Атем почувствовала, как острые когти впиваются в горло так неудачно упавшей рядом с ней гиены и резко рванула обеими лапами, раздирая Луфу грудь и распарывая живот. Она чувствовала сопротивление кожи и мышц, ей приходилось нажимать всё сильнее, но цель была уже достигнута - тёплая алая кровь потоком хлынула на землю, камни и серую шерсть, окрашивая её в тёмно-бурый, а из растерзанного горла гиены послышались хрип и бульканье. Тем тихо рыкнула и рывком поднялась на лапы, глядя на то, как гиена, до сих пор цеплявшаяся за свою жизнь, пытается подняться и отбежать от своей убийцы, как внутренности мешаются с грязью и как вместе с реками крови из тела уходит жизнь. Смерть Луфа была куда хуже смерти его брата, но Анавьохе это не волновало. Сейчас её не волновало вообще ничего, она не чувствовала ни отвращения, ни торжества победы, ни стыда, ни радости - всё это в ней по-прежнему перекрывала горячая ярость, что заставляла вновь хищно оглядываться в поисках новой жертвы - Атем помнила, гиен было трое - вздыбливать шерсть, изготавливаться к отражению атаки и ответному нападению.

Однако нападения не последовало. Серебристые глаза хищницы полыхали, вглядываясь в ночной сумрак и ища последнюю из гиен - но её не было. Не слышавшая из-за шума поединка ни слов Терир, ни проклятий Тоба, Атем упустила момент, когда последний из трёх братьев благодаря милосердию рыжей львицы покинул поле боя, и сейчас её охватило смятение. Она жаждала продолжения битвы, но теперь продолжить её было невозможно - и в тот самый момент, когда пришло осознание того, что всё завершилось, ярость исчезла. Испарилась, оставив вместо себя странную пустоту внутри и слабость в перенапрягшихся мышцах. С глаз пала багровая пелена, вмиг заострившиеся в начале боя зрение и слух снова стали обычными. Заныли места ударов, царапин и укусов - Анавьохе чуть пошатнулась и сморщилась от боли во всём теле. Всё вернулось на круги своя, и пришло осознание того, что, пусть бой этот и казался длинным, на самом деле длился не больше пары минут. И за эти пару минут она впервые своими клыками и когтями отняла две жизни - но не добычи, а тех, кого считала врагами.
Это ошарашило серую львицу. Не вслушиваясь в возмущённые речи подошедшей к ней Терир, Атем медленно развернулась к трупам двух гиен, кровь на которых теперь размывал льющий с чёрного неба дождь. Она их убила? Она прокусила артерии и разорвала живот? Она своими лапами сделала это?

Память безжалостно подсказала - да, именно. Пряный вкус крови на губах по-прежнему хорошо ощущался, кровь была везде - и на лапах, и на морде, и на груди, в носу, на глазах: ливень ещё не успел смыть её. Атем вздрогнула, вспоминая, насколько была безжалостна. Как только бой начался, её словно захватила неведомая прежде сила, дала ей всё - и скорость, и реакцию, и нечувствительность к боли - но в то же время затмила разум, обнажило нечто жуткое, что жило, до этого момента надёжно укрытое не только для других, но и для самой Тем, в душе серой львицы. Она хотела защитить Терир и того, кого хотела спасти подруга, и в эту битву она бросилась лишь ради этого! Самым странным было то, что Атем не чувствовала раскаяния или вины. Смятение, непонимание, даже боль от осознания содеянного - да. Но не раскаяние, не вина перед убитыми гиенами: эти падальщики по-прежнему вызывали лишь отвращение.

Впрочем, Атем и сама себе была сейчас отвратительна.

- Я сделала это, потому что хотела защитить тебя и помочь ему, - хрипло, потому что в горле стоял ком, произнесла Атем. Она подошла к Терир и Норвуду как раз в тот момент, когда подруга сердито взглянула на неё, говоря о помощи. Тем нахмурилась - Теи говорила обвиняюще, словно была разочарована, и серая львица могла понять её разочарование: она и сама не ожидала от себя подобного, что уж говорить о той, которая знает её столь недолго, пусть уже и успела стать ближе, чем любое другое существо. Однако слышать это разочаровние ей вовсе не хотелось, от него болело в груди. Если бы это зависело только от неё, она бы и сама не стала просто так убивать кого бы то ни было. Но то, что произошло, было вызвано страшной силой внутри, чем-то, что было многим сильнее разума львицы - зовом крови северных воинов, текущей в её жилах. И Атем нужно было объяснить это Терир. - Я убила их, и убила бы третьего, если бы он здесь был - но что-то двигало мной, что-то, что я никогда прежде не ощущала, и оно было настолько сильным, что обрекло меня на эти убийства.

Атем не собиралась оправдываться: глупо было искать оправдания в такой ситуации. Она просто ставила перед фактом, говорила открыто и так, как есть - кто знает, быть может, подобного больше никогда не повторится, а может, при следующей же встрече с гиенами она вновь обратится в подобие берсерка. Она не знала, и никто не знал. Эрроу никогда не говорил ей о подобном, хотя и ему наверняка доводилось испытывать такие же чувства.

Гулкий смех журавля вывел Анавьохе из мрачных мыслей. Она оглядела вновь начавшую говорить птицу, приметила серьёзную рану на одной из длинных лап, и обернулась к Терир - та не смотрела на Атем, но на морде её поселилось мрачное выражение, которое постепенно, после каждого слова Норвуда, перерастало в растерянность. У Атем же всё было в корне наоборот - она хмурилась всё сильнее. Ах, он вознамерился остаться тут после всего, что они сделали? Она лишила жизни двух гиен не ради того, чтобы этого проклятого журавля при первой же возможности сожрала третья. Ещё раз взглянув на потерянную Теи, Атем легонько коснулась носом спрятавшего голову под крыло Норвуда и опустилась, прижавшись к земле.

- Забирайся на спину, мы тебя здесь не оставим. Сейчас найдём какое-нибудь укрытие от дождя и я посмотрю твою рану: моя наставница была шаманкой и лекаркой, я кое-что понимаю в лекарственных травах. Отказ не принимается, - когда журавль сподобился последовать словам Атем, серая обернулась к Терир и чуть прищурилась, смотря спокойно и с сожалением. - Торопиться нам некуда... Мы можем немного подождать, пока он не оправится. Ты по-прежнему хочешь идти бок о бок со мной?

Это странное ощущение в душе Терир, совсем не походящее на радость и счастье, которое она так привыкла видеть даже в самом мрачном и плохом, что только её окружало. Оно заставляло биться сердце чаще и раскалываться на маленькие, едва заметные кусочки, которые тонули где-то там, среди крови, что, как казалось рыжей львице, прыснула рекой из осколков, осколков её доброго сердца, которое посмело поверить, посмотреть сквозь розовый свет на едва знакомую львицу и теперь серьезно усомниться в правильности своего решения. И единственное, что сейчас сдерживало Теи от горестных всхлипов, так это раненный журавль, который тоже преподнес ей сейчас крайне болезненную новость. Тыквенная одиночка склонила голову, стараясь не встречаться взглядом с Атем. Она была разочарована, да, однако этого оказалось недостаточно, чтобы просто уйти. Слишком многое, казалось, они прошли вместе с серой львицей, хотя на деле их знакомство произошло так недавно. Терир не хотелось расставаться на подобных тонах с единственной личностью, с которой рыжая самка смогла сойтись так просто и легко, с которой было так приятно путешествовать до сей поры, и которая, казалось, была обладателем всех чудеснейших качеств для спутника и друга – молчаливая, понятливая и готовая помочь в любой ситуации. Но что, если все это время Атем была «и не друг, и не враг, а так»? Теи совсем не хотелось в это верить, и в жестокость серой львицы, которую она продемонстрировала в битве, тоже не желала верить. Но ведь она была, и от этого не деться. Может, стоит просто принять? Осознать, как должное и факт, просто забыть или же принять к дальнейшему сведению. То была ошибка, но кто из нас не совершал ошибок? Терир это понимала, некой дальней мыслью, однако отчего-то она всё равно ощущала грусть, которая её терзала… Нет, это чувство точно не похоже на счастье. Однако верный ответ пришел сам собой, в тот миг, когда Атем собралась объяснить или хотя бы попытаться, все те ужасы, что произошли на этом пастбище. Её слова звучали спокойно, но хрипло и низко, словно каждая фраза давалась Атем с трудом. Теи пересилила себя и посмотрела в её глаза, будто искала в них ответа. Раньше нежный и мягкий медовый взор рыжей львицы теперь казался на удивление серьёзным и твердым, но в нем можно было приметить печаль и серость. Вот, что бывает, когда иллюзии разрушаются… Или, может, Терир просто нужно время, чтобы свыкнуться с этим. Всего лишь несколько часов, и все будет, как прежде.
- Я убила их, и убила бы третьего, если бы он здесь был - но что-то двигало мной, что-то, что я никогда прежде не ощущала, и оно было настолько сильным, что обрекло меня на эти убийства, - вот она, довольно страшная правда, которая показалась рыжей самке настолько странной и, в то же время, логичной, что она ничего на это не сказала. Лишь прикрыла свои глаза, вновь опустив взор к земле, после чего медленно кивнула, ощутив, как два синих пера вновь зацепились за её рыжую шерсть. Однако на сей раз Терир не потрудилась исправить это, как обычно делала. Она молчала и слушала, как говорит Атем с пострадавшим журавлем, а в голове её происходила борьба, напоминавшая те давние картины, когда на плече с одной стороны садится все то добро, которое есть в тебе, а на другом, наоборот, вредный скептик. Теи впервые не знала, к чему следует прислушаться, какой выбор ей нужно сделать. Она ожидала, и не зря…
- Забирайся на спину, мы тебя здесь не оставим, - Теи повернула свою голову туда, где  лежал журавль, опустив шею на собственные крылья. Рыжая львица видела, как птица медленно поднимается с земли и, долгим взглядом, полным сомнения и не блещущим энтузиазмом, смотрит на Атем, будто и сам, как Терир, надеется увидеть что-нибудь особенное в её сером взоре. Похоже, у венценосного журавля это получается лучше, так как он вскоре произносит:
- А Вы упрямы  и привыкли достигать своих целей. Я это ценю, как и уважаю Ваше желание помочь. В моей ситуации выбирать не приходится, да и смогу ли я противиться воле хищников? – журавль склонил свой клюв, - Я согласен.
С этими словами журавль забрался на спину львицы, которая опустилась перед ним на землю. Выглядела птица неважно, и, казалось, её состояние со временем становится только хуже. Теперь уже Теи не сомневалась, что, останься раненый здесь, его кончина пришла бы скоро. Однако сейчас был виден свет, и, похоже, этот свет исходил от Атем. Терир едва заметно улыбнулась. И рыжая ещё сомневалась?... Пускай, бой и был кровопролитен, о нем стоило сейчас забыть.
-«Быть может, мне даже следует к этому привыкнуть», - подумала Теи, невольно вздрогнув от такой мысли. Если бы она только могла…
- Торопиться нам некуда... Мы можем немного подождать, пока он не оправится. Ты по-прежнему хочешь идти бок о бок со мной? – «Я сожалею», будто говорил взгляд подруги, и Терир не пожелала больше злиться. Да, возможно, она могла заслуженно уйти, плюнув на все с высоты своего небольшого роста, но… Теи привыкла прощать.
- Ладно уж, - сказала она после долгого молчания, махнув передней лапой перед собой, - Всякое в жизни бывает, а я не из тех, кого может напугать подобная чепуха. Знаешь, с другой стороны, мы будем точно знать, что нам не следует бояться гиен… Ты их одной левой.
Теи сделала несколько шагов вперед, однако, неожиданно усомнившись в своем действии, вновь обернулась к Атем:
-А куда мы… Куда мы идем? Ты знаешь место, где можно бы было укрыться от дождя?
-Я знаю, - неожиданно донесся до широких ушей Теи тихий баритон, который уже был ей знаком, - Но в первую очередь Вам следует скорее покинуть эти земли. 

