Открытая поляна——→>>

Казалось бы, Симба должен радоваться своим друзьям. Нала и Чумви живы-здоровы и, кроме того, по каким-то совершенно неясным обстоятельствам смогли отыскать его в оазисе, смогли простить и понять его ошибки и от всего чистого сердца стремились помочь ему. Да, они стремились помочь именно ему и пришли сюда не только лишь с одной целью вернуть короля домой и свергнуть Скара. Они скучали по своему другу, хоть и много воды утекло; они желали сделать так, чтобы рыжегривый был счастлив. Жаль, что король-изгнанник совершенно не разделял стремления своих друзей. Он перестал понимать окружающих и, кажется, даже начал сходить с ума от бесконечной паранойи, потери близких и собственного дома. Чумви и Нала стали для него будто бы чужими.
Стоит даже отметить, что в последнее время Симба все реже обращался к своему отцу. Будучи львенком, подростком, молодым львом, король-изгнанник желал быть похожим на Муфасу. Этот лев был для него эталоном отца, мужа, друга и короля - во всем, для Симбы, Муфасе никого не было равных. Но время утекло, рыжегривый попал в сети предательства родного по крови зверя, потерял собственного брата, усомнился в дружбе, а потом медленно, по капельке, начинало утекать и доверие к отцу. Он делал так, как считал, сделал бы Муфаса, но результаты выходили все равно не самыми замечательными. И в чем же была причина? Может быть, только лишь в том, что всегда нужно быть самим собой, а не подражать другому? Увы, но жаль, что Симбе этого вовремя не сказали.

Льву было сложно принять тот факт, что Нала и Чумви его не поддержали и в этот раз. Он делал раньше все, что приказывал ему Скар, страшась перечить. Теперь же бояться он не будет, но ровным счетом самец не понимал, где же он в этот раз допускает ошибку. Симба не чувствовал собственного гнева, который большими выбросами исходил от него, но чувствовал и не сомневался в том, что сейчас его единственная цель - убить источник всех проблем. И вот тогда, возможно, все образуется и все будет хорошо.

Очень долго лев не мог лечь на землю: он крутился рядом с большими корнями многолетнего гигантского дерева то в одну сторону, то в другую, периодически останавливался и вслушивался в звуки природы. Он не хотел бы, чтобы сейчас его преследовали, иначе бы он, наверно, разозлился еще сильнее. Каждый раз, убеждаясь в том, что погони за ним нет, Симба вновь продолжал метаться из одной стороны в другую. Он пытался обдумать свой план, но в голову, кроме мести, ничего более не лезло. Тогда лев пришел к единственному выводу: ему нужно непременно найти эту самку, держащую в своих лапах злых и сильных воинов. Но как и где он теперь их найдет? Единственный, кто связывал Нейлин и его самого – был Джуа, но и тот не подчинился и ушел. И правильно, наверно, ведь зачем ему союзники, которые его не слушаются?

Лев попытался прокрутить в голове свой разговор с шаманкой. Ничего осмысленного он не помнил, кроме того, что она вышла из воды, вся мокрая и с потекшей краской. Потом он помнил, как она вызывала духа, сказавшего, что ему необходимо прислушиваться к друзьям. А что к ним прислушиваться, если они преследуют иную цель? Они хотят возродить уже давно мертвое, а он, Симба, пожелал бы больше вершить правосудие.

Фыркнув, самец лег на зеленую мягкую траву, уложив голову на лапы. Он не мог расслабиться и подумать о чем-то ином, кроме как о всей ситуации в целом. Что ему делать дальше и как себя вести?

Но пение птиц, которое граничило с утренней тишиной и свежестью, заставили утомленного мыслями льва медленно закрыть глаза.

Ах да, он, кажется, вспомнил о том, что Нейлин сама даст Абаддон знак и пообещала, что Королева Проклятых после этого свяжется с Симбой тогда, когда придет время. Но вот только откуда же он узнает пришло ли оно? На этих мыслях король провалился в полное беспямятство, утомленный такой волнительной, но разочаровавшей его встречей с друзьями.

Отредактировано Simba (28 Май 2018 21:30:55)

Только с виду казалось, будто Симба спит умиротворенно и сладко. Ни одна мышца на его теле не смела дрогнуть; безмятежность касалась его морды так, словно он находился у себя дома, а не в оазисе, где уже давно-давно прятался от убийцы его семьи, где ударил дорогую ему львицу и впервые встретил друга после долгой разлуки.

Эта умиротворенность была лишь внешней оболочкой, скрывавшей исстрадавшуюся душу самца. Там, в его голове, происходила нелепая фантазия или реальность – король-изгнанник этого сейчас не понимал; он лишь беседовал с демоном, который навестил его по просьбе Нейлин. Шаманка хоть и исчезла, но обещание свое сдержала, что явно удивило Симбу. Как же так выходит, что его добрые знакомые, так любезно обещавшие льву поддержку и опору – бесследно исчезают, а те существа, что погружены в беспросветную и беспроглядную тьму – не отступаются от своего слова?

Лев заключил договор на слове во сне; так, пожалуй, могло быть только с Богом или Дьяволом, либо это был плод уставшего мозга. В любом случае, самцу не казалось, будто бы все происходит не по-настоящему – все было абсолютно реальным, включая горящие глаза львицы и огненно-красную шкуру.

Когда рыжегривый открыл глаза, то очень сильно удивился: исполинского размера самка исчезла, а на ее месте показался силуэт миниатюрной (по сравнению с предыдущей собеседницей Симбы) львицы. Кроме того, не было больше той красной шкуры, а была лишь привычная глазу песочная шерстка, поблескивающая в лучах солнца.

«Это она?» - лев быстро заморгал, растерянно пытаясь сообразить, что с ним было до нынешнего момента.

«Нет, Нала», - понял Симба, заприметив на месте Королевы Проклятых свою подругу. И тогда вспомнились последние события, что были до встречи с обещавшей ему устроить победу в войне: Нейлин, тропический лес, Тимон и Пумба, Чумви и Нала, а затем их злосчастный разговор.

Кроме того, рыжегривый внезапно почувствовал ноющую неприятную боль в лапе. Лев скосил глаза вниз, обнаруживая порез на конечности. Это значило только одно: все было явью, но контракт с кошкой он заключить не успел.

Брови Симбы поползли вниз, морда осунулась; рыжегривый не скрывал свою мрачность. Он злился на то, что не успел завершить дело, но, взглянув на Налу, ему стало и неимоверно стыдно за то, что он наговорил и как повел себя. С другой стороны самец считал свою точку зрения правильной. Если эти львы ее не принимают, то это сугубо их личные проблемы. Теперь они были ему не нужны, потому что она показала ему настоящую мощную армию, которую он искал так долго. Осталось только немного позже заключить контракт.

- Что ты здесь делаешь? – Симба не показывал своего раздражения, но зато ясно давал понять, что он не расположен к львице; он ничего не чувствовал сейчас, почти полностью посвящая свои мысли сну – да, он понял, что это был сон. На удивление рыжегривого, правда, имел последствия таковые, будто бы все проходило наяву. Король-изгнанник помнил его ровно вплоть до каждой мелочи: все слова, фразы, все действия и даже местность, где ему удалось встретиться с Королевой Проклятых.

Симба вспомнил ее имя – Абаддон.

Ему казалось, будто этот разговор, а точнее, заключение «союза» было буквально только что. Но Нала... Она улыбалась ему и была нынешней реальностью; почему-то король-изгнанник догадывался, что изучение местности было не ее единственной целью. Лев знал, что рано или поздно его начнут искать, но говорить он не хотел.

«Почему она улыбается мне, хотя я сделал ей больно?» - думал самец, рассматривая львицу в блеске лучей стремившегося подняться высоко-высоко солнца. Только сейчас ему представилась возможность тщательно рассмотреть кошку после столь долгой разлуки.

