Шайена сама не знала, чего она так сильно испугалась.

Хотя нет, прекрасно знала — она боялась этого огромного странного облака, собравшегося над плоской вершиной вулкана, и низкого подземного гула, и тревожного поведения птиц, и подозрительно нагретой почвы под лапами... Просто она еще не понимала, насколько это все может быть опасным. Темная лишь ощущала в себе смутную, еще не сформировавшуюся до конца тревогу, которая, однако, стремительно возрастала с каждым новым ее шагом. Ей чудилось, что если она сейчас же не поторопится и не вернется обратно в логово, то с ее родными может произойти что-нибудь по-настоящему ужасное, и львица уже ничего не сможет с этим поделать. Хотя, если так подумать, а что она вообще могла предпринять в такой ситуации? Разве это в ее силах, разогнать тяжелые грозовые тучи, или найти источник пугающего рокота, или как-то остудить землю?...

"Мне нужно увести детей подальше от вулкана," — решила она в конечном итоге, то и дело нервно поводя растрепанной кисточкой хвоста из стороны в сторону. Если бы только оба ее спутника двигались чуточку пошустрее... Шай нехотя притормозила, оглянувшись на Маро из-за плеча — тот спешно поднимался с примятой его же тяжелым боком травы. Честно говоря, теперь она уже сомневалась, что ей стоило будить его и тащить куда-то... Что, если в логове прайда теперь и вправду небезопасно? Эту мысль подтвердил и неожиданно бухнувшийся перед ней филин, какой-то слишком уж серьезный и обеспокоенный даже по его личным меркам; Шайена невольно притормозила, во все глаза уставившись на пернатого ворчуна, а затем все также молча повернула морду ему вслед — этот старик явно ведал нечто такое, о чем, кажется, лучше было и не знать вовсе... Раз так, выходит, ее львятам и впрямь угрожала смертельная опасность. Осознав это, Бастардка тотчас ощутила, как шерсть на ее всклокоченном загривке встает дыбом, точь-в-точь как у испуганной барханной кошки.

— Ладно, — неожиданно согласилась она с тревожным бормотанием Судьи. — Без проблем. Лучше и вправду валите отсюда, пока целы, — самка даже не стала тратить времени на прощание, просто сразу же отвернувшись и перейдя на рысь, без малейшего зазрения совести оставляя лекаря и его фамильяра где-то далеко у себя за спиной. Злости или обиды не было и в помине: Шайена понимала, что Маро здесь ничего не держит, и что единственная причина, по которой они оба хотели вернуться на Каменную поляну — это желание хоть как-то обработать полученные в бою раны... Но сейчас, наверное, никто даже и не взглянет в сторону бедного целителя. Жаль, конечно, что все так получилось... но в настоящий момент львицу куда больше волновала сохранность ее оставшегося потомства. Маро взрослый, сильный самец, он сможет позаботиться о себе сам, а если и нет, то у него была на редкость деятельная нянечка в обличье сварливого Судьи — вот уж кто точно не даст ему пропасть ни в какой ситуации!

Жаль, что у ее львят не было такой же.

"Зато у них все еще есть ты сама," — жестко напомнила себе Шайена, мысленно настраивая себя на грядущее спасение потомства — если, конечно, его вообще было от чего спасать. Она даже не вслушивалась в сердитые вопли филина, раздававшиеся прямиком за ее спиной и, очевидно, адресованные его непокорному воспитаннику, отчего-то вновь решившему составить компанию неуемной львице. Как будто ему не хватило последнего их совместного приключения на королевских пастбищах! Не будь все внимание Шай сосредоточенно на вулкане, она бы наверняка остановилась, чтобы сердитым окриком послать Маро в обратном направлении, но увы, темная вообще не заметила его супергеройского порыва...

Просто небо у них над головами вдруг ни с того ни с сего решило рвануть с силой мириада падающих звезд, в один неуловимый миг озарив саванну слепящей белой вспышкой и в клочья разорвав темные свинцовые облака. Ночь на несколько долгих мгновений сменилась днем, а тот, в свою очередь, обратился в самый ужасающий закат из всех, когда-либо виденных местными обитателями. Жаркий, пылающий, багрово-алый, точно кровь, ударяющая из чьей-то перерубленной артерии... Брызги жидкого пламени отражались в широко распахнутых Шайены, в глубоком оцепенении наблюдавшей за этой чудовищной катастрофой — она ни разу в своей жизни не видела ничего подобного... А может, все-таки видела? Это все напоминало какой-то кошмар, да, точно, страшный и жестокий сон, в котором она и еще несколько едва знакомых ей существ пытались спастись от летевших с небес огненных глыб... Может, ей и сейчас все это снилось? Не могло такого происходить наяву!

Или...?

Прежде, чем Шай успела как следует озадачиться сим вопросом, горячий порыв воздуха с пугающим ревом пронесся над улегшейся к самой земле траве и ударил точно в грудь остолбеневшей львице, вынудив ту крепко зажмуриться и вслепую отпрянуть на несколько шагов, чувствуя, с какой силой раскаленный ветер треплет ее и без того взъерошенную челку. Пока она мысленно материлась почем свет зря, и всеми силами пыталась вернуть утраченное равновесие, истуканом замерший за ее спиной Маро вдруг снова пришел в движение, одним прыжком настигнув потерявшую бдительность самку и на манер пушечного ядра врезавшись головой в ее худые ребра. "ТВОЮМАТЬ" — только и успела подумать Шай, прежде, чем с размаху впечататься боком в землю и, вдобавок, обнаружить себя примятой здоровенной косматой тушей... Впрочем, это было куда лучше, чем если бы ее тонким слоем размазало по камням — она поняла это, когда в пугающей близости от рухнувших в обнимку львов приземлился внушительного размера обломок наполовину расплавленной, объятой пламенем скалы. Испуганно оскалив зубы, Шайена торопливо уткнулась мордой в разлохматившуюся гриву Маро, инстинктивно пожелав укрыться в ней от всего этого кромешного п*здеца, что творился вокруг них — но разве от такого спрячешься? Это был не сон... А значит, если кто-то погибнет, то он сделает это по-настоящему и навсегда. В том числе и она сама.

Более удачного завершения и без того насыщенного проблемами дня даже представить себе невозможно, черт подери!