Отредактировано Терир (22 Мар 2015 11:35:53)

Ощущение вины за произошедшее было не только тягостной ношей для Атем, о нет. Теи ничуть не меньше терзала совесть. Учащенное сердцебиение и печаль порождали раскаяние рыжей львицы, которая восприняла себя личностью, кто в первую очередь должен был нести ответственность за гибель тех гиен. Ведь, не будь у Терир такого боевого задора спасти незнакомую птицу от жаждущих полакомиться свежим мясом падальщиков, не произошло бы и того, что в битве ее серая подруга повела себя так несвойственно жестоко, открыв в душе стороны, которые, несомненно, вызывали отталкивающие чувства.
Не живи они на просторах саванны, кто знает, чем бы могла обернуться эта кровопролитная потасовка. К счастью или нет, но дикие нравы, хотя и вызывали отторжение Терир, все же быстро забывались, позволяя с беспечностью и бесстрашием смотреть в будущее ребяческим взором, в котором, наконец, начала появляться взрослая осмысленность. Она представила возможным не только увидеть ту двойственность жизни, на которую Терир прежде не обращала внимания, защищенная от всех тягостей существования любящим отцом, но и помогла Теи запомнить новый "урок", чуждый ей прежде. 
- "Быть может, оно и к лучшему", - промелькнула мысль в голове тыквенной самки, когда она, подняв свой взор на Атем, приметила легкую улыбку на морде подруги. Рыжая одиночка тихо вздохнула, понурив голову. И как она могла не увидеть этого раньше?
-"О, разве не для того существуют друзья, чтобы доверять им? И какой же я друг после этого?"
- Я знаю, - мягко ответила Терир, оторвав свою пухлую рыжую лапу от земли и положив её на плечо серой львицы. Как оказалось, сделать это не так уж и просто, ведь Атем довольно сильно превосходила рыжую одиночку ростом, но Теи все же умудрилась неловко похлопать подругу по спине, неуклюже проведя лапой по ее серой шерсти, после чего поспешно встать на все четыре конечности, чтобы не повалиться в одну из окружающих их луж.
- Мои ошибки ничуть не менее значительны, нежели твои, - Терир заметила это со всей серьезностью, на которую только была способна, однако, не прошло и секунды, а она уже широко улыбалась, - Но кто мы такие, чтобы судить своих друзей за то, какими они появились на свет?
С этими словами рыжая львица отошла на несколько шагов от Атем. Кажется, тема была исчерпана, а, значит, следовало вернуться "к нашим баранам". Вот только Теи никак не могла припомнить, о чем же они говорили до того, и, когда её голову посетило просветление, она горестно ссутулилась, и лишь спокойный, рассудительный голос, раздавшийся из-за спины  львицы, заставил её выпрямиться во весь свой незначительный росток и не пропустить мимо ушей то, что говорила ей в тот миг Атем:
- Мы добрались.
Терир не сразу сообразила, о чем пытается донести серая львица, но, когда, уловив направление взгляда подруги, тыквенная одиночка обратила свой взор к горизонту, то по ветру понесся громкий возглас, преследуемый чередой несуразных и не имеющих никакого смысла звуков, чем-то похожих на "ура". Тем самым рыжая львица выразила не только свою радость, но и облегчение. Значит, несмотря на то что Теи успела потерять ориентир, они все же шли в правильном направлении и лишь незначительно отклонились от курса из-за дождя. Какое везение!
- Знаешь, что это значит? - спросила Терир, тихо посмеиваясь, - Судьба к нам сегодня благосклонна.
Будь у молодой особы хоть капля сдержанности Атем, она бы вела себя чуть тише, но, похоже, Теи никогда не слыхала о том, чтобы быстро успокаивать счастье в своей груди. Её морду пуще прежнего озаряло выражение восхищения и радости, тогда как слова составляли собой кажущуюся бесконечной тираду.
Не станем заострять на болтовне Терир внимания, оставив это на радость её серой спутницы, лишь заметим, что рыжая одиночка поспешила направиться следом за Атем, как только услышала следующую фразу:
- Идёмте туда.
Путешествие продолжалось...

——- > Саванновый лес

–-Пастбища-–
Все изменилось: зелень побледнела, парнокопытных стало меньше, да и мы с Уджанджой изменились и этого не сможешь отрицать. Наше обычное молчание прерывается то разговорами, то играми, как в детстве, то совместной охотой. Если бы мне сказали, что судьба вновь сведет меня с Уджи, то я бы наверняка рассмеялся. Хотя мы и молчим, но мне кажется, что понимаем взглядом. Интересно, как там Озорная четверка (так Мторо называл своих сестер и братьев)? Надеюсь они в полном порядке и с ними все хорошо. Думаю, они знают, как я по ним скучаю, - тяжело вздохнул Мторо, почувствовав облегчения, будто камень с сердца снял. Дунул ветер и Мторо ощутил настоящий прилив сил и немного приободрился.
Сам того не ожидая, Мторо потерся об плечо Уджанджи, тем самым, предложив поиграть. Он прижался к земле, но задняя часть тела была напряженная, будто покорялся, искушая Уджандж отвлечься от молчаливого режима. Как гепард и думал, самка не устояла от соблазна и целенаправленно побежала на него. Мторо успел увернуться и рванулся, куда глаза глядят. Он слышал, как позади него бежит Уджи. Гепард почувствовал прилив адреналина в крови, что придавало ему больше силы. В вопросе спорта никто не мог сравниться с Мторо, даже его лучшая подруга или братья. Через время гепард ощутил, что Удж сумела прикусить кончик хвоста, а затем остановилась и пошла прочь. Мторо понял, что теперь он должен догонять гепардшу. Однако он ее быстрее догнал и повалил на землю. Мторо хотел завалить ее на лопатки и исполнить свою давнею мечту одержать победу над подругой детства, но не заметил, как сам оказался на спине. Мторо немного смутился и был недоволен, что девченка опять завалила его, что будто он слабее ее. Опять?! Она опять повалила меня?! Удивительно! Как же это случается? - удивляется сам гепард. Но его выражение морды стала проще, когда Уджанджа улыбнулась. Он знал, что ее искренняя улыбка стоила очень дорого и зла держать Мторо не мог поэтому хотя она его часто поражала, но он уже давно смирился с этим...

–-Пастбища-–
Чем дальше Мторо уходил от земель прайда Скара, тем зеленее становилась трава. После долгой засухи в этих местах настал настоящий потоп и пробуждение смертельной чумы. Говорят, что причиной послужило отравление водопоя трупом, оставленное гиенами. Слава Айхею, что новости быстро расходятся и теперь для обоих гепардов основная угроза уже позади. Хорошо, что мы выбрались оттуда, - подумал Мторо, взглянув на свою спутницу.  Он часто вспоминал про свой родной дом, любящих его братьев и сестер и, конечно же, про самых лучших родителей. Перед сном мама вылизывала каждого по очереди, а папа рассказывал разные мифы. Любимой легендой Мторо стала повествование о гепарде Зубе, который был учителем Малики (льва, достойный быть королем) и объединил обитателей саванны против Хабусу. Хоть Малики был тяжело ранен в поединке, но смог одержать победу над жестоким королем. Малики занял трон и стал великим и мудрым правителем, а Зуба занял место мажордома.
Гепарды все ближе подходили к границе, поскольку было слышно, как "разговаривает" река. Река Зубери - огромная и опасная река, которая разделяет границы между двумя прайдами - Скара и Нари. Прайд Нари раскинулся по всему Саванновому лесу, но вполне мирно относятся к другим животным. Я мало что слышал о нем, но мне кажется, что он вполне рассудительный правитель, надеюсь по крайней мере, - подумал Мторо, вспоминая тот случай, что произошел с родителями Уджи.
Саванновый лес не идеальное место жительства для гепардов. Птиц слишком много, которые мешают охотиться хищникам, поднимая тревогу травоядным. К тому же львы не всегда гостеприимные соседи и кто знает, что может им прийти в голову. Но это лучше, чем водопады Зулу, где вырос я, - рассуждал гепард, вспоминая ?укромную пещерку с выходом в Великое Ущелье, мелкой добычей и шумной падающей водой, - зато я прекрасно слышу непримечательные звуки.
- А ты думала, что будешь делать потом, как доберешься до дома? - поинтересовался гепард, касаясь взглядом к Уджандже.
—>Река Зубери

Подножье Килиманджаро >

Стоило видеть, с какой скоростью Шайена припустила в направлении некогда родных для нее земель, спеша убраться подальше от совершенно опротивевшего ее взору вулкана. Львицу гнали прочь стыд и раскаяние... ну, ладно, ладно, далеко не только эти две эмоции, но в данном случае они были превалирующими. На самом деле, она и врагу бы не пожелала таких душевных мук и терзаний — шутка ли, "случайно" заразить чумой родного детеныша, просто на пару мгновений потеряв контроль над собой! Вообще-то, Шай очень редко сожалела о собственных словах или поступках, будь то неосторожная и обидная реплика, выкрикнутая ею в пылу ссоры, или удар когтистой лапы по чьей-либо незадачливой черепушке; но сейчас все было иначе. Она правда чувствовала себя виноватой в случившемся, и эту вину нельзя было смыть слезами или кровью. Темная совершила ошибку, чудовищную и непростительную — подставила под угрозу жизнь Тода, и плевать, что он сам же был повинен в случившемся. Лучше бы он вовсе не приходил к матери за советом... Быть может, если бы ему хватило ума скрыть правду об убийстве Рохшар... Или хотя бы не признаваться в том, что он пытался ее изнасиловать...