- ...Мне показалось, что это прекрасная возможность отомстить за те времена, когда ты ни свет ни заря будил всех на Скале Предков.

Король-изгнанник вздрогнул. Эти дни – счастливые, беззаботные дни детства, когда никто из его друзей еще не испытал мук судьбы, а он сам не познал горечь предательства, смерти, отчаяния, одиночества. В его душе что-то вдруг упало, а затем приподнялось. Морда не стала светлее, но в глазах появилась тоска.

Лев очень медленно, будто бы болело тело, поднялся на лапы и сел.

- Мне кажется, что это было в другой жизни, - будто бы лениво ответил Симба, взглянув на Налу, - а ты так не думаешь?

Львица на короткий промежуток времени погрузилась в свои мысли. Лев уже подумал, что она начала понимать всю проблему, а также стену, которая встала между ними, но не тут-то было: король-изгнанник вновь выслушал позитивный ответ самки, не желающей отпускать своего друга в его темные мысли.

Как она умудрялась сохранять такое солнце в душе, когда явно испытала столько страданий, а Симба не сомневался, что она тоже пережила боль. Но он, в отличие от своей подруги, эту боль принял, впитал в самое сердце и превратил в ненависть, беспощадную и жестокую. Он нашел как раз таких львов, которые готовы были обменяться с ним этим чувством. Они смогут понять его жажду крови того, кто обрек короля-изгнанника на эти страдания.

- Раз уж тебе так дороги эти воспоминания, - хмыкнул рыжегривый на слова своей некогда лучшей подруги, - я захвачу это королевство и убью нынешнего короля, чтобы он не омрачал их своим присутствием.

Только одна мысль в голове: зачем? Для чего? С какой целью весь этот разговор сейчас затеяла Нала? Она так хочет его рассердить? Так хочет заставить его мучиться? Хочет отыграться на нем? Симбе было больно вспоминать о своем прошлом, несмотря на ненависть, которая закралась в его душе. Эта темнота, даже доли которой никогда не было в сердцах его родителей, каким-то образом смогла укрепиться в душе короля-изгнанника. Все, что случается с нами, делает нас сильнее или… хуже?

Голос Налы стал таким же холодным, каким был у рыжегривого самца при общении с ней. Легкий прищур самки говорил о том, что она недовольна; лев, несмотря на то, что не видел ее не один год, все еще помнил все привычки, которые, к слову, совсем не изменились. Охотница, тем временем, все повышала тон, звук становился все тверже, а сама она наседала на него, на Симбу, будто бы старалась задеть все самое больное, что могла бы.
Наверное, львица понимала, что сильно рискует. Наверное, Нала знала, что могла таким образом вывести рыжегривого из себя, ставшего сильно непредсказуемым за все время, которое она его не видела. Рядом теперь не было Чумви и Керу, которые могли бы остановить крупного самца и предотвратить трагедию. Лев действительно вскипал; он не был еще безнадежен, иначе бы с первой фразы хищницы кинулся на нее, но что-то его сдерживало. Страх сделать больно? Страх увидеть подругу, стремящуюся помочь, покалеченную им же? 
Симба, тем не менее, оскалился, этим самым показывая самке грань, которую ей следует соблюдать.

- Ты еще не поняла? – резко ответил лев, - у меня теперь другая цель. Все остальное в прошлом. Я изменился.
Небольшая пауза. Быть может, Нала надеялась, что вот-вот сейчас, Симба осознает, что сказал; засмеется, принесет свои извинения и целью его будет спасение прайда – не убийство. Быть может, король-изгнанник вспомнит о том, о чем должен был всегда помнить, но самец тщательно пытался свернуть в большой ком все хорошие мысли, все светлое, что осталось еще в нем, но что он предпочел спрятать в самые свои потайные уголки души.

- Это ты хотела услышать? – теперь уже рыжегривый сделал шаг вперед, - довольна теперь?
- Разочарована, - тихо проговорила Нала, но смотрела в глаза Симбе все также смело и с вызовом.

«Симба, я так в тебе разочарован». Рыжегривый приоткрыл пасть, поднимая голову вверх. Эти слова произнес Муфаса в тот день, когда его сын отправился вместе со своими друзьями на кладбище слонов. Уже там, совсем рано, могла оборваться жизнь Симбы, а также и жизни других львят. Король лев всегда пытался показать принцу, что в его лапах и в его власти слишком много жизней, поэтому необходимо быть всегда предусмотрительным и внимательным к другим. Каждое существо заслуживает жить, начиная от новорожденного детеныша зебры и заканчивая взрослым львом.
«Каждое, но не Скар. Ты был не прав».

- Ты говоришь совсем как мой отец, - пробормотал король-изгнанник, опуская глаза. Он весь будто бы как-то паник, осунулся, но продолжал упорно стоять на своем. «Я не разделяю его взглядов», - твердил себе Симба, пытаясь убедить самого себя. Так рассуждать сейчас ему было легче. Несмотря на то, что голос льва затих, а сам он выглядел совершенно сломленным, взгляд его и все выражение морды говорили о том, что он только сильнее жаждет убийства, но не мира.

- Отлично, хоть кто-то из нас, - Нала знала, что тема Муфасы была для Симбы когда-то священной. Она знала, что мертвый король Земель Гордости был все еще жив в сердцах не только каждого члена прайда, но и в сердце его собственного сына. Она , наверное, надеялась, что таким образом сможет оказать давление на рыжегривого, открыть ему глаза, очистить разум. Она, быть может, надеялась, что Симба, наконец, вспомнит, кто он такой и кем является. Но брошенная ей фраза дала обратный эффект.

- Что? – вскипел самец, - хоть кто-то из нас? И ты еще смеешь себя сравнивать с ним, когда этого даже я не смею сделать?

- Конечно, - рыкнула Нала, - ведь ты стал куда больше похож на Скара, чем на Муфасу.

Это был щелчок. Красная тряпка для быка.

Не сказать, чтобы Симба испытал в тот момент острую боль от того, что его сравнили со злейшим врагом. Скорее всего, он испытал невероятное отчаяние, потому что его же действия завели его в тупик. Он сам, своими собственными лапами сделал себя тем львом, которого так хотел убить. Который заставил его перенести столько мук и страданий: он не мог вернуться в родной дом, не мог увидеть любимую мать и своих друзей. Он был вынужден прятаться, оберегая Рико как зеницу ока. Он видел в каждом кусте врага, в каждом звере – Скара. Он сходил с ума, по капле, по чуть-чуть, но порою чувствовал, как все сильнее месть руководит им. Страх сменился злостью. Ненависть пожрала его и, наверное, если бы его друзья не смогли отыскать его, настоящий Симба рискнул бы умереть. Родился бы другой король. Такой же, каким является сам Скар.

Но сейчас рыжегривый не понимал этого. Это отчаяние, которое застилало его разум, снова зажгло в нем пожар ненависти и агрессии. Ему нужно было куда-то выплеснуть все это, поэтому тихо, словно он был на охоте, без единого предупреждения, Симба кинулся к своей подруге, снова поднимая тяжелую лапу, чтобы обрушить всю свою боль на львицу, которая ударила его в самое сердце. 

Кошка напряглась, приготовилась к защите. Ее рычание, ее весь вид говорил о том, что Симба может не ждать пощады. Он знал, что львица способна постоять за себя. Он это помнил, когда нападал на нее в детстве; сейчас она стояла перед ним, меньше и слабее, но это твердое и непоколебимое выражение морды говорило о многом. Она ничуть не изменилась. Она все такая же Нала – его подруга.

