежит свежий недоеденный носорог. Считай, мы присмотрели за ним. - безапеляционно заявил самец, даже и не думая замедлять шаг.
Что ж... логично. Пат вообще в силу возраста легко было переубедить, так что она немного успокоилась. В самом деле, какая тварь решится жрать вонючую гадость, если поблизости уйма свежего мяса? Тут, пожалуй, на весь клан гиен хватило бы.
- Ну... хорошо, - промямлила львица, почувствовав на себе изучающий взгляд Брена и сразу потеряв всякое желание спорить.
Удобно, черт возьми. Он взялся указывать обеим самкам, что им делать, и, кажется, Ширайю, как и Пат, тоже это вполне устраивало. Что касается полукровки, то ей, похоже, именно это и было нужно: кто-то более сильный, кто-то, кто укажет, как поступать и куда идти.
- Куда куда… туда, - Брен недовольно забурчал в ответ на вопрос темной. И сразу же двинулся в выбранном направлении.
Кажется, он сам толком не знал, куда идти - лишь бы подальше отсюда.

—→ Холмы

Отредактировано Пат (29 Май 2013 09:46:58)

Львица настолько увлеклась игрой, что стала забывать о втором сыне, который так и не счёл нужным присоединиться к ним. Ладно, это был его выбор, но всё же что-то внутри Лу йокнуло, когда она подняла глаза и увидела физиономию Лидбари. Одна бровь его была слегка приподнята, а сухой, презрительный взгляд был направлен в сторону родственников. Такое ощущение, что он считал их ненормальными. Лиззи смотрела на него немного удивлённо и в ответ тоже чуть приподняла бровь. Ей было непонятно, почему он так себя повёл, ведь они семья и как бы плохо тот не относился к Мати, трудно было присоединиться к игре?
Пауза затянулась, понимая это, мать отскочила в сторону от Матиаса, всё ещё наблюдая за альбиносом, лишь на секунду посмотрела на тёмного сына, чтобы убедиться - он в порядке. Выпрямилась, пытаясь быть похожей на серьёзную, строгую мамашу, раз на то пошло, а не на игривое-сумасшедшее существо, вечно читающее лекции.
- Пора домой! - холодно начала говорить Тринадцатая, сверля Лида леденящим взглядом. - Вы будете наказаны! Завтра...- Запнулась, опомнившись, что они провели на пастбищах целую ночь. Где-то далеко на горизонте солнце уже всходило, постепенно озаряя всё большие территории королевства.
Глядишь так, и вся жизнь пройдёт за одним семейным скандалом. Выдохнула, с досадой нахмурившись. Она знала, что между братьями всегда будет конкуренция и ненависть друг к другу, даже небольшая. Кто бы сомневался?! Неудивительно, что эти дети приносят столько хлопот нашей героине, от характеров своих родителей, похоже, им досталось самое плохое. Причём, кажется Мати взял больше от Лу, а вот наш белый принц унаследовал отцовские качества вдобавок к материнской манере общения. Упаси Айхею, если в нём ещё смешался нрав деда - в будущем получится ужасно противный лев. Да, мать всегда ищет в своём ребёнке нечто хорошее, но если в нём всё... хорошее спрятано глубоко внутрь? Трудно отыскать такой клад, но если это получится - будет замечательно.
Долго играть роль серьёзной мамаши Луиза не смогла, на её морде появилась нежная улыбка, а в глазах вновь можно было увидеть всю ту любовь, которую она питала к сыновьям. - Сегодня вы проведёте целый день на склоне, ясно? - Её взор метнулся в сторону каждого из львят, пытаясь уловить их реакцию. - А сейчас...- кошка не смогла продолжить дальше фразу, поскольку в ней уже заговорила усталость. Самка широко зевнула, издав еле слышный рык, потянулась, выгибаясь дугой к земле, протягивая вперёд лапы и немного выпуская когти. Своей "потягушкой" Тринадцатая приблизилась к сыновьям на пару шагов. Придя в себя, всё же соизволила договорить: - ... мы отправимся домой. Только, держись ближе ко мне! Скала кишит гиенами, не хватало мне ещё вас покалеченных!  - И тут же в её голове появился образ израненного возлюбленного, именно таким он предстал перед ней при их последней встрече. Будем надеяться, что ему уже удалось прийти в себя после таких-то ранений.
- Пошли, живо, живо! - Белоснежка носом подтолкнула сначала одного детёныша в траву, затем второго. Когда солнце встаёт, то уже становится понятно, где скала и куда топать, но на всякий случай мать всё же иногда во время пути давала им указания. Сама же шла сзади, чтобы видеть их и избежать возможности потерять по пути кого-то.
——————- Церемониальный утес-——————–

–→ Церемониальный утес
Лев медленно шел по направлению к пастбищам. Его обоняние его не обмануло, но чуть подвело - если дичь тут и была, то она уже спряталась подальше. Недовольный на всю саванну, Килем мрачно оглядывал окрестности, отмечая в памяти изменения в пейзаже. Ведь даже через столько лет эти пастбища все так же узнаваемы, только трава успела 4 раза обновится да  деревья успели 4 раза сменить листья.  Мысли черногривого занимали не только травки-муравки, но и множество незнакомых ему львов, львиц и львят, которые успели появиться в прайде во время его отсутствия.  Задумавшись,  лев прилег на траву, положил голову на лапы и принялся искать объект, за которым можно было просто понаблюдать.

Отредактировано Килем (8 Июн 2013 01:39:19)