Не без труда заставив себя "вынырнуть" из чужой гривы, Бастардка с донельзя шокированным видом уставилась вслед прокатившемуся мимо них валуну... а затем с приоткрытым ртом перевела взгляд на спикировавшего вниз Судью, едва ли различая его слова сквозь весь этот чудовищный грохот — вокруг царила такая безумная какофония, что присутствующие с трудом могли расслышать собственные мысли, что уж говорить о чужой речи! Тем не менее, понять, о чем им талдычил сейчас этот вредный старый филин, оказалось нетрудно. Опомнившись, Шайена принялась судорожно выворачиваться из тесного кольца львиных объятий, одновременно с тем бешено упирая в землю всеми четырьмя лапами, покуда, наконец, не оказалась на свободе и не бухнулась с размаху на собственную костлявую задницу в метре от приходящего в себя целителя. Нет... Мысль-то, конечно, здравая, но она ни за что не уйдет к реке в одиночку! Судья мог сколько угодно орать, что она вконец обезумела, а Маро рыдать и биться лбом о землю, умоляя ее отказаться от сей убийственной затеи, но Шайена скорее позволила бы небесам рухнуть ей на голову, нежели бросила своих детенышей на произвол судьбы. Какая мать, будучи в здравом уме, решится на такое?! Всем корпусом развернувшись в направлении вулкана, темная, недолго думая, стрелой рванула к логову... и тут же с размаху уткнулась носом в нагретую почву, остановленная крепким нажатием чужой лапы на кисточку нервно подергивающегося хвоста. Это было больно... Но ее это ни капли не заботило. Порывисто обернувшись лицом к Маро, Шай смерила его каким-то совсем уж неадекватным взглядом, а затем, не дослушав, с размаху ударила лапой по бедной многострадальной морде, отчего ни в чем не повинный лекарь был вынужден отшатнуться прочь — ну, спасибо хоть, что когти спрятала, ограничившись звонкой пощечиной!

— ДА ср*ть Я ХОТЕЛА НА ЭТОТ ВУЛКАН!!!! — взревела Шайтан во весь голос, ничуть не смущаясь охватившей ее злобной истерики. Ей многое хотелось ему высказать — что там, у подножья горы, осталась вся ее жизнь, ее дети, что она скорее умрет сама, чем снова лишится кого-то из своих родных... Но вместо этого львица просто с невесть откуда взявшейся в таком маленьком, хрупком теле впечаталась плечом в грудь лекаря, опрокинув растерявшегося самца на бок и со сверкающими глазищами нависнув над ним сверху: пусть только еще раз попробует ее остановить, скотина рыжезадая! — Не досчитаюсь львенка — ответишь собственной шкурой, — рыкнула она в вытянутую морду бедолаги, ничуть не проникшись его обескураженным, отчасти даже жалобным и умоляющим взглядом. Резко отпрянув от поваленного на землю самца, Шайена теперь уже на всех парах метнулась в направлении логова прайда, огромными прыжками перемахивая через разрастающиеся на ее пути костры, почти не обращая внимания на окружающий ее со всех сторон жар и подпаливающие шкуру огненные искры.

К черту осторожность, к черту вообще все — в конце концов, чего будет стоит вся ее дальнейшая жизнь, если в ней больше не будет никакого смысла?

Каменная поляна >>>

Огонь распространялся быстро.

Так быстро, что казалось, будто он нарочно соревнуется с охваченными паникой обитателями леса — кто из них первым достигнет спасительного берега Зубери... Охваченные пламенем древесные кроны опасно раскачивались из стороны в сторону, в воздухе клубился черный удушливый дым и роем вились ярко-желтые искры, а земля под лапами то и дело содрогалась, точно где-то глубоко под ней с  оглушительными стонами ворочался какой-то огромный беспокойный зверь. Все вокруг ревело, трещало, завывало; где-то что-то с грохотом падало и обваливалось, не выдерживая мощной подземной тряски. Один раз, молодым львам преградило дорогу упавшее дерево, едва не зацепив их своими скрюченными, тлеющими ветвями — и тогда подростки дружно, практически не сговариваясь, попятились назад и тут же ринулись в обход заблокированной тропы, боясь, что огонь перекинется на их всклокоченные шкуры. Все это время, мимо них с отчаянными криками ужаса пробегала всякая мелкая и крупная живность, начиная крохотными грызунами и заканчивая небольшими стадами антилоп; их было так много, что ребятам частенько приходилось замедлять свой бег, уворачиваясь от слепо мчавшихся вперед травоядных, готовых буквально пройтись копытами по чужим головам, лишь бы поскорее выбраться из этого пылающего ада. Старшим то и дело приходилось закрывать собой, отталкивать или судорожно хватать пастью за загривок своих младших братьев, уберегая их от столкновения с особо крупным и опасным зверьем, но даже это не особо помогало. Пожалуй, страшнее всего был тот момент, когда из охваченных пожаром зарослей вдруг с протяжным визгом вырвалась группа взрослых слонов во главе с древним матриархом — все черные, обожженые, с выпученными, налитыми кровью глазами и, конечно же, совершенно не глядевшие себе под ноги.

— БЕРЕГИСЬ, — едва заметив их стремительное приближение, Шеру тотчас уперся в землю всеми четырьмя лапами, пропахав ту выпущенными когтями, сильно ободрав при этом кожу, и круто развернулся боком к мчавшимся за ним львятам, преграждая им путь своим телом. Им повезло затормозить раньше, чем они все оказались на пути у обезумевшего стада, а вот Сехмет, увы, слишком поздно обратила внимание на грозящую ей опасность. Шеру видел, как она с приоткрытой от ужаса пастью обернулась на одного из стремительно приближавшихся к ней исполинов, растерявшись и очевидно не успевая что-либо предпринять. — СЕХ, — голос самца неожиданно изменил ему, налившись каким-то нездоровым, простуженным хрипом... Однако Шеру даже не успел толком испугаться: неожиданно метнувшийся вперед Ньекунду с разбегу протаранил львицу плечом, и они вместе покатились куда-то в кусты, пропустив слонов мимо. Дождавшись, пока стадо уйдет, Шеру и остальные скопом подлетели к месту падения злополучной парочки — те, к счастью, уже самостоятельно выползали наружу, цепляясь шерстью за мелкие обгоревшие сучки. — Сех! Ты цела? — наспех пробежавшись взглядом по запачканной шкуре младшей сестры, убедившись, что та отделалась легкими синяками и занозами, Шеру тут же вновь пихнул ее лбом в бок: отлично, отлично, а теперь бежим дальше, пока нас снова кто-нибудь не затоптал! Ни тебе жаркой благодарности Ньеку, ни гневных проклятий в адрес умчавшихся слонопотамов, ни даже банального облегченного вздоха в стиле "Я ТАК ЗА ТЕБЯ ИСПУГАЛСЯ!!" — ну, сами понимаете, как-то не до того сейчас было... — Давай, вперед, не останавливайся... Мы почти выбрались, — ха. ха. ха. И кого он пытался обмануть? Кажется, даже дурашка Мьяхи понимал, что до лесной опушки еще оставалось до крайности приличное расстояние, и не факт, что за ее пределами окажется безопаснее, чем здесь! Ну... с другой стороны, там ведь не будет так много горящих деревьев, что с пугающей частотой пытаются свалиться им на головы, верно? Верно. В любом случае, отсюда нужно было выбираться, да поскорее. Вскинув всклокоченную, как после долгого беспокойного сна, голову, Шеру лихорадочно огляделся по сторонам, выбирая, куда им лучше податься. — Вон там! — он подпихнул сиблингов в направлении более-менее свободной от огня тропы. Туда-то и бежали все остальные жители вулканического подножья, что, понятное дело, грозило давкой и суетой, но, кажется, все относительно крупные звери уже покинули эту местность, и подростки вполне могли рискнуть пройти этой дорогой. — Слыхали? Все за Шеру, Шеру знает, как выбраться из этой полыхающей задни... ДА КАКОГО @#%$, — начатый было нарочито веселым и бодрым голосом призыв вдруг резко оборвался тоненьким девчачьим взвизгом, как только откуда-то сверху на голову самцу бухнулось что-то темное и донельзя увесистое, щедро рассыпающее кругом себя целые облака черных, как смоль, перьев. Честно говоря, в первое мгновение Шеру ошибочно принял его за кусок вулканической пемзы — ну, один из тех, что с грохотом нацистских снарядов рушились на саванну откуда-то с небес, взрываясь инфернальным огнем и снося головы незадачливым мишеням. Ну, а что, похоже ведь!