Отредактировано Simba (5 Авг 2018 10:06:04)

Почему же ты, носитель мести и злости, не смог ударить львицу, что разогрела в тебе кровь? Где твоя адская боль, которая пульсирующей жаркой энергией разливается по тебе? Где твоя ненависть, которая заставляет твое тело ломать и ранить все и всех вокруг, даже если воля твоя противится этому?

Скажи, Симба, намеренно ли ты промахнулся, когда твоя лапа занеслась над твоим лучшим другом, над тем существом, которому ты некогда был готов предоставить все, что только было в твоих силах? Намеренно ли ты уперся передними конечностями в землю, взрывая ее когтями; не повернув голову в сторону львицы, намеренно ли ты оказался к ее телу и к ее морде так близко, словно желал убедиться в том, что она осталось той же, какой была прежде до этой встречи? Симба, напрягая лапы, оттолкнулся от земли, поспешно отскочив на прежнее место, где он только что стоял. Подняв голову, лев взглянул на самку: его морда не выражала всю агрессию, которая была минутой ранее – даже челюсть не дрогнула, но тяжелый взгляд огненно-красных глаз был слишком переполнен черными мыслями короля-изгнанника. Таким взглядом обладал только Скар, когда смотрел в спину своего брата.

- Убирайся, - сдавленно процедил Симба сквозь зубы. Он снова сделал шаг назад, затем еще шаг и еще. Он был весь напряжен, но былая агрессия, с которой лев атаковал Налу, вернулась с новой силой, - я не хочу тебя видеть.

Но вместо того, чтобы остаться на месте и наблюдать за тем, как уходит львица, которую он никогда не позволял себе обидеть, самец сам развернулся по направлению к джунглям, поспешив удалиться. Он не знал причины, но хотел поскорее сбежать от всего, что произошло за последние пару суток.

Его желание было сейчас одним. Спрятаться. В особо удачливом случае он был бы не прочь поймать хоть кого-нибудь, кто мог бы утолить на время тот гнев, что кипел в нем. Он кипел уже даже без причины, он просто был, потому что Симба не мог потерпеть даже одного упоминания черногривого узурпатора, братоубийцы. А теперь его сравнили с ним. Это был не позор, это было оскорбление, нанесенное лично ему.

Кажется, что Муфаса никогда не сможет поверить в то, что его сын стал таким. Что из доброжелательного львенка, любящего свою семью – даже дядю! – он станет страшным разгневанным зверем, который готов был сделать больно не только врагам, но даже собственным друзьям.

- Я не могу выбраться из этого ада, - зарычал самец в пустоту. Мощная лапа тяжело ударила по земле, разломав пополам ветки, которые тут лежали, - я пытался много раз! - а разве это было не так? Разве не совершал он попытки примириться с тем, что с ним случилось? Разве не хотел он вернуться домой, чтобы вновь увидеть улыбку оставшейся у него матери, единственной, кто перенял волю его отца? Разве не старался уберечь Рико? А что получил взамен?

«Кто-нибудь. Заберите меня из этого кошмара. Я не могу себя контролировать».

Он не пал обессилено на землю. Он продолжал бежать дальше, в сторону лугов, чувствуя, как разум пробивается сквозь гнев, но последний не сдается и сжимает всю душу в тесках. Симба чувствовал, что если так будет продолжаться дальше, он не сможет стать милосердным и мудрым королем, каким был Муфаса, а действительно превратится в убийцу, во второго Скара. Он, где-то в глубине души понимал это, но слова Налы так сильно задели его, что не убили в нем зверя, а выпустили его из клетки. Не значило ли это, что вернуться в прежнее русло у короля-изгнанника больше не будет шанса?

- А что, если ты увидишь тёмную сторону моей жизни? – лев поднял голову, взглянув на небо, очень некстати под его настроение, сияющее так ярко, словно напоминание Симбе о том, что его душа была такой когда-то. Он обращался не напрямую к Муфасе, но сейчас явно подразумевал именно его, когда пытался в облаках увидеть знакомый силуэт, - никто не изменит этого зверя, в которого я превратился.
«Да, отец?»
- Помоги мне поверить, что это не настоящий я, - Симба чувствовал себя слепым котенком, который хотел двигаться на свет, но не видел этого света. Лев блуждал в потемках своего сознания, но пока еще было слишком сложно выбраться из пут, куда он попал.
- Кто-нибудь, помогите мне присмирить этого зверя! – рычание, вырвавшееся из души Симбы, прокатилось по всем джунглям, знаменуя новый этап в его жизни.

——-→>>Цветущие луга

Отредактировано Simba (2 Сен 2018 13:30:58)

——>Малые Водопады

Первое, что заметила Онийола, когда они начали идти — это то, что Нео уже мог более-менее наступать на поврежденную лапу. Сказать, что оно обрадовало — ничего не сказать. Еще совсем чуть-чуть, и он сможет вернуться к ходьбе в быстром темпе и даже к бегу, сможет вообще забыть о том, что с конечностями что-либо случилось! Хотя, если так подумать, о той конгони у самца уже вряд ли получится забыть без посторонней помощи. Мало того, что покалечила, так еще и гордость уязвила.

Сейчас они отправились примерно в ту же сторону, куда травоядное и ускакало. Просто не особо хотелось заново протаптывать новые тропы, ловя мордой всевозможную гадость и прочие препятствия. Но очень вскоре запах копытного стал значительно тише, даже если внюхиваться. Как и шум воды все стихал и стихал... Заместо него приходила тишина, разбавляемая трелью пробуждающихся птиц. В нос стал ударять аромат цветов и мелких зверушек. Каких именно — Йоле пока что было неясно. С каждым шагом предвкушение львицы росло все больше. Она сама не знала, куда конкретно они шли, куда именно их выведет дорога. К еще более густым джунглям? К другому водопою? Может быть, к обрыву? Весь ее ответ на заданный еще у водопадов вопрос Нео звучал именно так: «Кто его знает?»

Ола улыбнулась собственным мыслям. Местами она забывала, что Оазис — лишь часть Пустыни. Да, возможно, изнутри он кажется куда... масштабнее, нежели снаружи. Но с размерами Великой и Могучей Пустыни он не сравнится. Было бы, конечно, здорово жить здесь всегда... Если бы не явный кризис с крупной добычей тут, возможно, кто-то давно бы уже вовсю этим райским местечком правил. Хотя... Судя по всему, до них явно кто-то уже "присваивал" здешние просторы. Онийола впервые обратила внимание на это только сейчас, лицезрев на одном высоком дереве чью-то метку. Отметина когтей могла принадлежать только львиной лапе. Насколько метка старая — сказать сразу проблематично, Они не особо в этом разбиралась. Помнила лишь по урокам двух старших львиц, что некоторые группировки и кланы могут оставлять подобные следы, если их территории расстилаются и в лесах. Особенно это касалось... вроде как, леопардов, но Онийола еще их не встречала. Да и вряд ли хотела. У нее возникали сомнения по поводу того, насколько радушным получится прием, а лапы Нео пока все еще нужно беречь. От драк тем более.

Стало совсем тихо. Словно птицы, только начавшие распеваться, обнаружили присутствие незнакомых хищников и решили не привлекать лишнее внимание. Еще несколько секунд прорывался чей-то тоненький голосок, но и тот затих неминуемо. Львица вгляделась в тени ветвей, поднимая голову. Успела уловить мимолетное движение, но так и не поняла, кто там прятался.

— Меня эта окружающая тишина иногда с ума сводит, — обмолвилась Йола и усмехнулась. — Вспомнилась одна игра... Я играла в нее раньше с подругой. Называется "Правда или Действие". По правилам, один участник задает этот вопрос, а второй выбирает один из двух вариантов. Если выбрал действие, то должен выполнить любое задание, которое ему загадает спрашивающий. Если выбрал правду, то должен ответить на любой вопрос честно.