"Да кого я обманываю," — сумрачно подумала Бастардка, в конце концов, слегка притормаживая свой бег где-то далеко за границами владений прайда Нари и впервые за все время обращая внимания на то, где она, собственно, очутилась. Запахи подсказывали ей о том, что львица зашла вглубь чужих территорий — где еще могло так сильно смердеть гиенами? Окончательно остановившись, Шай с досадой огляделась по сторонам: в ее планы не входило искать новых приключений на собственную задницу; коли уж на то пошло, она всего лишь хотела немного побыть одной, не более того. Но не возвращаться же обратно, черт возьми! Может... может это и вправду было самым лучшим решением с ее стороны. Просто уйти прочь, пока не перезаражала добрую половину прайда... Туда, где чума уже давно не считалась чем-то из ряда вон выходящим; туда, откуда и пришла эта дрянная болезнь, способная в одночасье скосить целое королевство — на Земли Гордости. Интересно, здесь еще оставались здоровые животные? Местность казалась совершенно пустой и безжизненной, даже несмотря на то, что засуха кончилась, и теперь вся округа утопала в грязи, превратившись в одно огромное мерзкое болото. Медленно пробираясь сквозь глубокие дождевые лужи, зябко дергая шкурой от соприкосновения с ледяной изморосью, обильно падающей с затянутых плотными тучами небес, Шай с тяжелым сердцем вспоминала о тех беззаботных временах, когда она, будучи еще совсем крохотной львёнкой, стрекозой носилась под копытами мирно пасущихся антилоп гну, коих здесь была тьма тьмущая. А что сейчас? Куда ни кинь взгляд, всюду мрак, тлен и полная безысходность. Хоть прямо сейчас иди к ближайшему дереву и вешайся на собственном хвосте.

"А что, это мысль," — не то, чтобы Шайтан была в настроении шутить. Скорее уж, просто иронизировала по старой-доброй привычке. Что еще ей оставалось в такой ситуации? Все лучше, чем по сотне раз проматывать в памяти случившееся у подножья, вспоминая, как она едва не оторвала ухо собственному сыну. Или предаваться горьким воспоминаниям о том, как пару месяцев тому назад ей довелось пересечь эти земли в безутешной попытке отыскать тело убитого на Кладбище супруга... Словом, лучше и не думать ни о чем вовсе, а то вконец расклеится и, не дай боже, снова заревет. Хах, да на нее и так уже смотреть тошно — одна большая ходячая сопля. Кому из старых знакомых расскажешь, не поверит... Сердито встряхнувшись, зеленоглазая самка еще разок молчаливо обвела округу своим тусклым, донельзя уставшим взглядом. Как давно она ничего не ела? День, два? Такое чувство, будто уже целый год маковой росинки на язык не клала. "Надо бы поохотиться... хех, было бы на что," — тот факт, что она собиралась выслеживать и валить добычу на территорию чужого прайда, как ни странно, ни капельки ее не волновал. Гиены... подумаешь, гиены. Загрызут, и черт с ними. Может они и вовсе уже померли, как все местные травоядные... "Да ср*ла я на них с высокого баобаба. Жрать хочу," — втянув носом влажный, отдающий многолетней затхлостью воздух, Шай неторопливо побрела дальше сквозь залитую водой пустошь, не обращая никакого внимания на хлюпавшую под лапами грязь. Настроение у самки было до того скверным, что сейчас даже перспектива сдохнуть в клыках здешних падальщиков казалась куда более привлекательной, нежели давно ожидаемая ею смерть от голода или чумы.

Помирать так с музыкой.

Ну... ладно, быть может, это была не такая уж хорошая затея. Ай, да что уж там! Затея была откровенно фиговая, и чем дальше Шай заходила на территории некогда родного для нее прайда, тем больше становился поначалу крохотный червячок сомнения в ее груди, тем ощутимее он возился в своем тесном гнездышке, не давая львице сосредоточиться на предстоящей охоте. Темная самка все чаще замирала на полушаге, нервозно дергая насквозь промокшей, иголками топорщащейся шерстью вдоль позвоночника и поминутно обводя округу настороженным взглядом — не промелькнет ли где гнусно хихикающий гиений силуэт, не шевельнется ли сухая трава под грязной лапой местного патрульного? Беспокойство ее росло, и, вполне возможно, что в один-прекрасный момент львица все-таки отказалась бы от мысли поохотиться на чужую добычу, но... Совершенно неожиданно, ноздрей Шайены коснулся свежий аромат чужой крови. Бастардка тут же застыла на краю проложенной ею же тропы, широко распахнув глаза и пристально всматриваясь в мрачное пространство пастбищ. Довольно быстро, ей удалось отыскать подозрительное темное пятно в зарослях неподалеку; недолго думая, она крадучись направилась в том направлении. По мере того, как она приближалась к, очевидно, тяжело раненному животному, движения ее становились все более плавными и бесшумными, а в глубине суженых зрачков разжигался характерный для таких моментов азартный огонек. Как давно она уже не охотилась? Ну, не так уж и давно, но все равно, она успела изрядно истосковаться по этим полузабытым ощущениям — выслеживание и последующий загон добычи всегда были одной из ее самых сильных сторон. Если бы только она была чуть внимательнее в последний раз, когда пыталась обучить охоте своих подрастающих детенышей...

К слову, о бдительности.

— Эй, красавица! — громогласный вопль, а точнее, клекот, раздавшийся прямо на ее головой, заставил зеленоглазую ошарашенно подскочить на месте, выгнув спину дугой, точно самая обыкновенная домашняя кошка, напуганная свалившейся с полки книгой. Что-то очень большое (и тяжелое) шлепнулось на землю точно перед ней, и Шайена тотчас подорвалась на несколько шагов назад, царапая грязь выпущенными наружу когтями и грозно дыбя короткий рваный ирокез на шее. Твою ж мать, Людмила!... Во все глаза уставясь на невесть откуда спикировавшего филина, Шайтан на пару-тройку мгновений замерла с донельзя изумленной мордой, наблюдая за тем, как здоровенный птиц деловито расправляет свои огроменные крапчатые крылья, взирая на нее с таким снисходительным видом, что аж зубы сводило. — По описанию вроде похожа, — прокурлыкал он надменно, оглядывая изваянием застывшую перед ним самку, ни капли не беспокоясь разницы в их росте и размерах. Хотя, стоило признать, Шай еще ни разу не видела таких здоровенных сов на своем веку. Да что уж там, она вообще ни разу сов вблизи не видела! А этот экземпляр выглядел таким важным, будто являлся, ни больше, ни меньше, королем всего птичьего племени. Стоило видеть, как спокойно он смотрел на молодую львицу снизу вверх, удивительным образом ставя себя на голову выше последней. Талант, не иначе. Неудивительно, что Шайена зависла на какое-то время, совершенно не понимая, чего он от нее хочет, а главное — что этот ниг... индюк себе позволяет! — Мелкая, дрищеватая, зеленые лупоглазые зенки, — между делом, неторопливо перечислил филин, продолжая вполне себе невозмутимо загораживать львице путь. — Шайена, значит? Далеко бежим? Куда идем? — тут-то выражение глубочайшего ох*евания, кажется, на веки вечные приклеившееся к основательно вытянувшейся физиономии Бастардки, просто не могло не смениться другим, куда более приземленным и, что уж скрывать, откровенно раздраженным. Да какого дьявола этот филин вообще к ней пристал, и более того, мешал ее охоте?! Тот факт, что она имела дело с чьим-то донельзя наглым фамильяром, кажется, был предельно очевиден; вопрос, кто додумался его сюда прислать... и зачем. Признаться, Шайене меньше всего на свете хотелось сейчас ломать голову над подобными задачками. Переносицу львицы сама собой скривила агрессивная морщинка, и Шай, окончательно потеряв терпение, попыталась крепким шлепком когтистой лапы спихнуть этого жирного филина со своей тропы. Увы, не успела: бросив что-то напоследок, Судья с неожиданной легкостью сорвался в воздух, вскользь "огладив" морду охотницы своим мощным крылом, отчего ее растрепанная челка на мгновение взметнулась вверх и тут же снова беспорядочно упала на зажмуренные глаза Бастардки. Вот гадство...

— Сдурел?! — рявкнула она практически шепотом, не решаясь повысить голоса и сверля филина донельзя рассерженным и одновременно взволнованным взглядом. — Ты что творишь?!... Спускайся обратно, сейчас же!... — не то, чтобы она жаждала продолжить общение с этим глупым птахом, но его тяжело хлопающий крыльями силуэт в серых небесах прямо у нее над головой мог сослужить отличнейшим ориентиром не только для его запыхавшегося хозяина (о чьем присутствии неподалеку она пока что даже не подозревала), но и для всех местных патрулей... Что уж говорить о том, что он мог спугнуть ее добычу! Наверняка уже спугнул, чтоб его молнией ударило...