Неужели так несправедливо резко должна была оборваться его жизнь?! А ведь он еще даже не познал вкуса львицы и не постиг радости незапланированного отцовства!...

"Если выживу — поселюсь как можно дальше от этого чертового вулкана!" — опасливо приоткрыв сперва один, а затем и второй глаз, Шеру с растущим смятением уставился на сипло кашляющий комок густо перепачканного сажей, некогда снежно-белого пуха, с огромным трудом признавая в нем верного фамильяра Мэй. Кое-как приподнявшись с земли, совенок подкатился куда-то к самым лапам зеленоглазого самца, явно пытаясь что-то ему сказать, но пока что не находя в себе достаточного количества дыхания. Бедолага... Как же он вообще сюда долетел? Да еще и совсем один... — "Стоп... а где же тогда Мэй?!" — и вправду, куда она подевалась? Шеру тотчас напряженно заработал мозгами, судорожно припоминая, когда и где он в последний раз видел свою подругу. Ну, точно, она стремглав примчалась к ним на склон, чтобы уведомить Нари и его собеседников о произошедшей в логове трагедии... Шеру тогда не глядя перемахнул ей через голову, спеша первым оказаться на Каменной поляне, дабы убедиться, что с его братишками все в полном порядке — и все, с тех самых пор он ее не видел. Сколько времени прошло? Час, два? Она давно должна была вернуться домой, но он не видел ее на площадке — ни до начала извержения, ни после него. Так куда же она подевалась?!

— Олаф?... Олаф, где Мэй? — он спешно наклонился к шумно отдувающемуся птенцу, силясь заглянуть в его глаза, на время даже позабыв о присутствии младших братьев, Ньека и Сехмет. — Где она? Почему ты здесь один? — сердце льва сжималось в дурном предчувствии. Не мог... не мог Олаф оставить ее одну-одинешеньку. Выходит, с ней что-то произошло, либо они разминулись — и то, и другое было чертовски плохо. К несчастью, Олаф оказался совершенно не в том состоянии, чтобы внятно, четко и доступно объяснить Шеру все случившееся — он только и мог, что хаотично выталкивать из себя отдельные, на первый взгляд, не шибко связанные друг с другом слова и реплики, то и дело перемежавшиеся громкими, задыхающимися вздохами и кашлем, вроде "огонь", "деревья", "Мэй", "помощь" и "мнебылотакстрашно" — в принципе, уже этого хватило, что подросток сполна осознал всю тяжесть ситуации (хах, как будто она и без того не была тяжелой!), молча переведя полный страха и беспокойства взгляд на затянутый плотной черной завесой горный склон. Тот был сплошь объят дымом и пламенем...

"Мэй... осталась там?! Одна?!!" — одна только робкая мысль о возвращении вынудила его содрогнуться от самой макушки и до кисточки хвоста, в немом ужасе вздыбив шерсть по всей линии позвоночника. Это казалось самоубийством... Нет, это и было самоубийством, черт возьми! Но... Мэй, должно быть, сейчас было гораздо страшнее. Сглотнув, Шеру все также молча посмотрел сперва на притихших младших братьев, а затем — на сестру.  Что ему делать? Бросить их здесь одних, как это сделал Хофу, и ринуться на выручку беспомощной и, вероятно, тяжело раненной подруге — или плюнуть на Мэй, но зато вывести своих родных из опасной зоны? Оба варианта казались по-своему верными... и в каждом была своего здоровая доля эгоизма. — "Что... мне делать...?!" — судя по выражению морды Сех, та была уже готова лично схватить растерявшегося брата за ухо и силком поволочь его дальше. Любая секунда промедления грозила его семейству мучительной смертью в огне, и сейчас им всем некогда было тратить время на бессмысленные споры... — "Но ведь Мэй тоже твоя семья, дурень," — кажется, именно эта неожиданная мысль заставила его отбросить прочь все лишние сомнения и, нахмурившись, принять верное для себя решение. Прекратив выжигать взглядом дыру в переносице Сехмет, Шеру резко повернул морду в сторону озадаченно приумолкнувшего кузена — и почему он сразу не вспомнил о его присутствии?!