Постепенно деревья редели, но при этом становились выше и толще. Трава густела, переходя в более светлый оттенок салатового. Звуки снова начинали возвращаться, пусть и набирали обороты не так активно. Онийола с удивлением посмотрела на то, чего раньше никогда не наблюдала: мощные корни особо гигантских исполинов пробивались сквозь землю, возвышаясь над ней и сплетаясь друг с другом. Посетила мысль, что это место идеально подошло бы для отдыха... Несмотря на все признаки "непогоды", дождь сюда не попадал за счет мощной охраны крон от внешних воздействий среды, но и приятный своей прохладой слабый ветерок никуда не исчезал. Ола подумала, что будет не прочь как следует расслабиться тут. В такой правдоподобной иллюзии безопасности и умиротворения.

— Если хочешь, предлагаю сыграть. Надеюсь на относительно не смертельное веселье.

Смотря на Нео через плечо, Они не сразу заметила, что случайно чуть было не наступила на чинно ползущую перед лапами дорожку муравьев. Один за другим, они переносили что-то на себе и в мощных челюстях: кто листики, кто цветочки, кто нашел какие-то зернышки. Видимо, не так далеко находился муравейник... Не прошло и минуты, как весь строй прополз мимо, и львица смогла спокойно сделать шаг, не опасаясь кому-то навредить.

— Так что... — чиркнула по земле пальцами лап задумчиво. — Правда или действие?

Где-то вдали раздался быстрый стук по стволу дерева. Небольшая яркая птичка бесстрашно вылетела на открытую местность, издав чирикающие звуки. Ее тень исчезла спустя мгновения, и следом за ней ушел уже знакомый голос кроншнепа...

Вопрос Нео по поводу невыполнимого действия подал Йоле идею, но для начала нужно бы устроиться. Вообще вся эта затея с игрой ей очень нравилась своей двойной пользой: они смогут как и повеселиться, так и узнать друг друга. Возможно даже очень хорошо узнать. С Найтой на одной правде играть было проблематично, потому что Ола и так знала большинство ее "секретов", а весомую часть воспоминаний они разделяли на двоих. Так что очень часто они загадывали друг другу действия разной степени абсурдности. Например, однажды Они пришлось потревожить дикобраза, из-за чего получила несколько колющих ран тогда, а Найте в отместку она сама задала как-то действие с поимкой лягушки. Если кому-то эти две вещи покажутся совершенно полярными, то Онийола была готова заверить, что лягушек ловить не так-то просто, и Найтли потратила на сие добрую половину нервов и времени, которое им давали на свободное провождение без дотошных взрослых.

А вот с Нео, наверное, полегче будет... По крайней мере все зависит от крайности, до которой они разойдутся.

Лев оккупировал один из "корневых куполов", подбирая под себя лежавшие там листья. Интересно даже, как они туда попали... Должно быть, здесь и вправду кто-то, да обитал ранее. Кто-то, кто строил здесь свой быт, пока некие обстоятельства не вынудили его (или ее, или их) покинуть райские края... Просто желание или нечто серьезное, может, опасность? К сожалению или к счастью, узнать это не представлялось возможным. Судя по слабому остатку запаха, прошло уже очень много дней или даже месяцев. Онийола подумала об этом в тот момент, когда Нео пригласил ее лечь рядом.

Она не сразу задумалась о том, насколько же это для нее необычно... должно быть. На самом деле, она уже начинала забывать, что на самом деле познакомилась с Нео не так давно. Начинало казаться, что они знакомы уже достаточно долго, достаточно, чтобы беззаботно валяться рядом и не волноваться лишний раз о том, что у кого-то на уме. Надумала ли она все себе или Нео чувствует то же самое? Сказать пока еще сложно и Онийола не бралась за это. Пусть все идет своим чередом, так, как должно.

«Время покажет истину», — вспомнила она слова мамы Найты, которые Икира говорила всегда, когда не находилось четкого ответа.

Осторожно залезая под корни, Йола постаралась максимально удобно умоститься. Лежащий на спине Нео выглядел так, словно его уже не заботили какие-либо проблемы, он просто расслаблялся, наслаждаясь моментом сравнительного и такого быстротечного спокойствия. Поджав хвост и спрятав пальцы передних лап под тело, Они тоже посмотрела наверх. Купол безмятежных ожиданий окутывал их своей тенью, давая поверить в полнейшую укромность этого места.

— Правда, говоришь, — Йола сделала показательно задумчивое выражение морды. — Пока мы не начали, я заранее скажу, что тоже выберу правду. А теперь вот мой вопрос...

Непонятно, тянула ли она специально или нет, но в голове у львицы уже ютились папки с вопросами, которые ей бы очень хотелось задать в первую очередь. И один из них...

— Какое твое самое-самое яркое воспоминание из детства? — она посмотрела на Нео с уже горящим интересом во взгляде, слегка ёрзая в попытках устроиться еще удобнее. — Неважно, счастливое или грустное. Нечто такое, что ты лучше всего помнишь и никогда не сможешь забыть, такое, что до сих пор может вызвать в тебе эмоции.

Задумчивость Нео ничуть Онийолу не удивляла: даже самые ярчайшие краски из памяти нужно уметь правильно вытащить. Потому львица терпеливо ждала, готовя свою фантазию к самым разным представлениям. Даже думать толком ни о чем в такие моменты не выходит. Пусть он молчал недолго, но Йола успела визуализировать пару картин-предположений. Может быть, это момент, как он пришел в прайд вместе со своей семьей? Или какая-нибудь детская шалость, которая обязательно, как во многих сказках, обернулась появлением новых друзей?

— ...оно совсем невеселое.

..Ладно, значит, вряд ли приход в прайд... Если только оно не было мотивировано какими-то трагичными обстоятельствами. Йола со всей готовностью кивнула, но... совсем не ожидала, что последует далее.

Она попыталась визуализировать себе много-много детей. Много львят, которые скопом бегут друг за другом, снося все на своем пути. Почему-то от этого стало чуть неуютно. Наверное, из-за непривычки. Ей и от представления десятка львов в одном месте становилось так себе, чего уж. Подсознательный страх оказаться в толпе? Возможно. Но толпа львят вряд ли сможет как-то навредить уже взрослому льву... да? Если только они все разом не станут похожи на хищных рыбок в воде, которые так и норовят укусить за задницу или за бок. Сколько бы там детей ни было, судя по проскочившей улыбке Нео, эта часть памяти была довольно приятна. Уже хорошо.

Старшие дети... Даже у Онийолы, когда ей почти-почти стукнуло два года, имелся не самый приятный опыт с более взрослыми сородичами. Хотя, по правде, "более взрослыми" они были, как она сама считала, только физически. Морально... вряд ли. И Йола поняла, что дело пахнет отдаленно похожей ситуацией, когда представила водопад и нескольких детенышей на его вершине. Картина уже выглядела несколько тревожно, особенно если представить ее со стороны их родителей. Дети на то и дети, чтобы совершать глупости и учиться на своих ошибках, но тут все обещало обернуться действительно... не самым безопасным для них образом. Фантазия услужливо рисовала самые острые кадры в попытках полной детализации. И у Они на секунду перехватило дыхание, когда она представила этот миг прыжка в замедленном темпе. Будто все время в мире... остановилось. Наверное, оно так же замерло для маленького Нео в тот момент... Что бы было, если бы его брата так и не спасли? Это бы оставило отпечаток на душе Нео на всю жизнь, хотя, видно, что даже закончившаяся удачно ситуация плотно легла ему на сердце. Детская травма от смерти брата... Никому такое не пожелаешь, даже врагу.