"Да что б тебя!..." — львица невольно дернула хвостом из стороны в сторону, чувствуя, что еще немного — и она просто сама ракетой взмоет в воздух, чтобы схватить этого престарелого идиота за веером раскрывшийся пернатый хвост и дернуть его обратно в траву, пока он не переполошил своим присутствием всю окружающую саванну. С счастью (или наоборот), но Судья поднялся слишком высоко, чтобы его можно было достать обычным прыжком. Совершенно бессильная что-либо предпринять, Шайена несколько раз бестолку юлой покрутилась на месте, отчаянно задирая бородатую морду и одновременно с тем желая пониже пригнуться к размытой дождем земле, пока ее кто-нибудь не заметил... Да так и замерла, услыхав знакомый хрипловатый голос за собственной спиной. Ох... прощай, конспирация. С досадой развесив потрепанные уши, Шай медленно обернулась к подоспевшему лекарю, наградив его долгим и тяжелым взглядом аля "да ты, блин, издеваешься!"

— Твоя сова? — мрачно осведомилась она, успешно проигнорировав целый ворох обеспокоенных вопросов в свой адрес, и кивнула головой на старика Судью. Тот все не спешил спускаться вниз, продолжая седопёрым знаменем болтаться в воздухе и скрипеть уже оттуда, переговариваясь с запыхавшимся хозяином. Так... ну, теперь, хотя бы, стало понятно, кого можно было отблагодарить за "успешную" охоту! Отвернувшись, Шай бросила короткий взгляд вслед, как ей казалось, уже умчавшейся добычи... И с удивлением осознала, что замеченное ею травоядное никуда не делось, по-прежнему стоя (или лежа? черт его разберет с такого расстояния) неподалеку — львица могла разглядеть его витые рога, выглядывавшие из густых зарослей сухой травы... Странно. Несколько мгновений, Шайтан с подозрением всматривалась в темный силуэт животного, все также не обращая ни малейшего внимания на треплющих языками Маро и Судью. Кажется, лекарь пытался убедить ее вернуться обратно на земли прайда Нари...

— Себе лучше помоги, — все также угрюмо откликнулась львица, не поворачивая головы и не отводя взгляда от антилопы, уже с добрую минуту хранившей полную неподвижность. — Больная или нет, но я добуду себе пожрать. А вот тебе стоило бы поостеречься — здешний правитель давно запретил чужакам заходить в свои владения, так что лучше возвращайся домой, пока цел, — это вовсе не было пустой угрозой, или попыткой запугать собеседников, просто Шайена прекрасна знала: уже совсем скоро сюда может явиться целая свора оголодавших падальщиков. — И спусти своего жирдяя, нас могут увидеть, — не удержавшись, Шайена бросила еще один раздраженный взгляд на Судью, а затем решительно двинулась дальше, пригнув голову к земле и стараясь двигаться как можно более тихо. Ей хотелось понять, что не так с ее добычей, и почему та не спешила убегать, заметив компанию львов рядом с собой. Еще пару раз втянув носом спертый, гнилой воздух, Шай, в конце концов, остановилась и как можно более аккуратно просунула морду промеж иссохших травяных стеблей. Салатовые глаза на мгновение сощурились, рассматривая лежавшее перед ней животное... а затем темная с глухим вздохом выпрямилась, уже не пытаясь остаться незамеченной.

"Так и знала," — мысленно проворчала она, с толикой сдержанного отвращения рассматривая мертвого быка, над чьим телом уже потихоньку начинали виться трупные мухи. Как это ни странно, но травоядное казалось совершенно здоровым — ни тебе характерных "чумных" пятен, ни вздутого живота, ни даже подозрительной вони, за исключением тяжелого запаха крови, исходившего от разлитой по земле внушительной багровой лужи. По-прежнему не обращая ни малейшего внимания на спутников, Шайена вышла из укрытия и осторожно приблизилась к убитой антилопе, внимательно рассматривая ее тушу. Из бока животного был вырван приличных размеров шмат мяса — не всякие челюсти были способны оставить такую страшную рану. Создавалось впечатление, будто бедолагу пытались сожрать живьем, но бык все-таки вырвался и пришел сюда, где и умер от потери крови... Причем сделал он это совсем недавно, судя по тому, что его труп еще не успел остыть до конца. Это стало очевидно после короткого касания лапы — а затем охотница торопливо попятилась обратно в заросли, едва не пихнув задом подошедшего Маро.

— Валим, — коротко произнесла она, разворачиваясь в направлении Килиманджаро и стремительно обходя замершего на ее пути льва. Ступив несколько шагов, Шай быстро оглянулась на рыжегривого поверх собственного худенького плеча. — Ну же, шевели булками! Иначе тоже станем чужой трапезой! — увы, у нее не было времени объяснять, что они с Маро едва не прервали чужую охоту... Впрочем, лев мог бы догадаться об этом самостоятельно, сложив в уме пару-тройку простеньких фактов. В этот самый момент, где-то в отдалении раздался пронзительный, завывающий хохот — а спустя мгновение к нему присоединилось еще несколько. Воздух стремительно наполнился ужасающим по звучанию и громкости, разномастным воем пятнистых падальщиков, и тут-то Шай, уже без возражений, легконогой газелью рванула с места, спеша поскорее убраться с пути охотящихся гиен.

Она не пыталась от него сбежать, и это было несомненно хорошо. Плохо было другое - самка ну никак не желала сотрудничать с ним и принимать его помощь. - Я помогу тебе с охотой, - с искренним добродушием откликнулся на ее реплику рыжегривый, откровенно говоря начиная уставать от упрямства этой барышни. Я тебе и пожрать принесу, и когти поточу и шерсть феном уложу - дай только он уже в конце то концов тебя осмотрит! Тем более Шайена выглядела скажем так... не особо. Морда в крови, все тело в мелких царапинах после падения, с худых боков свисали комья грязи. Красота да и только...

- Думаю со здешними я смогу договориться, а если не смогу - это будут мои проблемы. К тому же ты ведь тут тоже выходит как чужая, разве я могу теперь оставить тебя здесь одну, - четко и монотонно продолжал нудеть темный, пытаясь внять голосу разума львицы. Тем не менее послушавшись ее совета, темный задрал морду к небу, встретившись глазами с вылупленными шарами навыкате, принадлежавшими филину, и тот без лишних телодвижений плавно спикировал обратно в траву, бесшумно приземлившись прямо перед Маро, мягко уминая когтистыми лапами сырую траву. - Дерзкая женщина...
- Постой, ты куда? - гулким басом зашептал самец, проигнорировав едкий комментарий своего приятеля и темной громадой стремительно потрусил следом за Шайеной, оставив филина в одиночестве сидеть на жухлом холмике, никак не желая, очевидно, отставать от нее ни на шаг, - Давай тогда уйдем и найдем другое место для охоты если... - едва не уткнувшись носом в костлявый женский круп, Ро растерянно замолчал, послушно сдав назад, потесненный костлявой задницей красношкурой, окончательно дезориентировавшись в пространстве и едва не наступив себе на хвост, - К-куда?

Вопрос разрешился сам собой, едва только серебристо-желтые глаза самца наткнулись на горбатую тушу свежеубитого травоядного. Ну да, да, Ро не тупой, догадаться не сложно, что произошло и почему так спешила его новая знакомая. Надо было сразу уходить. И хотя темный заранее приготовился рассыпаться в извинениях перед эм... владельцем сей знатной добычи, что де они проходили мимо и вообще на чужое не покушались, он все же предпочел бы предложенный ранее план свалить от греха подальше, что и вознамерился сделать, было подняв лапу, но так и замер, словно охотничья собака почуявшая утку, вытаращившись на аналогично в ужасе застывшую неподалеку бастардку - упс, приплыли!

- Амммм, - плавно развернувшись виноватой мордой к ехидничающей пятнистой стайке, темный аккуратно, плавненько попятился в сторону своей приятельницы, не сводя настороженного взгляда с нагло ухмыляющихся морд, - Прошу прощения за столь наглое вторжение на вашу территорию, - хотя вот уже второй раз темный был не мало удивлен агрессией здешних гиен - почему они охраняли границы вместо львиного патруля? В чем смысл, где логика? Гиены никогда, всем известно, не выявляют особого желания сотрудничать с большими кошками, а львы стойко игнорируют, в большинстве случаев, гиенье племя. Так почему? Как нибудь потом разберемся - сейчас перед Маро была довольно непростая задача, сберечь свою шкуру, и шкуру пациентки (которую он мог бы осмотреть уже сто раз и определить с вероятностью в 75% ее состояние, после чего они давно бы ушли обратно к Нари! Где еда, вода и все блага саванно-цивилизации!), от покушения местных защитников. Драться Маро не имел желания, вообще никакого. А что прикажете делать? Подставить свой собственный бок, и без того истерзанный после купания по бурным водам под укусы рассвирепевших гиен, встав между ними и львицей? Есть еще варианты? Кто-нибудь?

- Здесь львятину заразную раздают, - грузно шлепнулся перед лапами травника Судья, мигом заслышав тревожные голоса его приятеля, его подружки, еще горстку непонятных индивидов по скрипучему хихиканью которых старый филин без труда определил пятнистых падальщиков. По боевому встопорщив косматое оперение и хищно щелкнув клювом, птица устрашающе покрутила круглой головой, - ... ищете быстрый способ лапы протянуть? Валяй пупырчатая, приятного аппетита! Только боюсь сейчас кто-то подавится!
- Ты что творишь? - рыкнул на пернатого ошалевший подобным представлением рыжегривый, и быстро замотал головой, пытаясь остановить откровенно дерьмовую ситуацию, в которую они сейчас неминуемо влипнут, - Мой друг не это совсем хотел сказать! Мы просто сейчас уйдем! Мы не хотим драться, позвольте нам... - вся шерстистая группа незамедлительно с гаденькими ухмылками растянулась в полукруг, плотно обступив невезучую пару, -... уйти, - убитым голосом закончил бедный миротворец, с внутренним смирением приготовившись отразить атаку, встав так, чтобы хрупкая Шайена оказалась за его массивным телом, и в случае чего могла бы банально убежать.