— Ньек... ты помнишь, где река? — дрогнувшим голосом обратился к нему черногривый. — Уведи их к воде, и если мы с Мэй не догоним вас к тому времени — постарайтесь перебраться на другой берег, если это возможно, договорились? Я... постараюсь найти ее, — стоило видеть, как перекосило морды его братьев и сестры (да и самого Ньекунду тоже) от таких слов. Само собой, Сехмет тотчас бешеным вихрем налетела на очевидно сбрендившего самца, решительно воспротивившись его суицидальному выбору — но Шеру был готов к чему-то подобному и спешно выскользнул из хватки ее когтистых лап, моментально накрывших тощую задницу отвернувшегося самца. — Кто-то должен ей помочь, Сех! — прорычал он, снова обернувшись и по-бычьи столкнувшись в сестрой лбами, пристально глядя ей в глаза — такие же яркие, цвета молодой древесной листвы, но куда более темные и сдержанные по оттенку, чем его собственные. Сехмет всегда была куда более умной и рассудительной, нежели ее брат. Она и сейчас говорила здраво, но... Он был старше нее на целых две с половиной минуты! А кто старше, тот и главнее, верно? — Я не собираюсь помирать, черт возьми! — гаркнул Шеру куда-то в самый нос сестре, вмиг перекрывая поток грозных требований. — Хватай чертову малышню и беги к этой гр*баный реке, пока я сам вас туда не пнул!! — от эдакого мужицкого рявка, что был абсолютно не присущ всегда такому трусоватому и подхалимному юнцу, Сехмет даже не сразу нашлась с ответными возражениями; воспользовавшись охватившей ее заминкой, Шеру вновь вихрем развернулся на месте и помчался прочь, на бегу носом подбросив совенка обратно в воздух, отчего последний чуть было не впечатался клювом в древесный ствол. — Показывай дорогу, Олаф! Позже отдохнешь!... — кое-как расправив помятые крылья, едва-едва отдышавшийся птенец с кряхтением полетел вперед самца, то и дело роняя ему на голову свои грязные черные перья. Где-то позади громко материлась Сех, на что Шеру лишь возмущенно заорал ей в ответ: — Я ВСЕ СЛЫШАЛ!! — и резко прибавил скорости, теперь уже целиком и полностью сосредотачиваясь на предстоящем ему подвиге. Правда, где-то глубоко внутри самца ворочалось до крайности неприятное, щемящее чувство досады вперемешку с искренней виной: он не хотел бросать своих в одиночестве... И ведь он даже не успел попрощаться с младшими! С другой стороны, он и вправду не торопился лечь в могилу — вернется и попросит у них прощения, куда деваться... "Если только выберусь отсюда живым!" — совсем близко от него вновь с пугающим скрежетом рухнуло дерево, и Шеру спешно отскочил подальше, спасаясь от ярких огненных брызг. Теперь, когда он мчался не прочь от разгоревшегося в лесу пожара, а куда-то в самый его эпицентр, вокруг стало так невыносимо жарко, что лев аж язык наружу вывалил, уже потихоньку начиная корить себя за слабоумие и отвагу. И с чего он решил, что Мэй там совсем одна?! Пожалуй, стоило все же получше расспросить Олафа о случившемся, прежде, чем бросаться куда-то сломя голову, возомнив себя суперменом.

"Айхею, ну пошто я такой кретин," — мысленно стенал Шеру на разные голоса, то и дело с ойканьем и шипением продираясь сквозь объятые пламенем кусты, с разбегу перепрыгивая через пышущие жаром трещины в земле и небольшие, но весьма болезненно обжигающие лапы и брюхо костерки. В какой-то момент, Олаф у него над головой вдруг пронзительно заорал, и Шеру тут же врезал по невидимым тормозам, огромными глазами уставившись на летевший точно ему в лоб громадный обломок камня. ИТИТЬ!!

— ВААА!!! — коротко завопив, лев торопливо прыгнул куда-то в сторону и кубарем покатился в какой-то задымленный овраг, лишь каким-то чудом не сломав себе ничего во время падения. Где-то за его спиной... плечом... задницей... неважно, уже далеко позади, раздался впечатляющий грохот и вспышка, как от прямого попадания ракеты класса "воздух-место-где-только-что-стоял-Шеру"; кое-как остановившись, Шеру молча уселся посреди грязной, запорошенной листьями канавы, с пару мгновений расслабленно вращая глазами во все стороны на манер пьяного хамелеона... а затем с тоненьким визгом зашлепал лапой по собственной загоревшейся гриве, гася крохотный язычок пламени, незваным гостем поселившийся на конце одной из его вздыбленных прядей.

— Сюда, сюда!! — закричал вихрем пронесшийся мимо него Олаф, указывая крылом куда-то в глубину еще не сильно разгоревшихся зарослей. Шеру немедленно подпрыгнул на своем месте, боясь потерять фамильяра из виду. Еще не хватало ему самому потеряться в этом пекле... — Она там, под деревом!! — перемахнув через очередной костер, лев торопливо заозирался, отыскивая взглядом знакомую рыжую шкурку. Скопившийся вокруг дым заставил его шумно раскашляться.

— Мэй... Мэй, где ты?! — заорал он, из-за всех сил напрягая отчаянно слезившиеся глаза. Она должна была быть где-то поблизости... И куда, черт возьми, подевался Олаф?!

Отредактировано Шеру (22 Окт 2017 23:34:47)