Ола внимательно наблюдала за тем, как погружение в воспоминания отражается на мимике самца. Как он хмурится, жмурит глаза, как на его лбу появляются морщинки. Иногда подобное... взаправду хочется забыть. Или хотя бы стереть прожитые эмоции, чтобы не душиться ими позднее. Однако, это все... нужно. Нужно помнить и никогда не забывать. Из этого складывался мощный жизненный опыт, как бы тяжело оно ни было... И когда Нео слегка закрылся от нее, она не была удивлена. Наверняка... он томил и запирал в себе всю прожитую боль очень долгое время и не привык вот так открываться перед кем-либо.

«И он открылся перед тобой», — подметил внутренний голос. Открылся... перед ней. Пусть и из-за условий игры, но все же...

Для Они это была взаправду ценность. И даже когда он снова перешел в фазу самозащиты, ей не было обидно от его резкости.

Поэтому она сделала то, о чем вряд ли когда-нибудь пожалеет.

— Ничего, — поддалась ближе, осознанно нарушая собственную зону комфорта и прикасаясь щекой к шее Нео. — Я понимаю.

Вдох. Время снова замерло, только в сий раз как-то... иначе.

Йола в действительности понимала.

— Ты сильный. Знаешь, почему? Ты смог извлечь урок из этой ситуации, и ты не отрекся от нее и от чувств, что она в тебе до сих пор будит. Показывать это... бывает сложно, но оно порою очень нужно.

Она задержала объятия, вмиг прогоняя неловкую часть себя прочь. И эти объятия, как и то, о чем она говорила, были нужны. В какой-то степени, им обоим. В какой-то степени... Онийола говорила эти слова не просто в знак поддержки. Ей и самой себе нужно было сказать их когда-то. И они поистине шли от самых глубин, оттуда, откуда у львов исходит рык.

— Заметь, ты вспомнил о светлом даже тогда, когда целенаправленно думал о том, что ранило тебя. Ты вспомнил о своей сестре, — словно в такт тихим словам, Йола слегка щекотливо потерлась скулой о его шерсть, надеясь, что это поможет ему справиться с нахлынувшим потоком. — Что именно это может означать решать не мне, но ты правда очень сильный, Нео.

Онийола даже не сразу заметила, как сама растрогалась. Ее глаза заслезились и "слепая зона" стала еще более слепой, чем доселе. Тихонько шмыгнув носом, она попыталась сморгнуть выступившие слезы, но получалось слабо. Наверное, для первого вопроса этот был тяжеловат... Хотя что... что они теряли? Растрепав челку, Они не спешила отстраняться, давая и ему, и самой себе пережить этот момент полностью вместе со всеми вытекающими: от страхов и боли до приятной ментальной истомы, когда хватает того, чтобы посидеть в тишине, в окружении запахов друг друга и зелени. Пусть они не так давно знакомы и пусть они только узнают друг друга, но находиться рядом вот так было чем-то... настолько же будто бы привычным, насколько и особенным.

Отредактировано Онийола (30 Дек 2022 19:15:13)

Она ободряюще улыбнулась, пытаясь сказать этим: «Все в порядке», но на душе что-то все равно кольнуло. Так, почти что еле ощутимо, как статический заряд от травы, но... все же ощутимо. Онийола не углублялась в мутные закоулки достаточно долго для того, чтобы не думать о тех событиях постоянно и не загонять себя в рамки из-за них. Но они все еще... причиняли ей какие-то переживания. От них сложно укрыться. И бесполезно бежать.

— Это случилось несколько месяцев назад, — начала, своим глубоким вдохом показав, что рассказ может быть долгим. — Я тогда уже двигалась сама по себе, но, сам понимаешь... Одному сложно. Особенно когда ты привык жить и передвигаться рядом с кем-то еще, а одиночество застает внезапно.

Откуда ни возьмись возникшая неловкость заставила львицу смять лапами листву. Ола еще никому толком не рассказывала всей истории и не задумывалась, как наиболее правильно подать всю информацию. И стоит ли вообще. Но Нео, который сейчас находился так близко к ней и тепло тела которого она могла бы воспринять за поддержку, казалось, был готов послушать и услышать. И она уже успела начать считать его своим другом. Пусть даже их сближению только предстояло пройти через потенциальные препятствия и общее желание обоих. Взаимное желание.

— Каждый день был уникален и при этом одинаков по-своему. Постоянные мысли о том, что съесть, когда пойти на охоту, где переночевать в следующий раз... Впервые все целиком зависело от меня. Это... утомляло.

Йола потупила взгляд куда-то вниз, словно ей было стыдно в этом признаваться даже самой себе. Хотя что может вызывать стыд? Она была, пусть и "поздним", но все же подростком. И подросткам свойственно полагаться на старших, особенно, когда дела касаются вопроса выживания.

— Однажды я по чистой случайности во время охоты загнала антилопу в места, на которых охотилась группа одиночек, — воспоминания подкидывали яркие звуки несущихся копыт, тяжелого дыхания, образы поднятой пыли и беснующегося животного... — Они воспользовались этим и отняли уже фактически убитую мною добычу. Но, поскольку я была тогда очень голодна, я собиралась драться. К счастью или сожалению, делать этого не пришлось. Не знаю, может, они увидели во мне что-то или просто не хотели марать лапы, но они позволили мне поесть с ними.

Выуживая из памяти то, как они выглядели, Онийола с удивлением для себя обнаружила, что не может вспомнить имен. Надо же, как жизнь падка на шутки... В определенные моменты кажется, что с кем-то тебя судьба связала надолго или даже навсегда, а потом — пуф! — и вы расходитесь, как ветра разных полюсов. Словно ничего вас и не объединяло ранее. Словно то был всего лишь сон или глупая игра. Кто бы мог подумать, что она в ней проиграет.

— Их было... Честно говоря, не помню, сколько конкретно, но вроде как пятеро. Два самца, они были старше меня, и за ними по пятам ходили три самки. По крайней мере трех я точно припоминаю. Они предложили остаться с ними, мол: «Так будет легче» и прочее. Я понимала, что они правы, и понимала, что в свои почти-два года не вывозила самостоятельно.

Йола устремила взгляд куда-то наверх, вспоминая детали. Интуиция с самого начала подсказывала ей, что за "доброту незнакомцев" придется платить, но она была слишком уставшей от одиночества и постоянного груза на плечах, чтобы просто взять и уйти от внезапно образовавшейся рядом с ней компании. В каком-то смысле, они помогли ей, делили с ней спальные места и пищу, взамен требуя лишь охотиться и следовать установленным правилам. Среди них самым важным было одно: всегда слушать то, что говорит главный. И именно оно сыграло с ней весьма подло.

— Мы какое-то время жили вот так. Иногда передвигались с места на место. Они могли бы сколотить собственный прайд или хотя бы коалицию, но земли, на которых мы тусовались, не особо подходили для постоянной точки обитания. Более плодородные уже занимали другие звери, с которыми так или иначе нужно постоянно конкурировать.

...Иногда соперничать приходилось даже друг с другом, чего уж. Самые лучшие куски себе забирали самцы, и пойманной тушки не всегда хватало на шестерых здоровых хищников.
Но, право слово, им еще относительно повезло. Онийоле рассказывали, что сложнее приходилось группам львов-изгнанников, которые зачастую тусовались где-то еще дальше в пустынях. Где нет ни нормальной пищи, ни достаточного количества влаги. Поистине тяжелые случаи, на которые Они повезло пока что не нарваться.

— Я среди них была самой младшей, потому старшие львицы активно пытались меня "воспитывать". Еще более активно они демонстрировали, "где мое место" в их группе. Я старалась терпеть, потому что хотела набраться сил перед тем, как смогу уйти. И, признаться честно, они научили меня некоторым полезным вещам.