Ведущий лидер группы метнулась прямо на его высоко поднятую на всякий случай усатую физиономию, судя по всему предвкушая, как она радостно повиснет на нем спелой грушей.
Темный лишь зажмурился, сморщив доселе гладкий, без единой раздраженной складки нос.

Больно черт возьми!

Сделав широкий шаг в сторону, на мгновение низко склонив исцарапанную морду к земле, Ро удачно избежал нападения молодняка, и пока самой опасной раной на нем оказалась  глубокая царапина пересекающая верхнее веко левого глаза и уходящая под его скорбно вскинутые широкие брови. - Ах ты лишайная волосатая тварь! - возмутился филин, оторопело глядя на то, как его любимому воспитаннику только что изуродовали пожизненно такую симпатичную мордашку. Судья, не смотря на свой древний возраст, лихо подпрыгнул на месте, взрыхлив когтями сырую, глинистую почву, и с устрашающим воем распахнув огромные крылья, нацелился зло вцепиться своими когтищами во взлохмаченный гиений загривок и хорошенько подрать ей уши, - Я тебя сейчас так отделаю, будешь у вас на родине первом тотемом тупости и уродства!

- Шайена? - не обращая внимание на развалившихся вокруг него гиен, темный, едва только пришел в себя после болезненной раны, обильно заливающей кровью его правый глаз, бегло покрутил головой по сторонам, выискивая зеленоглазую. И судя по тому, как та с громкими ругательствами избавлялась от вязкой грязи на и без того перепачканной мордашке, ее дела были не лучше. Скачками настигнув львицу, темный молча, высоко поднял лапу, чтобы нанести ее противнику тяжелый, массивный удар в пузатую бочину и отфутболить опасного противника куда-нибудь... куда-нибудь, подальше отсюда.

Саванновый лес <––––––

Темнеющее хмурое небо щедро разливало на головы противный и холодный дождь, но сегодня этого оказалось недостаточно, чтобы пригасить вспыхнувшее в Киданге веселье. Слыша, что преследователь уверенно её догоняет, рыжая самочка со вскриком припустила так быстро, как только несли её порядком утомлённые лапы – чего, разумеется, не хватило для защиты от настигшего её шлепка. Настала уже её очередь вести погоню, и она, пусть негодующе ахнула, совсем тому не возражала. Искренне забавляясь происходящим, юная львица рыжим огоньком металась из стороны в сторону по лужам, гналась за самцом крупнее её раза в два, разыгравшаяся и с шалым блеском в огромных зеленоватых глазах. Тод явно поддавался более медлительной кошке, но ей было весело и так – она совершенно забылась и бросилась на спину к нему, пытаясь изловить, будто антилопу, поймать обеими лапами. На мгновение это ей даже удалось, и она издала полный бурного восторга рявк, свисая с чужого крупа, однако торжествовать долго темношкурый подросток ей не позволил. Он попросту стряхнул Дангу, с недовольством фыркнув, после чего убедительно дал понять, что место львицы – под разгорячённым брюхом самца, а не на его спине. Разумеется, пятнистая бросилась наутек, едва смогла прийти в себя и отдышаться. Но удирала Киданга не слишком быстро, и хватило её прыти лишь на дюжину скачков. А потом – и того меньше. С каждым разом передышки между спариваниями становились всё короче. Неудивительно: если на то пошло, носиться и поднимать брызги и близко не так интересно и приятно, как позволить Тоду ещё разок сделать то, чего так хотелось им обоим! И ещё разок. И ещё... Таким макаром отрешившаяся от всех земных забот и неурядиц львичка могла бы добраться до Скалы Прайда и не заметить, если бы её кавалер не опомнился первым.

– Нам нельзя так далеко заходить. – Предостерёг её бурый, чередуя слова с отрывистым дыханием; собиравшаяся ускользнуть от него снова Данга застыла, насильственно спущенная с экстатических небес на грешную землю. – Это земли...Чужого прайда. И я их не знаю. Так что надо поскорее сваливать, пока не пришёл патруль и... Хорошенько не поимел нас обоих, и ты понимаешь, о чём я.

Такая серьёзная острастка охладила её пыл. Мрачное напоминание вернуло только что беззаботной самке память обо всём, что тревожило её на протяжении последних дней. Чуть опустив украшенные точками ушки, погрустневшая Данга виновато кивнула в знак понимания, и торопливо отряхнулась от излишков вымаравшей её мех грязи, мимолётно отмечая, что выглядеть так никуда не годится. Дальше она смирно следовала за львом прочь с негостеприимных чужих территорий, всеми силами не давая себе поддаться накатившей тревоге. Шутка ли – не замечая ничего вокруг, своими игрищами они подняли такой шум! "Счастье, что нас не обнаружили патрульные…"

Но, по-видимому, она так устала бояться, что почти весь испуг выветрился из неё к тому моменту, как пара достигла границ, а носика рыжей львицы – слабый запах меток. Тягостные мысли вновь отступили под натиском куда более приятных дум о… ну, хотя бы о том, как красиво налетевший ветер колышет гриву разлохмаченную её спутника. Это отчасти помогало не замечать голода и беспокоящей пятнистую прохладцы, легко забирающейся под влажную шёрстку… Поэтому когда Тод загородил её собой, подошедшая поближе рыжая благодарно тронула языком его щёку – и замерла с высоко поднятой головой, всматриваясь в перепачканную каплями грязи угрюмую тяжёлую морду.

– Ты знаешь, как меня согреть. – Выпалила Киданга, набравшись смелости, и лизнула черногривого ещё раз. Хитро щурясь, она напустила на себя собранный и бесстрастный вид вместо робкой улыбки, и добавила, отходя на шаг: – Но здесь ведь опасно… Нам надо спешить.

Соблюдая верность своим словам, она трусцой двинулась вперёд, продолжая путь: как ни крути, а окрестности лучше бы покинуть. Но, судя по всему, тело молодой самочки не подозревало о своей незрелости, а о копящейся усталости предпочло забыть. Без, а порой и вопреки её воле оно отзывалось на присутствие пышущего тестостероном самца и начинало упрямо искать близости, заставляя желтоглазую вдруг льнуть и потираться о плечи шагавшего рядом с ней Тода щеками, боками и – верх бесстыдства! – открыто задевать льва крупом... А ведь волнующий запах их соитий с неё ничуть не выветривался! Рыженькая рассчитывала, что эта деталь окажет своё воздействие на её любовника. Сыграло свою роль это, или же просто воздерживаться сколько-нибудь долго Тоду хотелось не больше, чем ей, но спустя непродолжительное время заигрывания юной львицы достигли своей цели, и путешествие вновь наполнили остановки и привалы. Неприлично частые привалы, к ликованию женской половины отряда. Кошка охотно – порой безо всякого побуждения к тому со стороны её партнёра – устраивалась на размытой дождём земле, ожидающе поглядывая на льва, а стоило Тоду вновь забраться на неё, как ощущение невообразимой, абсолютной правильности пылавшей в них страсти заглушало любые опасения. Скоро она и вовсе позабыла о них: страх переродился в ощущение риска, которое только заставляло воспринимать мгновения удовольствия острее.

– Идём... нельзя задерживаться, – несколько раз говорила Данга, с озабоченностью подпихивая Тода в плечо носом, едва оба успевали перевести дух после очередного сношения. Но почти каждый раз спустя какие-то минуты хода она вдруг останавливалась, чтобы опять разлечься перед темношкурым, с приподнятым крупом и развязно отведённым в сторону хвостом, вздрагивающим от нетерпения. Похоти в её любовнике было словно тот не видел самок десять тысяч лет – и как же это было здорово!

––––––>  Облачные степи

Сама виновата.

Шайена покорно замерла на одном месте, низко склонив взлохмаченную голову к земле, исподлобья наблюдая за действиями материализовавшихся перед ней гиен — те словно из-под земли выросли, вмиг отрезав чужакам все пути к отступлению... Ну ладно, далеко не все: львы в любой момент могли драпануть в противоположном от Килиманджаро направлении, но это было отнюдь не самое мудрое решение. Углубляться на территорию Прайда Скара, зная, что их присутствие уже обнаружено, было равноценно самоубийству... Впрочем, как и сама затея явиться сюда среди ночи. Вот уже в который раз Шай испытала глубочайшее сожаление за свой необдуманный поступок. Ну почему, почему она не могла контролировать собственные эмоции? Вроде бы уже давно не вздорный и капризный подросток с ветром в голове, у нее тринадцать гр@баных детей, половина из которых уже способна вести самостоятельную жизнь вдали от родительского логова — так нет же, обязательно нужно выкинуть очередной фортель, поддавшись секундному душевному порыву!... "Позже будешь ныть и биться головой о камень," — мысленно проворчала охотница, с тихим свистом врезав себе по бокам растрепанной, насквозь грязной кисточкой хвоста. И вправду, нашла время... Что сделано, то сделано, какой смысл теперь страдать по этому поводу? Главное, не дать себя в обиду — а заодно вытащить из переделки этого огромного и пугливого самца, которого она имела дурость сюда привести. Видимо, Маро подумал примерно о том же, ибо в следующее мгновение его широкоплечий силуэт плавно сместился ближе к грозно ощерившейся Бастардке, частично загородив львицу собой. Хах, а он не такой уж и трусишка, этот огромный сероглазый здоровяк с на редкость добрым выражением морды — интересно, а в драке от него толк какой-нибудь есть? Пока Маро перебрасывался раздраженными репликами со своим несносным фамильяром, Шай по-прежнему хранила настороженное молчание, предпочтя внимательно следить за вкрадчивыми перемещениями противника, старательно запоминая местоположение каждого из них, покуда еще могла на этом сосредоточиться.

Что хорошо — если она на самом деле больна чумой, этот обед станет для гиен последним... Если он, конечно, вообще когда-нибудь состоится.