================================)каменная поляна
Ньекунду полностью доверил выбор пути Сехмет и Шеру - левая половина морды и лоб горела, подушечки лап кололо, и он попросту не мог бы одновременно следить за всей оравой и, силком отворачиваясь от боли, высматривать тропу. Камень под лапами сменился почвой - высушенной раскаленным жаром от вулкана, горячей и кажущейся красной в отсветах огня. Деревья пылали, некогда благодатная земля превратилась в пламенный ужас, небо заволокло уже не темно-серыми, а пыщущими красным жаром тучами. А еще этот проклятый дым, ползущий по почве и забивающийся в нос. Ньекунду сосредоточился на четверых подростках, молча перебирая лапами и боясь, что, если он начнет что-то говорить - как Сехмет, постоянно успокаивающая братьев - то потеряет сосредоточенность и поддастся страху.
Холмы были объяты огнем. Единственный выход - бежать к реке, надеяться, что по пути встретиться Акасиро. Думать о судьбе матери Ньекунду себе запретил, но она так и всплывала в сознании - не всегда идеальная, но все-таки родная, своя, единственная мать, которая может быть, пытается выбраться из горящего леса....Хватит!
Он не знает, где она, он никак не может ей помочь, как не мог помочь Селю. Сейчас главное - всем вместе добраться до реки, а там посмотрим.
Деревья трещали и обваливались, так что приходилось постоянно смотреть вверх, чтобы не быть придавленным горящей веткой. Хорошо еще, что охваченные огнем стволы падали не мгновенно, как камни, и можно было быстро отскочить. Вокруг в панике и животном ужасе мчались мелкие животные, в кои-то веки не обращая внимания на грозных хищников - львов, которые в обычное время перегрызли бы их в мгновение ока. Сейчас все были заняты спасением своих жизней, и крохотная мышь, и лев оказались почти в одинаковом положении перед разбушевавшейся стихией. А в воздухе еще свистели камни, с грохотом ударяясь о землю и оставляя в ней глубокие вмятины - что ни дать следы  громадного льва, когтем выковыривающего ямы и канавы. Ньекунду приостановился - беснующийся огонь слепил глаза и опалял шкуру, но, к счастью, остальные были неподалеку, а от такой большой группы тяжело отстать.
Впереди показалось что-то темное, огромное, похожее на охваченный огнем гигантский булыжник - только этот булыжник ревел так, что сотрясалась земля и вздрагивали уши, трубя песню боли и страха. Слоны! Гигантские создания, обезумев от боли и горевшие заживо, неслись прямо на перепуганных львов. Ньекунду в ужасе выдохнул, по его шкуре пробежала дрожь, но он заставил себя глянуть на остальных, чтобы убедиться, что они ушли с дороги. Крик застрял у него в горле - Сехмет не сдвинулась с места, ошашело глядя на приближающихся слонов, могущих растоптать ее в мгновение ока. Ньекунду метнулся вперед прежде, чем задумался об этом - с него хватило смертей. Сель умер у него на глазах, и он ничего не мог поделать, сейчас же он сделает все, чтобы такого не повторилось.
В лапах взялась недюжинная сила, и Ньекунду разогнавшимся на всех парах паровозом врезался в Сехмет, и оба они отлетели в кусты. Сзади протопала смерть, трубя и крича. Ньекунду ударил Сех головой, и подуспокоившаяся было рана взвыла вновь, и лев, скорчившись от боли, уткнулся мордой в землю. Тихо.... Тихо!
Еще он никак не мог поверить, что получилось. Они живы! Живы! Очнуться его заставили слабые, аккуратные тычки Сехмет, завозившейся под ним и явно желавшей подняться на лапы. Ньекунду встрепенулся, спохватился и проворно отскочил.
  - Ах, да, - прохрипел он со слабым смущением. - Прости.... То есть, не за что! Все в порядке. Пойдемте...
Ар!.. Пойдемте дальше.
Подлетел Шеру, тычками и пинками погнав их дальше. Ньекунду не мог возражать, кивнул и, тяжело дыша, пристроился сзади и собрался было продолжить вместе с остальными опасную гонку, как услышал вопль Шеру. Он замер, круто обернулся, ожидая увидеть еще большую опасность, заставившую черного так взреветь, но, сощурившись и оглядев его внимательно, понял, что лев невредим. Дело было в покрытом саже комке перьев, от которого несло гарью и дымом. Это еще кто? Ньек озадаченно пошевелил ушами и вытянул шею, присматриваясь к нежданному гостю - судя по тому, как отреагировал Шеру, это далеко не обычная птица. Олаф? Незнакомое имя. А вот Мей он знал. Выходит, этот Олаф ее приятель?
Ньекунду посмотрел поверх остальных, на умирающий в клубах дыма и огня лес. Мей.... она там, получается? Шеру выспрашивал у несчастной птицы, где светлая львица, Ньекунду переминался на месте, бросая взгляд то на лес, то в ту сторону, где должна быть река. Если она жива... Если жива, то не могут же они ее бросить. Но как выжить там? С такой-то оравой, с кучей подростков! Неуверенно, смятенно он взглянул на Шеру и столкнулся с его прямым взглядом.
- Река? Знаю, да, - тихо ответил Ньекунду, уже заранее понимая, что задумал черногривый и все же не сдержав тихого возгласа, когда тот объявил, что идет за Мей. Но сказать ничего не успел - рядом не хуже вулкана взорвалась Сехмет. От ее яростного напора Ньек, распахнувший было пасть, быстро ее захлопнул, вдохнув пропитанного гарью и дымом воздуха сполна.
Но Шеру прав! Если есть хоть малейший шанс спасти их товарища, их подругу, надо его использовать. Страшно, да, но Мей может быть еще страшнее. Да и Шеру не побредет вслепую, нет, у него есть провожатый. Ньекунду сглотнул - а у его матери, где бы она ни была, и того нет.... Но каковы шансы, что Шеру выберется сам, что найдет Мей? Он понимал Сехмет, понимал Шеру, и от противоречивых чувств (а еще оттого, что боялся отгрести когтями, что лезет не туда) молчал. Лишь нервно, с тихим отчаянием водил кончиком хвоста из стороны в сторону. Сехмет в бешенстве заорала громче, но Шеру уже исчез в дыму, следуя за почерневшей от сажи птицей. Ньекунду воззрился на львицу, еще не до конца отошедший от только что развернувшейся семейной ссоры. Правда, замереть аки покрытая мехом статуя в ступоре, учитывая сложившуюся обстановку, надолго нельзя было, а потому, когда мрачная Сехмет двинулась к ним, он, оправившись и взяв себя в лапы, и сам сделал шаг вперед.
- Все будет хорошо, - быстро сказал он, едва разжимая пасть, чтобы не словить еще задымленного воздуха. - Твой брат ловкий, у него есть провожатый, они ее быстро найдут. Мей.... она же тоже хочет выбраться! Ты иди вперед. Мне.... мне больно, я не могу одновременно смотреть и за ними, и за дорогой. Давай лучше ты, хорошо?
Правда, он замедлился, прежде чем занять свое место сзади. Может быть.... Может быть, его мать тоже где-то там? Зовет на помощь? Ньекунду заставил себя отвернуться и отправиться за Сехмет и ее братьями. Он не знает, где она. Не знает.... И ничего не может сделать. Нужно идти вперед и выбраться из горящего леса, помочь Сех вывести ее братьев к реке, а потом, может... Может, пойти вдоль нее и поискать Акасиро. Да, скорее всего, она пошла к реке, это же самое логичное решение. Нужно верить....

Почему то лишь в эти самые мгновения, когда над головами съежившихся на жухлой траве львов пролетали булыжники размером со слона, притом горящие, Маро понял, что он просто фантастический везунчик.  В сферическом кубе. В плохом смысле этого слова.
Нет, ну серьезно, у него был хоть один спокойный день за все это время?