Эти "полезные вещи" были весьма кстати для дальнейшей жизни и составляли основную долю приятных воспоминаний того периода: Они слегка расслабилась, выловив из памяти момент, как ее научили держаться на скалах не хуже горной козочки или как они почти сутки пытались поймать кабана, перепробовав даже те методы, о существовании которых Ола и не подозревала. Почему прицепились именно к тому кабану, когда могли поискать что-то другое? Да другого и не было во всей округе, в том и состоял нюанс! Точнее, было, но мало кто выберет для еды крупных змей или заведомо больное (причем непонятно, насколько заразно) животное. Вот и оставался тот злосчастный бородавочник.

— В какой-то из дней такой вот жизни наша компания наткнулась на территории другого небольшого прайда. Король там был ранен, да и уже в возрасте дядька. Других самцов там я не видела. Знала только, что у него были дети.

Голос заметно сник, как и уверенность в том, стоит ли рассказать абсолютно все или нет. Хотя этой уверенности и ранее не было, просто теперь она стала еще более шаткая. Онийола ненадолго замолкла, прислушиваясь к себе. Можно бы было подумать, будто она настолько задумалась, что забыла о том, что именно хотела сказать дальше. И, когда молчание грозило перерасти в неловкую паузу, она все же продолжила:

— Один из наших "главарей" загорелся идеей свергнуть старого короля и занять его место. Его активно поддержали, потому что это было... взаправду, одним из спасительных решений для того, чтобы перестать скитаться по пустошам и болотам. Я сильно сомневалась. Вариант "просто попроситься стать членами прайда" не устраивал никого, кроме меня. Тот самый наш "главарь" заметил, что я выражаю сомнения по поводу него, и решил, что я захочу предать группу. Он ясно дал понять, что за такое меня ждет по меньшей мере наказание.

О, она помнила, как переменился его взгляд, когда он подозвал к себе ее на разговор. Возможно, он боялся того, что его авторитет пошатнется, что его планы столкнутся с критикой и что его оставят в одиночестве. А возможно, он просто настолько сильно хотел править собственным прайдом. Все возможно. Йоле уже не особо и хотелось гадать.

— Я решила, что с меня достаточно, и начала готовиться к тому, чтобы после захода солнца покинуть их раз и навсегда, но не успела. Кто-то из группы поймал забредшего не туда королевского отпрыска. Они собирались убить его на месте, время тянуть было незачем. Но наш "глава" подумал, что будет гениальным решением попытаться заставить именно меня прикончить того львенка. Так сказать, "в знак верности". Повзрослев, я поняла, что он хотел таким образом надломить мою волю и продемонстрировать свое влияние, как "будущего короля".

Это что тогда, что сейчас заставило Йолу хмыкнуть. Только если в тот раз от шока и набегающего раздражения, то в этот раз от понимания того, насколько же "главарь" был трусливым внутри и как же кичился, чем мог, лишь бы скрыть этот факт.
Ола пошуршала листьями под лапами. Она чувствовала волнение, уходящее в самые пальцы.

— Естественно, я этого не хотела, — она подняла взгляд, будто постаралась этим убедить в искренности своих слов еще больше, — Я не собиралась этого делать. Это неправильно. Я помню, что мне говорили, что это "в порядке вещей многих прайдов", но мне уже от одной мысли становилось противно. Я дала отказ. Второй отказ. Когда... — она быстро вдохнула, собираясь со словами и выуживая воспоминания прямо из-под корки психики, — когда Он начал орать на меня, чтобы я сделала это, я не выдержала и набросилась. Только не на львенка, а на "главу". Я понимала, насколько это было глупо, безрассудно и... прочие эпитеты, которые ты сюда можешь вставить. Он был старше, к тому же самец. У меня не было шансов как-либо повалить его, но за счет эмоций я оставила на нем несколько глубоких царапин и возможно даже шрам.

Онийола не могла сказать, что не гордилась этим. Самую малость.

— Я была очень, очень зла и расстроена. В какой-то момент я буквально на мгновение обернулась посмотреть, что там с детенышем, потому что услышала от него протяжный стон боли, и... Дальше все как в тумане. Помню только, что сильно заболела правая часть морды... и удар головы обо что-то.

Оно было чем-то твердым, но не настолько, чтобы раскрошить череп. Хотя сотрясение ей все равно сделало.
Вспоминать не было приятным, переживать заново все те чувства — тем более. Но Йола была благодарна Нео за то, что они поговорили на эту тему уже сейчас. Уже сейчас, и это многое значит.

— Я быстро потеряла сознание, но так же быстро очнулась. Но этого момента... почти не помню. Совсем все мутно. Кажется, я пыталась куда-то перейти... Куда-то сдвинуться. Никого рядом уже не было, как и того львенка.  Я не знаю, жив ли он, но... — самое очевидное предположение не давало покоя и крайне неприятно кололо в груди и висках; Ола не договорила фразу до конца, но по ее еще более сникшей интонации становилось понятно, о чем она подумала и что имелось в виду. — Дальше я потеряла сознание опять. Очнулась через несколько дней и уже такой.

Последние слова прозвучали как с намеком на то, что Онийола испытывала какую-то неприязнь к себе за внешность. Но тут все было более неоднозначно. Да, бывало, она слегка комплексовала. К тому же незрячий глаз не помогает в охоте, а наличие слепой зоны может подвергнуть опасности. Но ко всему прочему... Разве шрамы не означают, что ты прошел через что-то в прошлом? Ранения — это память об усвоенных уроках. А иногда и обо встреченных друзьях.

Отредактировано Онийола (28 Янв 2023 02:31:39)

Постепенно тепло, исходящее от Нео, приводило ее сознание к такому умиротворенному состоянию. Знаете, как бывает, когда слезы проходят и остается только титаническое спокойствие? Только вот тут слез, как таковых, не было. Лишь напряжение, которое уходило с какой-то приятной волной по позвоночнику и мышцам... Как в какой-то момент волна переросла в самый настоящий прилив. Нет, цунами. Если бы Онийола знала, что это такое, она бы непременно назвала это именно цунами. Казалось бы совершенно невинный поцелуй в щеку породил за собой импульс, отдавшийся на всю правую сторону головы. Ухо дрогнуло, грозясь загнуться от щекотки, промелькнувшей совсем рядом. Дыхание и глаза Нео так близко и ни капли не облегчали прохождение такого мощного... цунами. Это... такое странное, смущающее ощущение. Ола никогда ранее подобного не испытывала. Что оно означает?

Впрочем, она еще наверняка успеет задаться этим вопросом. Попозже.

Слова Нео еще больше смутили ее, пусть она и старалась не показывать, насколько такого результата легко добиться на самом деле. Лишенная опыта общения с противоположным полом, Йола обладала как преимуществом, так и слабостью. Первое заключалось в том, что она куда легче воспринимала любые намеки на романтику, очень часто переводя их на простое дружелюбное течение, и от того ее мозг меньше забивался "отвлекающими мыслями". Второе же заключалось в смущении. Если оно до нее все-таки доходило, то играло куда мощнее, чем у тех, кто уже имел опыт в подобных вещах. И данная ситуация стала тому подтверждением. До нее дошло.

Чуть замявшись, Онийола поборола в себе глупое желание еще больше прикрыть объект внимания в виде слепого глаза. Но, несмотря на неловкость, она все же собралась с силами для ответа:

— Ну вообще... — главное — не думать о лишнем, вот просто взять и не думать, — есть такое. Что мешает. Это в большей степени ощущалось раньше, когда я еще не привыкла к новому положению дел. Травоядному легче тебя дезориентировать, если ты не видишь с одной стороны толком ничего, кроме размытых пятен и бликов.

Приглядись она получше, заметила бы, что не одна смущается.