Вовремя заметив рывок в свою сторону, Шайена тут же резко согнула лапы и с размаху бухнулась животом в грязь, уворачиваясь от подлой атаки. Гиена с визгом перелетела через спину противницы и шлепнулась в траву где-то в паре метров от последней, на миг полностью скрывшись из виду. Львица быстро оглянулась ей вслед, вновь принимая вертикальную позицию, но затем ее внимание было привлечено громким утробным рычанием, раздавшимся за ее плечом. Резко повернувшись, Шай с упавшим сердцем проследила взглядом за отступающим назад Маро: лев и не думал сбегать с поля боя, но полученная им рана выглядела более чем серьезно. Темная подалась было к целителю, не то желая ему помочь, не то просто на время загородить собой от гиен, пока Маро приходит в себя от боли, но не успела ступить и шагу — внушительных размеров комок грязи впечатался точно в ее обеспокоенную морду, вынудив смачно выругаться и отшатнуться прочь. Мало того, что это просто было ужасно противно и неприятно, так еще и тухлая вода вперемешку с комьями глины попала прямиком ей в глаза, вызывая сильное жжение; шипя, точно большая рассерженная гусыня, Шайена принялась лихорадочно тереть физиономию тыльными сторонами обеих лап, но все было бестолку.

И как, черт возьми, прикажете сражаться?!

— Грязные, вонючие, вшивые ублюдки... да я вас всех!... да через одно место, да носорожьим рогом, ДА Я НА ВАС ВСЕХ ДЕТЕЙ СВОИХ СПУЩУ, — кажется, ее гневный рев слегка пригасил чувство голода у патрульных, так как по какой-то неизвестной ей причине те не спешили воспользоваться создавшейся заминкой и атаковать бешено матюкающуюся львицу, пока та беспомощно трясла ушастой головой, совершенно беззащитная и открытая для нападения. А может, внимание гиен привлекло мощное рычание Маро, что одним длинным прыжком оказался рядом с ослепленной кошкой, взмахом когтистой лапы отогнав от нее нападающих.

— Я постараюсь отвлечь их на себя! Беги назад к границам!

— Что?!! — худо-бедно прочистив слезящиеся глаза, Шай успела-таки ошалело зыркнуть вслед умчавшемся самцу — как и ожидалось, часть гиен немедленно бросилась за ним, взбудораженная тем, что их противник ударился в бега. Можно было услышать, как они с безумным хохотом гнали его прочь, и как сухие заросли с треском подминались под его мощной звериной тушей... Оставалось лишь надеяться, что Маро все-таки удастся рано или поздно оторваться от этой погони, в противном случае ему можно было только посочувствовать. Глубоко потрясенная его самопожертвованием, Шай даже на пару мгновений забыла, что рядом с ней все еще оставалась парочка злющих и голодных падальщиц, но затем повернула морду обратно к ним, среагировав на остервенелое рычание Рея и его сестры. Всего две гиены... нет, не так — еще целых две гиены! Учитывая размеры Шайены и общее физическое состояние — так себе задачка, скажем честно. Еще и эта дурацкая грязь на морде... Может, последовать совету Маро и со всех сил рвануть наутек, пока у нее еще была такая возможность? Да, пожалуй, это было самым мудрым решением с ее стороны. Только вот, пятнистые близнецы по-прежнему загораживали ей путь к Килиманджаро. Естественно, просто так пропускать охотницу никто не собирался... Значит, оставалось лишь одно — пробивать себе дорогу клыками и когтями. Повторно растянув губы в угрожающем оскале, Шайтан снова пригнула скуластую морду к земле, защищая подбородком горло и грудь, уже внутренне подготавливаясь к прыжку... Но прежде, чем кто-либо успел двинуться с места, в сторонке вновь послышалось мощное рычание, громовым раскатом ударившее по ушам присутствующих. В первый момент, Бастардка решила, что это Маро прибежал обратно, чтобы ей помочь, но быстро поняла свою ошибку. Нет... это был кто-то из местных, явно не гиена и даже не львица. Догадка мигом подтвердилась, стоило Шай повернуть голову и с болезненным прищуром вглядеться в рослый темный силуэт незнакомого ей самца. Ну и кого еще, спрашивается, нелегкая принесла?...

— Что тут происходит? — пользуясь создавшейся заминкой, темная еще пару раз провела лапой по глазам, окончательно прочищая их от грязи и сора, а затем хмуро уставилась на морды пришельцев, уже заранее решая, как ей объяснить свой неожиданный приход. Можно было, конечно, ухватиться за свое кровное родство с местным правителем, но Шайена сильно сомневалась, что ей кто-нибудь поверит. Слишком уж давно она покинула Земли Гордости, и, честно говоря, понятия не имела, перед кем она вынуждена держать ответ. Килема она видела впервые в жизни; другое дело, что вставшая за его спиной матерая львица показалась ей смутно знакомой. Хотя, ее-то Шай особо и не рассматривала: та все равно держалась позади, наполовину скрываясь в зарослях, а глаза Бастардки и без того страшно горели, чтобы напрягать зрение в таких потемках.

В Килеме сочеталось удивительная рассудительность и почти подростковая влюблённость. Но в конкретно этот момент он думал о том, что пускать женщин в драку - это неразумно.  Особенно, если одна из них ругается, как последний жук-навозник, а вторая без единого намёка на объяснение выходит на поле боя и становится возле незнакомой львицы. Ну не сумасшествие ли?
Поступок самки едва не заставил Килема окропить округу парой куда более крепких выражений, чем до этого орала бурая. Но он сдержался, откладывая нотацию о необходимости хоть как-то следить за своей жизнью.  Сдержался, потихоньку напрягая челюсть, дабы та не осталась на съедение гиенам.
Конечно, самец знал, что у Скара есть дети. Но а) он не знал, что их стало больше, б) что они похожи на подростков, в) что они жили где-то, кроме земель Прайда. Потихоньку осознавая всю абсурдность ситуации, лев приблизился к самкам, организовывая этакий кружок поломать голову нас стрёмной ситуацией на троих. Надо было хорошенько разобраться, иначе всё грозило немалыми проблемами.
- Пожалуй, я тоже рад, - вместо приветствия сказал Хромой,- Хоть и вижу тебя впервые.
Он просто ожидал, когда ему или всё объяснят, или скажут что-то вроде "гуляй, Вася". Во-первых, это были самки, а их логикой не всегда можно понять. Во-вторых, они друг друга знали. В-третьих...В-третьих, Сараби сейчас, по сути, решала, что они будут делать, и не потому, что она, пусть и бывшая, но королева, не потому, что Килем якобы прогибается под неё - нет. Просто сейчас лев как никогда понимал, что лучшее решение примет  тот, кто лучше всех разбирается в ситуации.  И в данный момент синегривый им не был.
Лев остался в качестве наблюдателя и этакого охранника для обоих самок от каких любо других покушений на их жизнь\честь\достоинство - нужное подчеркнуть.  Гиены особенно расходились в последнее время, и даже приказы его высочества Скара не так влияли на падальщиков, как слова матриарха или же хорошая затрещина. Конкретно сейчас существовал вариант возвращения небезызвестной пары гиен с подкреплением или, что было бы намного хуже, с новостями от самого короля. Хромой был уверен, что сейчас его вмешательство было бы самым лишним.

Лев продолжал с долей недоверия рассматривать незнакомицу. Конечно, ему было абсолютно плевать на то, что Сараби и эта самка разговаривали так, будто прожили вместе несколько лет и пили из одной лужи - да вероятнее всего так и было! Куда больше его интересовал тот факт, что львицы не должно было быть на этих землях. Скар, говоря честно, был не самым лучшим отцом в Саванне (при этой мысли синегривый мрачно хмыкнул), но изгонять собственную дочь - это как-то уж слишком не в его стиле. Значит, когда-то это ненаглядное монаршее дитятко само сделало ноги. А судя по той угрозе, какой львица пыталась напугать обнаглевших пятнистых... Видимо, любовь снесла крышу и принесла в подоле дитёнка.
Немного прихренев от осознания, что Король земель Гордости уже, видимо, давно как дедушка и не единожды, самец присвистнул.
Знакомство обещало быть интересным.
Особенно после нескольких фраз-вопросов в сторону Килема.
Видимо, самочка его не оценила. Удивлённо приподняв одну из бровей, лев тряхнул головой, делая вид, что прихорашивается. Кажется, он был старше этой львицы... раза в два, да. И что особо забавляло Хромого - у них был одинаковый семейный статус родителя. На какое-то мгновение он представил, что случилось, если бы вместо их старпёрского, скажем так,  дуэта, на помощь явился бы личный телохранитель Скаровской головы.
Второй вопрос поставил Килема на некоторое время в тупик. Не то, чтобы он был совсем уж затхлым и не знал значения слова "встречаться". Просто в его жизни этот момент как-то оказался упущен. Розовый период милостей и нежностей не помог бы выжить в одиночку, а по пришествии в прайд стало просто не до него из-за других проблем. И даже их ночные разговоры - в первую очередь попытка помочь друг другу, а не вот это... "встречательство".
- А мы прервали твоё свидание? - с ехидцей спросил самец, выбирая что-то среднее между смирением и сарказмом. Он указал головой в сторону сбежавших падальщиков, на несколько мгновений задержав взгляд на морде самки,  ожидая реакции.
Получив тычок куда-то на уровне локтя, Килем сверху вниз проследил за движением львицы возле себя. Её поведение напоминало радость в горе, пир во время чумы, танцы на могилах.
Кстати о могилах.
Упоминание бывшего крупного предводителя несколько изменило настроение группки. Сараби ощутимо напряглась, и всё, что сейчас мог сделать Килем, это едва заметно для остальных коснуться своим хвостом её - я тут, я с тобой, мы выкарабкаемся. Поэтому он с лёгкостью поддержал смену темы, не забыв кинуть в ответ на благодарность короткое "Обращайся".
Женская обеспокоенность заставила льва вернутся мыслями к скале прайда. То, как легко львица говорила о Скаре, вообще вызвало в нём некоторую смесь непонимания и недоумения - его-то сын называл Хромого по имени, если вообще называл, а не игнорировал. Он на мгновение прикинул такую ситуацию на себя и решил, что дело не очень хорошо.
- Что тебя вынудило? - довольно живо поинтересовался он, попеременно оглядываясь. Душный и спёртый воздух крепко держал давние запахи, но очень неохотно принимал новые. Сделав леопарду знак стоять "на стрёме", лев нахмурился, заметив нешуточное разочарование в глазах попутчика. Сейчас было не лучшее время для игр в обзывалки.
Сараби не Сараби, если не попытается помочь, тем более столь близко знакомой. А вот Хромой, как почти личный охранник и постоянный спутник, должен во всём её поддерживать. Ну, или почти во всём.
- Ты хоть назовись, - коротко бросил самец, - Дядя Килем не обижает маленьких беглянок.
Пока на горизонте чисто, стоило выяснить, насколько плохо положение вещей, что дочь (!) Скара (!!) вынуждена (!!!) возвращаться на явно нелюбимые земли.
Слушая ответы львицы, лев периодически поглядывал на Сараби - та трудно в последнее время воспринимала не только просто положительные новости, но и вообще хоть что-то хорошее. Но Килем как никто понимал и для себя решил - если эта красновато-бурая племянница и решит снова сбежать, то он только этому поспособствует. Почему-то она не вызывала в Килеме столь противоречивых эмоций, что в последнее время удавалось её небезызвестному отцу. Несмотря на внешнюю грубость и побратимство, она хотя бы не смахивала на безумицу.