То в водопад ныряй с головой, чужих детей вытаскивай, то рыскай по всем колючим кустам в поисках больной, чумной самки.... Потом подставь свои бока под острые зубы голодных гиен, после стерпи нападки любимого батеньки своей с трудом отыщенной пациентки, заработай от него парочку красивых памятных "тату" на тех местах, которые еще не испортили гиены.
А теперь еще и извержение вулкана, что грозит не то что испортить его и без того порченную шкуру - поджарить ее к чертям до румяной, хрустящей корочки. Найдите второго такого везучего льва в саванне и Ро самолично пожал бы ему лапу.
- "Предки великие," - судорожно сглотнул рыжегривый, когда астероид словно в замедленной съемке плавно пролетел прямо над их с Шайеной скрученными телами, пафосно озарив все испепеляюще-горячими огненными языками, что целиком охватывали обломок от края до края, вырисовывая на темной шерсти лекаря причудливые узоры ярким отблеском. Ему только и оставалось, что крепче прижать к себе ошалевшую самку, чуть ли не силой уткнув ее перепачканную в грязи, взъерошенную морду, в собственную давно прекратившую быть привлекательной пышную прическу. Судья сидел рядом с воспитанником на земле, распластав свои крылья в стороны и пригнув ушастую голову, зыркая вылупленными глазищами из стороны в сторону. Вот поэтому старикан никогда не делал гнезда поблизости с вулканами, - "Ненавижу вулканы," - прищелкнул загнутым клювом Судья, прекратив терзать чужое ухо, и воробьем попрыгал в ту сторону, где за завесой душного дыма, далеко впереди находилась спасительная речушка, которая, на данный момент, была единственной вещью, что могла бы остановить саму смерть, в виде плюющегося лавой пробудившегося неживого великана.
И да, пернатого не слишком заботило, что станет с целым прайдом, расположившимся на его склонах - разумеется филин был охвачен беспокойством исключительно за свою пернатую гузку, да за бестолковую черную задницу травника, что из-за всех сил на данный момент прижималась к чужой, красной и костлявой, стремясь защитить ее обладательницу от участи быть расплющенной и раскатанной тонким слоем по всей поляне.
Логично, что львица стремилась к своему семейству, вон, стадо антилоп, что галопом пронеслось мимо, тоже сбилось дружной кучкой, подгоняя молочное потомство вперед. Судья даже не пытался остановить самоубийцу, раз уж ей так хотелось погреться у бешеного костерка, но ни в коем разе филин не собирался отпускать Маро на вылазку к пылающему жерлу - еще чего!
Не для того он этого бестолкового лба от всех бед сберегал, чтобы тот к Сатане на вертел самовольно прыгал.

Впрочем Ро тоже не шибко то туда стремился на самом деле, отчаянно надеясь, что его спутница возьмет себя, наконец, в лапы и соберет мозги в кучку (угу, разбежался). Заметив, с какой остервенелой уверенностью Бастардка ломанулась сквозь горячие кусты прочь, опасливо привставший на месте самец испуганно крякнул, и бездумно прыгнул следом, с вытянувшейся, побледневшей миной, на бегу отчаянно и срочно придумывая, что ему нужно сделать, чтобы удержать самку от неминуемой смерти - а вдруг поможет и пыл остудит? Темношкурому ничего умнее не пришло в голову, как наскочить всей своей массивной тушей на нервно дергающийся у него перед носом длинный кончик хвоста, прижав лапищами-столбами бешено дергающуюся из стороны в сторону лохматую, черную, длинную кисточку Шайены. Разумеется, не ожидавшая такого подлого поступка охотница далеко не убежала - тонкое и хлесткое продолжение гибкого позвоночника натянулось до предела, подобно тетиве новенького лука, с не самым приятным звуком, хрустом растянутых позвонков, и самка, ожидаемо, с размаху хлопнулась бородатой белой мордой, щелкнув челюстями прямиком в присыпанную пеплом грязь.
В другое время, Судья, наверное, едко бы похихикал над этой сценой, выразив свою "любовь" зеленоглазой хамке... В другое время, да... Сейчас же филина чуть не снес с пути с визгом промчавшийся мимо, ослепленный огнем бородавочник, едва не проткнувший бивнем упитанную черно-белую тушку пернатого - какое тут, простите, веселье. Судье только и оставалось, что с шипением и проклятиями, путаясь в крыльях взмыть в высоту, кое-как разгоняя размашистыми движениями крыла едкий смог, что заполнял собой все пространство и фактически отрезал львов от фамильяра... А в это время между последними происходила самая настоящая драма, решающая дальнейшую судьбу упрямой красношкурой.

Темный конечно предполагал, что Шайена будет очень недовольна его поступком, но он был совершенно не готов к той зверской мине, с которой развернулась к нему львица.
Если у апокалипсиса, что творился вокруг и был посланник, то Маро только что ему как раз наступил на хвост.
Упс.

Колючая челка Шайены торчала дыбом подобно петушиному гребню, присыпанная мелкой вулканической пылью, салатовые глаза утопали в тени и блестели хищными угольками, а белые, оскаленные зубы... Маро только и смог что проглотить вставший поперек горла тугой комок, покрываясь несуществующим холодным потом и медленно попятиться назад. Слишком медленно, чтобы избежать гневной пощечины по усатой физиономии, что расцарапала ему и без того расписную гиенами переносицу. Маро только и оставалось, что панически, поспешно зажмурить единственный целый глаз, спасая свое зрение, да пискнуть что-то на вроде "но Шайена, ты можешь погибнуть!", прежде чем львица с утробным рычанием накинулась на своего непутевого товарища, одним движением худенького плеча заставив эту здоровую тушу с хрустом шлепнуться в траву, подняв в воздух искры от тлеющей соломы.
Маро смотрел на Бастардку непривычным ракурсом снизу вверх, стелясь подбородком по земле и прижимая уши к черепушке - они почти утонули в рыжем облаке гриве, опасливо выглядывая оттуда самыми кончиками.
А что он сделать в ответ на ее гневные вопли? Насильно схватить брыкающуюся самку за загривок и прижать к земле? Пожалуй... Пожалуй именно так бы ему и следовало поступить, но как бы она тогда на него смотрела? Конечно Ро хотел ее остановить. Хотел, чтобы львица отказалась от сей убийственной затеи, он бы вернулся и поискал ее родных, обязательно, но...

Это же Шайена.

- Чего разлегся? - тяжело, устало хлопающий крыльями Судья снизился на уровень откровенно огорченной, помятой морды воспитанника, у которого на носу теперь сочно алела плюс одна глубокая царапина. Некоторое время они оба молча наблюдали за постепенно исчезающей в дыму львицей, - Такая там точно подохнет. И что ты будешь теперь делать? Неужели рванешь за этой дурехой? Пошли, нам нужно к реке, проследуем за стадами. Они нас выведут.

Само собой, это было чистой воды самоубийство. Ну какой зверь, будучи в здравом уме и трезвой памяти, осознанно пойдет навстречу своей гибели? Помчится туда, где бушует пламя и содрогается земля под лапами, туда, где с небес падают огромные булыжники размером со взрослую антилопу, где каждую секунду на тебя может рухнуть горящее дерево или споткнуться какое-нибудь паникующее травоядное?... Да никакой, в том-то и дело! И ведь Шайена не была каким-то особенным исключением из общего правила, ей тоже был присущ некий инстинкт самосохранения, пускай даже сильно приглушенный ее врожденной тягой к приключениям — и тем не менее, он у нее все-таки был, и он же сейчас вопил дурным голосом, предупреждая свою обладательницу о грозящей ей со всех сторон смертельной опасности. Но Шай сознательно подавляла этот страх, вынуждая себя сломя голову мчаться по направлению к грохочущему, окутанному жуткой багрово-черной пеленой дыма вулкану, с разбегу перемахивая через тлеющие кустарники и полыхающую маленькими рваными костерками траву, думая лишь о том, чтобы успеть добраться до логова, пока то не разрушилось. Учитывая, как сильно потряхивало и трясло всю округу, там наверняка разразился впечатляющий камнепад, и львице оставалось лишь мысленно уповать на то, что ее дети успели выбраться наружу... Все, без единого исключения!