Положив подбородок на передние лапы, плавно шевельнула кисточкой хвоста и уставилась в одну пустую точку, чтобы упорядочить мысли. Место прямо располагало для хорошего отдыха, и их разговор все больше походил на расслабленный переброс фразами.

— Сейчас я уже привыкла. Самое сложное, наверное, это постоянно держать цель в поле зрения.

Вот если так призадуматься, Нео вошел в ее слепую зону, оставив тот поцелуй на щеке. В обычной ситуации Они бы отстранилась, но в этой... как-то не захотелось. Хотя, казалось бы, чем она отличается от обычной?

«Да всем. Тебя не каждый день целуют», — резонно заметил внутренний голос, заставив Йолу чутка покраснеть.

— В остальном же... — подняв взгляд, она все же дунула на челку, убирая ее с глаза ровно настолько, чтобы та смогла встать на место при подъеме на лапы. — Знаешь, мне как-то сказали, что среди одиночек ценятся... ну... шрамы. Потому что они показывают, что ты прошел через что-то в прошлом и справился. Благодаря этому я стала куда меньше комплексовать из-за своей... детали. Хотя я все еще работаю над этим.

Тон приободрился, как и улыбка. Как говорила Старая леди: «Плакать надо начинать, когда все лапы оторвало». В остальном же жить можно, причем довольно успешно. В конце концов, Ола выживала в пустошах, пустыне, выживет и после такого опыта. Ведь это все еще опыт.
Повинуясь секундному порыву, Йола повернулась сначала на бок, а затем и на спину, держа лапы приподнятыми. Светлая шерсть на груди и животе выглядела более пушистой, чем на той же спине. Здесь достаточно безопасно, чтобы позволить себе как следует поваляться в такой незащищенной позе. И смотреть на Нео вверх тормашками было забавно. Сложив передние лапы, Онийола не удержалась от зевка. Возможно, потом все же стоит немного подремать. Ночка и утро выдались... мягко говоря захватывающими. И прогулка, и погоня, и новое знакомство... Еще и неудавшаяся охота сил позабирала. Каковы шансы, что у них получится в следующий раз поохотиться вместе тут? И какова вероятность встретить достойную добычу для них обоих? Время покажет. А пока можно побаловать себя хорошим отдыхом.

— Как понимаю, нам обоим слишком лень пока что куда-то двигаться, — смешинка проскочила в голосе. — Так что я догадываюсь, что ты выберешь, поэтому вот мой вопрос: если я правильно поняла твой рассказ у водопадов, ты путешествовал не один, так? Если это... не слишком болезненно для тебя, сможешь рассказать о том времени?

Онийола поняла, что снова задала какой-то противоречивый для Нео вопрос, стоило льву поменяться в морде: улыбка сошла, глаза потускнели... Сегодня какой-то день грустных воспоминаний. Или же просто они слишком через многое прошли, из-за чего столько всего таили внутри? Кто уж разберет... Факт заключался в том, что теперь им приходилось с этим справляться и жить. И иногда это... составляло сложность. Возможно, немаленькую.

Ола снова задрала взгляд вверх, в самую зелень, слушая начало рассказа. Птичка среди всего изумрудного безобразия не уступала своей яркостью. Она что-то чирикала, периодически опуская глазки на расслабленных хищников, но не похоже, что она их особо боялась. Может быть, она уже видела львов и знала, что за такой мелочью те, преимущественно, не охотятся. А возможно как раз наоборот не имела опыта встреч с большими кошками. В любом случае явно была чем-то занята и отвлекать ее не хотелось. Только лишь разглядывать.

Йола повернула голову в сторону Нео. Сыпались подробности, начиная с имени и заканчивая тем, что с ними происходило. Начало знакомства Нео с Сиарой малость удивило. Точнее то, что к этому знакомству привело. Ола вспоминала себя в детстве. Будучи львенком, она с трудом могла помыслить о том, чтобы сбежать куда-то далеко от укрытия, тем более без предупреждения. Когда-то она подталкивала выйти из убежища Найту, но то ведь было совсем другое! Одно дело впервые за несколько месяцев жизни покинуть безопасную зону хотя бы на минутку, а другое — убежать вовсе в неизвестном направлении. Но при этом... в каком-то смысле, Они могла понять чувства Сиары. Ребенку необходимы родители. Особенно если это... мама. И для ребенка нормально задаваться вопросом, куда она пропала и когда вернется, если вернется вообще. Маленькая Йола часто спрашивала у матери, где же папа и что с ним, пока ей не рассказали правду. А если у Сиары не было никого, кроме мамы?..

Круговорот мыслей тоже навеял грусть. Тяжело... осознавать, что чьи-то родители могут просто взять и исчезнуть. К тому же если по своей воле. Всегда возникает один и тот же вопрос.

Почему?

Неужели они никак не привязаны к своим детям, раз совершают подобное? Неужели им... все равно? Или они считают, что это "для блага"?
Только вот чьего?

Если мать Сиары взаправду ушла сама, то ее можно поблагодарить только за одну вещь — благодаря ее поступку ее дочь и Нео смогли выжить.

Онийола повернулась на бок, пытаясь понять, что конкретно испытывает. Интересно, дошел ли бы Нео сюда, если бы не разошелся с Сиарой... И как бы по итогу прошло знакомство... Думать об этом было бессмысленно, ведь в данной реальности такой исход оказался невозможен. Но все же Йола, наверное, была бы не прочь поговорить со старой подругой Нео. Увы, сама Они имела возможность убедиться лично: Африка огроменна. Найти кого-то конкретного сложно, особенно если не знаешь, где искать. Невольно это отсылало Олу к воспоминаниям о Найте. Каковы вообще... шансы.
Захотелось замотать головой и прогнать лишние мысли. Нет, она ее обязательно отыщет. Лишь вопрос времени. Тем более, что ориентир есть. Он никуда не денется.

Подобные рассуждения привели Йолу к вопросу, который она хотела бы задать и услышать честный ответ. Нео тоже смотрел на нее, и его эмоции стало труднее прочесть. Возможно, он уже находился на той стадии "отпускания". Или подсознательно чувствовал, что все тем и закончится.
Если так подумать, Сиара, должно быть, была подростком на тот момент их расставания, если Нео отправился на ее поиски, когда она еще была ребенком. Наверное, даже чуть младше самой Они, когда та начала одинокую жизнь.
Онийола тяжело вздохнула.
Непросто этой девочке придется в жизни. Очень непросто. Остается лишь надеяться, что она... справится. И, может быть, таки найдет свою маму.

Йола окончательно устроилась на боку, слегка привставая с упором на согнутую переднюю лапу и затем кладя на нее голову. Черная грива Нео забавно приоткрывала его лоб, пока он лежал и все так же смотрел на нее. Это заставило Олу чуть улыбнуться. Весело получилось. Они только не так уж и давно встретились, и вот уже постепенно сближаются, открывая и выворачивая друг для друга души наизнанку. Ей не хватало подобной откровенности со времен пропажи Найтли. Та долгое время оставалась для нее самым близким и лучшим, единственным настоящим другом. Пока что... было трудновато поверить, что кто-либо еще сможет занять столь же много места в сердце, но и не стоит исключать подобного результата. К тому же... Что если второму близкому не придется делить с Найтой это самое сердце? Что если они вдвоем смогут там остаться?

Хотелось в это верить.
Очень хотелось.

Нео казался Йоле надежным. Тем спутником, с которым можно и поговорить, и раскрыться, и заняться чем-нибудь обыденным или не очень обыденным. Конечно, они все еще мало друг друга знали. Но начало, что они положили, виделось более чем плодородным. Ей нравилось думать о том, что их контакт продлится долго и даже... укрепится в будущем.

Умиротворенно вдохнув и еще более спокойно выдохнув, Онийола поняла, что самое время задать тот свой вопрос. Иначе молчание грозит затянуться.