Подножье вулкана

Лапы Акасиро мягко ступали по земле, когда-то ей знакомой, но теперь ставшей совершенно чужой и неприветливой. Когда Ро жила в прайде, она знала эти земли как свои пять пальцев и могла с легкостью найти дорогу до того или иного места. Теперь же она не была уверена, что сможет без труда дойти куда-то кроме Скалы Предков, которая неизменно возвышалась над саванной вдалеке. Пастбища были измучены дождями и засухой, и узнать их теперь было в самом деле сложно. Трава здесь была зелена и высока, и с каждой точки, куда ни бросишь взгляд, можно было заметить силуэты травоядных на горизонте, а то и ближе. Казалось, что стада были повсюду, что им нет конца – таким количеством животных можно было накормить два или три прайда, да и еще осталось бы. Теперь же пастибща пустовали. Трава пожухла и изломалась будто бы под гнетом всего произошедшего в королевстве. Стада исчезли, оставив после себя напоминание в виде то и дело попадающихся на глаза костей и целых скелетов. И где все то богатство, которым когда-то гордился местный прайд?

Акасиро шла по следу и осматривалась, размышляя о том, что, пожалуй, не зря они покинули эти места когда-то. Страшно подумать, что могло произойти, если бы они с Нари тогда, будучи еще вчерашними подростками, смирились бы с положением дел и жили бы в прайде. Тирания Скара, орды гиен, голод… их семье пришлось бы перенести все это. Килиманджаро эти проблемы слабо затронули. Лапы Скара туда не дотягивались, гиены появлялись редко, а засуха прошла почти стороной, едва затронув горные леса и стада. Прайд Нари жил более-менее счастливо – счастливее многих, пожалуй. Никто не боялся за свою жизнь, не сражался с собратом за кусок мяса, не прятался от гиен, а львята не знали войны или междоусобицы. Это ли не счастье? Пусть даже не для всех оно было долгим.

«Проклятая земля», - нахмурилась Акасиро, вспомнив, как именно на землях прайда Скара когда-то нашла тело своей растерзанной дочери. Здесь было слишком опасно – что для взрослых, что для детей. И, вероятно, было опасно всегда. Даже при правлении Муфасы, когда земли изобиловали стадами, а Скар не имел власти, в королевстве было неспокойно. Гиены постоянно совершали набеги на местные пастбища, львиц убивали какие-то поехавшие… и Нари и Акасиро тоже приложили лапу к тому, чтобы создать на этих землях хаос. Сейчас произошедшее казалось Ро глупостью. Быть может, ей даже могло бы быть стыдно, но у нее и так было слишком много поводов для беспокойства, чтобы думать еще и об ошибках прошлого. Их было много – больших и маленьких, серьезных и нет. Акасиро была уже немолода и теперь понимала это. Когда-то ее ничто не пугало. Ни львы, ни короли, ни наказания, ни слоняющиеся туда-сюда по саванне гиены. Она ничего не боялась и делала что хотела – она могла весь день провести на охоте и совсем не чувствовать усталости, ведь тогда еще охота казалась веселым делом. Она ни за кого не несла ответственность, а потому если и ошибалась на охоте (что случалось не так уж и часто), то могла не беспокоиться, ведь она никого не оставит голодным, да и сама сможет поесть – другие львицы всегда делились мясом со своими подругами. А иногда, когда Ро была слишком раздражена, она убегала прочь из саванны, позабыв обо всякой безопасности. Она бежала на север до тех пор, пока не достигала Кладбища слонов. Она спускалась туда без страха и подолгу гуляла между гор костей, а иногда и вовсе оставалась в расщелинах на ночь. Ей даже в голову не приходило, что гиены могут найти ее и разорвать. Точнее, она думала об этом, но никогда не волновалась по-настоящему – ей казалось, что беда может случиться с кем угодно, но только не с ней. Время и опыт разуверили ее в этом. Беда приключалась с каждым рано или поздно, теперь – с Шайеной.

Взгляд львицы блуждал поверх травы и кустарников, разыскивая знакомую тощую фигуру вдалеке. Акасиро с Мадарой прошли уже много, но так и не нашли беглянку, но ее запах витал в воздухе и уверенно вел их вперед. Иногда он переплетался с вонью гиен, и тогда Ро начинала понемногу нервничать, но ее успокаивало отсутствие крови или следов борьбы. Все было в порядке. И должно быть, по идее – Шайена, как никак, дочь Скара. Вряд ли гиены тронут ее. На Мадару Акасиро старалась не смотреть, и это было довольно просто – лев шел где-то позади нее и не подавал голоса. Он все еще раздражал ее, и Ро не спешила встревать с ним в еще одну перепалку и портить себе нервы. Хватит с нее. Она вообще предпочла бы не слышать даже голоса Мадары еще как минимум сутки – жаль, что вряд ли получится, ведь этот напыщенный петух наверняка еще не раз подаст голос, чтобы высказать свое бесценное мнение, без которого окружающие никак не обойдутся. Бесит.

С каждым шагом запах беглой львицы становился все сильнее, и Ро навострила уши, надеясь услышать что-нибудь до того, как увидит. Однако глаза оказались вернее – они наконец-то заприметили чьи-то фигуры вдали, и львица прибавила шагу, чтобы поскорее добраться до незнакомцев, среди которых была и Шайена – ее тощий мелкий силуэт сложно спутать с чьим-то еще. Чем ближе они подходили, тем лучше становилось видно других львов, и Акасиро даже показалось, что она увидела среди собравшихся Сараби, но она не была в этом уверена. В последний раз они виделись слишком давно, чтобы было легко узнать друг друга. Вскоре Ро и вовсе перешла на бег, не желая медлить – мало ли, что хотели от Шай местные. Может, она и дочь нынешнего короля, но сейчас ситуация в саванне столь неспокойная, что терять бдительность не стоило.

- Шайена! – оказавшись достаточно близко, окликнула львицу Акасиро. Оказавшись, наконец, рядом, она окинула собравшихся взглядом. Шайена выглядела измученной, взъерошенной – еще больше, чем обычно – и грязной. Запах гиен здесь был особо сильным – неужели драка все же состоялась? Одной из присутствующих в самом деле оказалась Сараби, заметно изменившаяся за прошедшие годы – она явно не участвовала в схватке, но выглядела не менее уставшей и даже постаревшей. Она, конечно, уже давно была далеко не девочкой, но и до старухи ей было далеко, что сложно было сказать по внешнему виду. Двух оставшихся львов Акасиро не знала, но от одного из них пахло прайдом Скара и он не выглядел враждебным, второй, запыхавшийся и уставший, тоже не казался агрессивным.

- Доброго дня, - поздоровалась Акасиро, стараясь быть вежливой, что было довольно разумно на чужой территории и при закрытых границах. – Прошу прощения за вторжение – я слышала, границы у вашего прайда закрыты. Но я искала Шайену.

Она кивнула в сторону Бастардки.

- Надеюсь, вы не держите зла за это и отпустите нас с миром, - продолжила Ро, обращаясь по большей части к Сараби, а потом повернулась к Шайене, окинула ее внимательным взглядом и поинтересовалась: - С тобой все в порядке? Выглядишь… потрепанной.

———–) Бескрайние луга

Гиена рассекала своей массивной, широкоплечей тушей траву примерно так, как ледокол "Нахимов" полярные глыбы, беззастенчиво подставляя угрюмо собранную, кислую мину под бурные травки, что щедро покрывали пастбища и удачно играли роль маскировки. Только и виднелся над зарослями косматый черный горб с длинными прядями пышного ирокеза, да изредка появлялась ее ушастая физиономия, с подозрительным прищуром вглядывающаяся в горизонт... прежде чем продолжить свой путь изящностью русского танка. Голодные идиоты - идиоты вдвойне, и Ро'Каш его знает, чего нажрется эта стайка патрульных, с гоготом и воем пролетевшая мимо свежеутрамбованной могилки больной зебры. Небула хмуро причмокнула губами, уже представляя роскошную зелень на упоротых рожах товарищей, и их желтые, крупные, торчащие во все стороны зубы с аристократичным изумрудным налетом. Сия красота по сути никак волновать крокуту не должна - сама жива главное, и на подобную нех не попадется, как рыба на крючок, стоит помахать перед носом куском мяса. Но заразившиеся особи клана были угрозой всей саванне - а вся саванна уже касалась ее драгоценной персоны. Жаль Шензи этого понять категорически не хочет, и втирать ей речи про угрозу сравнимую с катастрофой, настоящим бедствием, было пустой тратой времени.
Да эта стерва у на глазах сожрет зараженную добычу и не подавится.
- "Легче все самой сделать," - Небула раздраженно дернула рваным ухом, прислушиваясь к сторонним звукам вокруг... кроме ее шумного бурения собственным же телом непролазной осоки. Проще, да. Было бы, если бы у крокуты была возможность поделиться на сотню маленьких гиен и пасти эти тупые стада соклановцев, которые шальными дитями тянут свои лапы куда попало. Стоят ли ее усилия вообще хоть чего-то?