"Пожалуйста..." — она резко вильнула в сторону, уклоняясь от бегущего ей навстречу стада газелей, — "пожалуйста, пожалуйста," — снова с силой оттолкнулась лапами, перескочив внушительную борозду от пропахавшего землю обломка вулканической пемзы. — "По-жа-луй-ста, черт возьми!!" — Шайтан вдруг резко затормозила, дернув потрепанным ухом: что-то очень большое с треском и грохотом катилось на нее по пригорку, сметая собой все и вся, и львица спешно рванулась прочь, спасая собственную шкуру. Очень вовремя, так как уже в следующую секунду мимо нее на огромной скорости пронесся обломанный древесный ствол. Шай проводила его на порядок ошарашенным взглядом — это был уже второй раз за минувшие полчаса, когда она побывала на каком-то жалком волоске от смерти, и не сказать, чтобы охотницу сильно радовало подобное осознание. Может, стоило взобраться чуточку повыше? Да нет, плохая затея, тогда она скорее всего задохнется в дыму и ядовитых испарениях... да и лепить из себя живую мишень для падающих с неба божественных кирпичей тоже не хотелось, так что львица молча погнала дальше, теперь уже куда более внимательно прислушиваясь к своему окружению и не забывая бдительно зыркать глазами по сторонам, на тот случай, если ей на голову решит свалиться еще какая-нибудь большая коряга. В какой-то момент, Шайена обнаружила себя стоящей на краю широкой тропы, некогда указывающей самый короткий путь к местному водопою, и с отпавшей челюстью взирающей на бесконечный поток животных, спешащих прочь с объятых пожарами земель. Похоже, что они стекались сюда ото всех уголков королевства, крича, ругаясь и толкаясь, то и дело отпихивая друг друга почерневшими от копоти боками; в воздухе висела плотная завеса пыли, за которой не было видно не то, что плюющегося лавой Килиманджаро, но даже кисточки собственного хвоста на расстоянии какого-то жалкого метра от носа. Едва придя в себя от изумления, Шай лихорадочно заметалась из стороны в сторону, отыскивая хотя бы крохотный зазор между телам травоядных. Можно ли было надеяться, что ей каким-то образом удастся перебраться на противоположный край тропы? Она попыталась было на свой страх и риск проскользнуть под брюхом одного из буйволов, но тот вдруг с мычанием рухнул на землю, запнувшись о камень и едва не придавив львицу своей тяжеленной тушей. Шайена с приглушенной руганью отпрянула назад, наблюдая за тем, как животное надсадно стонет от боли и отчаяния, в то время, как его многочисленные собратья торопливо обходят его стороной, не задумываясь о том, чтобы помочь раненному.

Нет... Лучше даже не думать о том, чтобы соваться в эту обезумевшую толпу — слишком уж велик риск, что ее банально размажут копытами о землю. Но, как ни крути, а львице нужно было перейти на другую сторону, поэтому Шай решила действовать иначе. Упрямо нахмурившись, охотница вдруг бесцеремонно вскарабкалась на упавшего перед ней быка, впрочем, постаравшись не сильно его оцарапать.

— Прости, но так нужно, — пыхтя, бросила она сквозь зубы, после чего оттолкнулась задними лапами от чужой спины и с нахальством, достойным упоминания в исторической летописи, запрыгнула на круп следующему буйволу. Само собой, тот немедленно взбрыкнул, на автомате попытавшись сбросить наглую кошку со своей упитанной задницы, и Шай едва не полетела вниз, в последний момент успев зацепиться когтями за грубую, плотную шкуру травоядного. Нетушки, не станет она кровавой лепешкой на камнях, увольте! Подтянувшись, львица торопливо перескочила на следующего быка, стараясь не обращать внимания на сердитые вопли, то и дело раздававшиеся в ее адрес со всех возможных сторон.

— Что ты творишь!

— Совсем разум потеряла?! Куда ты прешь!...

— Безобразие! Немыслимо!

— Катись в пекло, сумасшедшая!

— Да заткнитесь вы, — сдавленно процедила Шайена в ответ на всеобщую ругань, едва ли расслышав собственный голос в воцарившемся мычании и гвалте. Наконец, она едва ли не мешком бухнулась на землю с противоположного края тропы, и тут же с шипением откатилась в сторонку, чудом уклонившись от сердитого взмаха огромных затупленных рогов: само собой, самке попытались преподать урок за столь наглое поведение, да вот только плевать она хотела на мнение этих тупых быков! Снова вскочив на ноги, Шайена хвостатой торпедой понеслась дальше, даже не оглянувшись на расшумевшееся за ее спиной стадо. Позже ей наверняка придется искать обход этому столпотворению... Но сейчас главной ее задачей было добраться до Каменной поляны и вытащить своих детей из огня, а после уж, как говорится, по ходу дела сообразим — кого, куда, как и зачем.

Лишь бы только она не... опоздала?

— Хах?! — она вдруг резко уперлась всеми четырьмя лапами в землю, среагировав на знакомые до боли голоса, неожиданно раздававшиеся откуда-то сбоку. Крутанувшись на месте, Шайтан с неверящим выражением морды навострила свои взъерошенные уши, а затем и вовсе сломя голову рванула куда-то сквозь густой кустарник, обдирая бока об острые древесные сучья и через силу протискиваясь навстречу своим родным. — Сехмет!! — буквально вывалившись из зарослей на более-менее открытый участок местности, вся встрепанная и исцарапанная, Шайена во все глаза уставилась на целую группу приземистых львиных силуэтов, пугливо семенящих куда-то сквозь клубы слезоточивого дыма — во главе процессии рысью мчалась ее младшая дочь, а прямо за ее спиной толкалась и хромала четверка израненных подростков, отчего-то тесно сомкнувшихся худыми плечами друг с другом. Следом трусил еще один молодой самец, кажется, Ньекунду, сын Акасиро, но вовсе не его побитая морда интересовала Бастардку в тот момент; взгляд самки был намертво прикован к ее младшим детенышам, и облегчение, затопившее ее душу при виде пятерки выживших львят, невозможно было передать никакими словами...