— Как ты думаешь... Если бы ты сейчас узнал, куда Сиара ушла, ты бы... пошел за ней?

Онийоле не понаслышке было знакомо чувство расставания с кем-то очень близким и дорогим. Потому она прекрасно понимала ответ Нео и его нерешительность в данном вопросе. Все-таки, никогда не знаешь, что действительно будет лучше для всех. С одной стороны может показаться, что один вариант за счет своей "правильности" более верен, но... где гарант, что не ошибешься? И что не сделаешь хуже?

Сделать хуже. Вот этого Йола часто и боялась. Боится до сих пор.

— Это был второй вопрос подряд.

Ой, точно.
Она как-то проглядела, что они задают все по очереди. Из-за неловкости ситуации уши слегка прижались к голове, но смешинка, с которой Нео произнес это замечание, заразила львицу ответным весельем.
Глупо получилось, но почему бы не воспользоваться?

— Давай, — легонько ткнула его в ответ. — Только во второй черед задавай действие.

Все-таки, игра у них за выбор между правдой или желанием! Почему бы немного не развлечь себя, раз уж играют?

Немного поерзав для большего удобства, Онийола крепко задумалась над вопросом. Что бы она сделала, если бы могла что-либо изменить в своем прошлом? На подобное всегда... непросто ответить. Как минимум потому что не до конца уверен в последствиях, что постигли бы тебя при иных раскладах.
В первую очередь, как и заведено у большинства сирот, Они вспомнила маму. Ее лик, ее улыбку, которая всегда, несмотря ни на что, отражала глубинную грусть в сердце вдовы. То, как мама о ней заботилась и оберегала ото всех всех бед на свете, как была готова отказаться от последнего, лишь бы сделать свою Йоли счастливой... Онийола всегда хранила воспоминания о ней. Никогда не забывала. Пусть уже и сложнее было вспоминать определенные моменты, ведь они словно застилались пеленой забвенного тумана. Хотя почему "словно"? Онийоле уже не удавалось четко воспроизвести в памяти то, как, будучи совсем маленькой (настолько, что тогда еще только училась ходить), пряталась в земляном углублении, на грани между пустыней и пустошью, пока мать пребывала на охоте. В тех местах никто бы и не додумался искать ребенка, тем более такого крошечного, но мама все равно переживала сильно, тревожность снедала ее и не покидала ни на секунду. В том числе Онийоле уже не удастся вытащить из памяти, как мама роняла слезы по ночам, пока ее недавно родившаяся дочь безмятежно спала, не ведая, через что приходилось проходить родительнице. Но некоторые подобные воспоминания выуживались из подкорок подсознания, являя себя во снах. В большей степени, они походили на миражи, но оставляли за собой следы, что вели ее в неизвестном направлении. В детстве Йола очень хотела все исправить, сделать так, чтобы мамочка не оставляла ее так рано. Подрастая... Ола приходила к выводу, что, не будь того опыта в ее жизни, она бы так и не познакомилась с...

Внутри что-то екнуло. На вдохе кольнуло.

— Я уже как-то упоминала, что у меня была единственная подруга, — начала она, толком не понимая, что конкретно испытывает. — Лучшая подруга. Меня вырастили ее мама и приемная бабушка. Они заменили мне семью. Найта... так ее звали... в общем, она стала для меня главным поводом никогда не сдаваться и не опускать лапы.

Улыбка сама собой расплылась шире, стоило вспомнить приятные моменты из детства. Как они бегали друг за другом, как пытались изучать мир, а уж о том, как впервые вышли из кустов, вообще можно слагать балладу. Как ссорились и как мирились, как спали в обнимку и как поддерживали друг друга даже в самые сложные моменты... Да много чего было, много чего можно вспомнить...

— Я отличалась тем, что старалась постоянно защищать ее ото всех. Мы перемещались с места на место, благодаря чему часто знакомились с новыми зверьми. Однажды даже подружились с детенышем обезьянки, он задира был еще тот. В какой-то из дней к Найтли по какой-то причине пристал, если честно, уже не помню, по какой именно. Я тогда так разозлилась!.. По итогу он больше на мои нападки и вопросы отвечал, чем Найты, которая уже и сама могла постоять за себя. А потом она обиделась на меня, потому что ей не нравилось, когда я "за нее отвечаю", — вырвавшийся смешок, а в голове — сплошной резонанс из-за того, как мастерски перемешались радость с печалью, — Еще помню, как я ей слегка завидовала. Подростком она мне казалась такой красивой, статной даже, и я себя на ее фоне ощущала немного нелепо. Хотя у нее, как она сама считала, поводов комплексовать было больше. Мы еще обе учились разным штукам от ее бабушки... Травы изучали, она еще через шаманство проходила тайные уроки, думая, что я не в курсе, хах. Она просто по генам родилась со способностями уже, я это поняла примерно в подростковом возрасте как, пусть какие-то странные намеки на это появлялись еще в детстве, — прикрыв ненадолго глаза во время рассказа, Йола еще глубже погрузилась в воспоминания. — А потом...

Сильный поток воды ворвался в рот, залил глаза и нос, заложил уши. Вместо крика вырвался лишь булькающий звук, когда небольшая волна снова накрыла.
Гарью больше не пахло, но возникал вопрос... насколько оно лучше?

— Потом...

— Йола!!!

Взгляд помрачнел, пусть и ненадолго. Онийола снова нашла некую точку в пустоте, куда мог бы смотреть ее расфокусированный глаз.
Резко выйдя из омутов памяти, она попыталась заглушить крик в ушах вздохом со словами:

— Потом мы потеряли друг друга, — голос звучал спокойно, будто бы оно уже ничего не значило, но оно... значило. — Это произошло так внезапно. Тогда несколько дней шел дождь, погода — просто отвратительная. Старая леди сильно заболела и не могла охотиться. Мы не ели уже около недели или больше, стояла задача поймать хотя бы антилопу. Мы отправились с матерью Найты на охоту. Она могла пойти одна, но Найта беспокоилась, что та не справится в одиночку и случится нечто страшное. У Найтли всегда присутствовали тревожности относительно чьей-то гибели из родных, нередко ей снились подобные кошмары. Сначала все шло относительно неплохо, но... Прямо во время охоты нас прервали. Молния ударила в сухое дерево, то загорелось, перебросило пламя на другие, упало и тетя Икира оказалась в огненной ловушке. Пламя не потухало, оно двигалось в нашу сторону и мы с Найтой побежали к ближней реке. Мы надеялась перебраться через нее, чтобы спастись, но опора... опора не выдержала. Нас унесло течением и с той поры я Найтли не видела.

Мысли снова грозились уплыть куда-то далеко и надолго, в дальние дали, но Йола приостановила их, сконцентрировавшись на разглядывании глаз Нео. Ее успокаивала эта темная глубинная зеленца в них. То, что могло быть там сокрыто, немало интересовало ее, но она была почти уверена, что обо всем узнает со временем. Своим чередом.

Ола вернулась к тому, с чего начинала сий рассказ: к краткому ерзанию на месте в попытках устроиться еще удобнее, хотя, казалось бы, куда больше.

— Если возвращаться к твоему вопросу... Я думаю, из разных вариантов я бы выбрала уговорить всех остаться в тот вечер. Переждать непогоду, пойти на охоту, когда все устаканится. Возможно, это бы помогло... — можно допускать много разнообразных "бы", но... — Я не особо люблю думать, что "могло бы быть, если". Зачастую меня беспокоит, что можно сделать уже сейчас, чтобы предотвратить или добиться чего-то, — Йола подняла взгляд наверх, выглядя задумчиво-спокойной. — Так, рано или поздно, я надеюсь отыскать ее. Найту. И я почти готова поклясться, что сделаю это.