Темная резко остановилась... после чего шумно шлепнулась куцей задницей на жухлую подстилку из мятой соломы, вздернув лопатки и вытянув скуластую, разлохмаченную морду параллельно земле.
По сути она топчется на месте, пытаясь склеить разбитый и фактически разваленный на куски клан, свою, если это можно так выразиться, семью, от которой уже ничего не осталось кроме официальной заявки для Скара, ради того, чтобы гиеньей братии позволили хозяйничать на львиных землях от его имени. Умные - покинули гнездо. Ленивые - умирают здесь. Или наивно полагают, что с лидером и жрачка приложится, когда-нибудь.
А как назвать таких, как Небула? Потому что уж кем-кем, а патриотом себя, желтоглазая, не ощущала.

- "Я близко," - темная вздрогнула, когда до ее ноздрей слабо коснулся аромат свежей крови. Ветер в ее сторону, отлично. Это позволит крокуте подобраться к месту пиршества незамеченной, пронаблюдать, убедиться, что собратья не набивают брюхо отравой. Зачем прерывать обед гиен, если их изысканное кушанье не несет в себе риска заражения. Она просто обойдет их по дуге и вернется на кладбище.
Соклановцы явно пробегали здесь не так давно, оставив клочки спутанной шерсти и характерный, резкий, удушливый запах испарений с Кладбища. Живя там твоя шкура буквально впитывает в себя это сомнительное сернистое амбрэ, и волей-неволей, а пахнут местные гиены весьма специфично. Помимо дареного природой всем знакомого, типично-гиеньего непритягательного запаха. Пятнистая еще раз принюхалась, прислушалась, и заинтересованно вытянулась в струнку, поднявшись со своего места и по-охотничьи прижав лапу к мускулистой груди. Помимо крови, гиен, Небу "разглядела" в вихре ароматов доносимых до нее легким бризом целую карусель львиных запахов! У сборища пятнистых родичей, очевидно, толпилась целая куча кошек! Среди них крокута учуяла как знакомые - так и незнакомые "метки". Теперь нужно быть в десять раз осторожнее, если она не хочет, чтобы ее, уж теперь наверняка, по ее тайному неозвученному никому желанию, разорвали на множество крохотных Небул.

Пригнувшись к земле, чуть-ли не ползком, Небула сосредоточено пошустрила дальше, то и дело останавливаясь и напрягая чуть дрожащие мышцы лап, чтобы не упасть неуклюжим комом в траву, бдительно высматривая местных приключенцев. И первым на кого наткнулась самка был недавно убитый черный буйвол с разодранным брюхом и выеденными кишками - а вот и источник аппетитных сигналов. Гиен вокруг видно не было. Что странно. Обычно крокута если добралась до жертвы - прогнать ее очень трудно, почти невозможно, и львы не рискнули бы это сделать. Если это конечно свои. Темная осторожно выглянула из-за рогатой бычьей башки, напряженно уставившись на столпившихся неподалеку львов. Один, два... Аж шесть особей, целое собрание, вы посмотрите на них. И среди этой толпы местная царская шишка и знакомая красношкурая чужачка, которую темная уже имела, так сказать, удовольствие встретить в родных, кладбищенских пенатах - этой дрищеватой львице наглости не занимать, если она так бойко шатается по чужим землям не страшась за свою жизнь. Хотя... Судя по тому, как она вечно ходит с целой свитой - чего тут бояться, в самом деле.

Скептически сщурив желтые угли глаз, Небула еще недолго прислушивалась к чужой беседе, деловито оттопырив заостренное ухо, а затем плюнув на конспирацию, с кряхтением взобралась на грозный труп травоядного, усевшись на его бездыханном боку и с любопытством уставившись сверху вниз на мирно болтающих львов, - Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, - прокомментировала сию интересную сцену Небу, с равнодушным видом взирая на синхронно повернувших к ней головы самок и самцов, выгнув дугой косматую бровь и уныло опустив вниз уголки тонких, широко растянутых губ, - Вашество, вы бы отошли чуточку назад, а то не дай Ахейю чихнут на вас, вдруг они заразные? - смерив ироничным взглядом Сараби, темная посвятила молчаливому разглядыванию каждого из здесь присутствующих, заметив, как темный, рыжегривый, искусанный самец решительно заслоняет своей огромной тушей хрупкую Шайену, почти полностью скрыв ее от любопытной гиены. Небуле аж пришлось шею вытянуть и приподняться на манер суслика, чтобы увидеть за его массивным крупом зеленоглазую беглянку, - И тебе здравствуй Красная, все жопа приключений ищет. Что обсуждаем, господа? Как вам погодка? Как вам чума на горизонте, впечатляет, не правда ли?

Отредактировано Nebula (3 Май 2017 23:21:04)

День обещал окончиться определенно не так хорошо, как начинался.

Сараби грустно улыбнулась на слова Шайены про Муфасу, а после как-то задумчиво опустила взгляд в землю. Всего на миг, ведь все это было так давно, что едва верилось. Или совсем недавно? Львица перенесла столько потерь, что уже старалась просто забыть их и не вспоминать ушедшее и ушедших.

- Скар не будет рад, если узнает, что ты здесь - это правда, - не стала кривить душой матерая, тепло улыбаясь Шайене. Глядя на Бастардку Сараби видела в ней молоденькую львицу, совсем ребенка, покинувшего родные земли. А теперь ей пришлось вернуться, по причинам, которые она поведает сама, если на то будет ее воля. Вернулась она не одна, а со спутником темно-рыжим на гриву, которому явно хотелось лечь от усталости и не вставать пару недель. С половиной. - Будет лучше, если вас никто не увидит.

Не за себя она переживала, а за них. Любой патруль гиен, заметив чужаков, со всех лап поскачет к королю с докладом, что посторонние вошли на территорию несмотря на закрытые границы. Нужно было уйти с открытой местности, пока их все же никто не увидел, но… Кажется, именно в этот душный день незваные гости решили нарушить правила, ибо еще один светлый силуэт появился на горизонте. Вернее даже два. Как и в случае с Шайеной, львице пришлось подойти ближе, чтобы Сараби узнала ее - слишком давно не видела.

- Акасиро, - кивнула матерая старой знакомой, давая понять, что не настроена враждебно. Незнакомого льва, пришедшего с ней, матерая одаривает ответным поклоном в знак приветствия, - рада тебя видеть. Не волнуйся, зла мы не желаем. Я понимаю, что без причины вы бы не пришли на эти земли.

Но разговору состояться было, увы, не суждено. Только Сараби хотела спросить о причине визита сразу стольких львов, как вдруг…

- Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались.

Львица дергает ушами на голос и поворачивает голову в его направлении. Уши тут же медленно опускаются к голове, пусть и вдова продолжает сохранять внешнее спокойствие. Гиена. Как она и боялась. Теперь уходить было фактически бессмысленно, нападать падальщица сразу на шестерых львов не будет, не глупа и хитра, а вот дать деру за подмогой - очень даже. Нужно было быстро что-то решать, пока за них не решили другие. Скар не должен прознать про Шайену, Акасиро и их спутников, иначе это все закончится бедой, учитывая, что последнее время царь всегда встает не с той лапы.

И сейчас его лапы, к сожалению, оказались в том месте и в то время.

Вот Сараби была окружена маленькой компанией-трио, состоящей исключительно из Килема и Шайены, а сейчас собрался целый секстет, в добавлении Скара и блохастых недалеких гиен, которые топтались вокруг, только и дожидаясь команды. Она даже не обратила на них должного внимания, словно бы падальщики ни малейшим образом не интересовали львицу, только пробежала уставшим взглядом, оценивая количество. Могло быть и хуже, на самом деле. Тем не менее, присутствие Скара не несло ничего хорошего не только матерой, но и «чужакам». Как же все не вовремя…

Отвечать на язвительство? Унижаться перед самодуром, которые ни во что не ставит нужды своего прайда? Нет. Сараби никогда не унижалась и не собиралась этого делать впредь, тем более перед Скаром. Стояла спокойно, гордо держа голову, а на морде не дрогнул ни один мускул, пока король пытался завуалировано обвинить вдову в предательстве. Конечно же она поняла это с первых его слов, словно бы подсознательно ждала их с момента восхождения его на трон, но… Все равно не была готова. Резко вдохнув, почувствовала, как воздух встал в горле, фактически удушая. Вокруг тоже образовалась тишина, отдаваясь нервным звоном в голове.

- Тебе так нравится разговаривать с чужаками? Тогда и отправляйся прочь вместе с ними!

- Что?.. - это все, что смогла произнести шокированная львица, но вряд ли этот тихий выдох кто-то вообще услышал. Тот самый ком воздуха прошел в легкие, обжигая их и снова удушая. Матерая отступила на шаг, не веря, отказываясь верить в свое изгнание с родных земель, на которых она выросла, увядание которых видела. Даже сейчас умирающая земля, на которой не осталось ничего живого, была для нее родной.

Сараби должна была возразить. Имела на это справедливое право! Имела право знать, за что ее изгоняет король, которого она, пусть и не любила как правителя, но ни разу не давала повода усомниться в своей верности, а косвенные улики данного «предательства» были настолько смешны, что рассмеялись бы даже его верные гиены. Но возразить львица не могла, просто не нашла слов. Да и какие слова тут могли быть, когда Скар уже все решил и, судя по всему, давно. Теперь для вдовы стало ясно, как день, что нужен был лишь повод для ее изгнания, а убийство - слишком грязно и шумно.

И, наверное, она бы выбрала убийство, если бы не Килем и ее спутники.

Львица немного поворачивает голову в сторону голубоглазого льва, и в ее собственных глазах читается больше, чем можно сказать. Слишком много они пережили, чтобы так просто ложиться по когти и зубы Скаровских гиен. Нет. Не сегодня. Нельзя было допустить драки. Возражения Сараби могли перелиться в перепалку, гиены не упустят подобного случая, им в радость, а львы не будут молчать. Быть причиной увечий для друзей от лап падальщиков матерая просто не смела, даже если для этого ей придется оставшуюся жизнь одной скитаться в чужих землях. Она уйдет, раз Скар того желает, но без унижения и криков, не принесет ему тем самым удовольствия.

- Хорошо, Скар, я покину Земли Гордости, пусть и преступление, в котором ты обвиняешь меня, беспочвенно.

Отредактировано Сараби (5 Май 2017 17:14:32)