Но даже оно моментально померкло пред необъятным материнским ужасом, охватившим ее в тот самый момент, когда земля под их лапами вновь содрогнулась от невидимого удара, и точно под лапами у юнцов пробежала глубокая, пышущая испепеляющим жаром трещина, в мгновение ока отделившая их друг от друга. Лайам среагировал первым, резко оттолкнув плечом двух своих младших братишек, да так крепко, что оба кубарем покатились по земле — к счастью, в противоположную от дыры сторону... А вот Дхани опасно зашатался на самом краю пропасти, с выпученными от ужаса глазами уставясь куда-то в ее огненные глубины. Шайене хватило одного короткого взгляда, чтобы осознать, что ее сын вот-вот сорвется вниз. Недолго думая, львица с хриплым рыком метнулась ему навстречу и одним сумасшедшим прыжком перелетела через расселину, в мгновение ока оказавшись рядом с отчаянно балансирующим подростком. Грубо схватив его клыками за клочья растущей гривы на затылке, Шай рывком отдернула его прочь, едва при этом не опрокинув его спиной на камни.

Стоило видеть, с какими мордами на нее уставились все остальные ребята, включая Ньека и Сехмет... Кажется, все они крепко и надежно подзависли при виде невесть откуда взявшейся мамаши, явно не ожидав от нее столь внезапного (и, прямо скажем, на редкость эпичного) появления. Шайена же, в отличие от них, совершенно не прониклась этой трогательной минутой долгожданного воссоединения семейства; выплюнув из пасть чужую шерсть, Шай нежным родительским пинком подняла Дхани обратно на лапы и толкнула вперед, вынуждая продолжить свой путь.

— Ну, чего уставились?! — зычно гаркнула Шайтан, окинув свое семейство горящим и откровенно пугающим взглядом широко распахнутых глаз, которые в настоящий момент утеряли свой природный оттенок, сравнявшись по цвету с бушевавшим вокруг пламенем. — Лапы в зубы, яйца в жопу, взяли себя за шкирку И ВАЛИМ, ВАЛИМ ОТСЮДА К Х*РАМ ГИЕНЬИМ, ПОКА Я САМА ВАС В ВУЛКАН НЕ ЗАТОЛКАЛА!! Живо, живо, ЖИВО!!! — и она с рычанием прыгнула вперед, снова подопнув бедного Дхани под хвост, а вместе с ним и всех остальных подростков, включая Сех. — Не туда, дуреха, влево веди!! К реке, вы что, забыли, где у нас река?!! Ньек, ты тоже пошевеливайся! Давай, тащи свою задницу, если хочешь жить... Ракх, живее перебирай лапами, пока я их тебе не перебила! Мьяхи, кончай скулить и смотри вперед! Может, желаете остаться здесь и полюбоваться на гору перед тем, как сгорите заживо?! Бегите и не оглядывайтесь! — прорычав это вслед откровенно перетрухавшим львятам, кажется, уже начавшим всерьез жалеть о том, что они не остались смиренно гореть в этих дурацких разрушенных пещерах, Шайена невольно нарушила свой собственный приказ и коротко оглянулась на ревущий за их спинами вулканами, вот уже в который раз за эту ночь ужаснувшись мощи разбушевавшейся стихии. В ее суженых зрачках явственно отразился страх напополам с отчаянием... Но затем львица вновь заставила себя сосредоточиться на спасении своего многочисленного потомства, отвернувшись обратно к Сехмет и компании и все также усердно подгоняя их своим грозным рычанием.

— Я же сказала — НЕ СМОТРЕТЬ НАЗАД!!!...

>>> Восточный берег реки Зубери

–-Начало игры-–

Сунита неторопливо спускалась по склону Килиманджаро, стараясь двигаться при этом как можно тише. Львица направлялась в сторону саваннового леса, но также надеялась встретить какого-нибудь зверька, которым можно было потом полакомиться в лагере, по пути туда. Ей хотелось прогуляться в поисках лёгкой добычи, чтобы порадовать своих тётушек, а заодно и потренироваться. Самка делала успехи, но она всегда исполняет роль загонщицы и просто не знает, будет ли её охота в одиночку успешной. Не могла же она упустить возможность что-нибудь узнать, особенно о себе! Почему-то она была уверенна в успехе этой вылазки, припоминая, как тётушки хвалили её на охоте. Но если ничего поймать Сун не удастся, то она хотя бы отдохнёт, вдоволь насладившись ночной тишью и одиночеством. Именно ночью фантазия обладательницы голубых глаз разыгрывалась, и она могла часами представлять себе свою идеальную жизнь, пялясь в небо и пересчитывая звёзды. Сегодняшний день ничем не отличался, разве что облака, нависающие над вулканом, начинали напрягать Суниту. Самка свалила это на её дурную привычку думать только о плохих исходах, и потому, удаляясь от вулкана, даже не смотрела в его сторону. Ах, если бы она знала, что такая мирная и беспечная вылазка спасёт ей жизнь, то выбралась бы раньше, прихватив с собой ещё и охотниц…

Сунита и не сразу поняла, что произошло – лишь зажмурилась от резкого света, так больно ударившего её в глаза, и съежилась, припадая к  тёплой земле. От неожиданной вспышки глаза немного заслезились, и львица машинально прикрыла их лапой, чуть зацепляясь когтями за тёмную шёрстку. Проморгавшись, стряхнув набежавшие слёзы, будущая охотница подняла голову, при этом щуря глаза, но тут же упала наземь от оглушительного взрыва и следующей за ним ударной волны. Ударная волна просто сбила растерянную львицу, которая, однако, сразу же вскочила на лапы, впившись когтями в землю, чтобы вновь не упасть, не веря своим глазам. Представшая ей картина поражала своей красотой, но львица не спешила наслаждаться этим зрелищем, прекрасно понимая, что там, в логове, её товарищи. Все – и тётушки, всё это время заботившиеся о ней, и их детёныши, которые сегодня весело бегали около своей голубоглазой няньки, и её товарищи по охоте, и королевская семья – практически весь прайд там. Самка приоткрыла рот, сильнее впиваясь когтями в нагретую землю – страх овладел ей. Тут же она представила, как все, кто ей дорог, тонут в лаве, испытывая адскую боль, отчего они душераздирающе кричат, прося именно её о помощи. От страха, ранее не знакомого ей (по крайней мере, так сильно, как сейчас точно) Сунита не могла пошевелиться, казалось, будто её сковали тяжкими цепями. В горле встал удушливый комок, и она сама чуть не закричала, понимая, что вряд ли спасётся и половина прайда.
«Нужно помочь!», – про себя вскричала Сун, еле сдерживая себя от вопля. Самка ринулась в сторону Килиманджаро, совершенно отдавшись своим чувствам. Подумай только, она, которая не так давно ворчала на всех, сейчас несётся в огонь, желая их спасти. Благо, сознание вернулось вовремя – по крайней мере до того, как львице был полностью отрезан путь к отступлению. Лишь когда прямо перед ней упало горящее дерево, от которого она еле успела увернуться, Сун поняла: она просто не успеет. Да даже если она прибежит к своим ненаглядным тёткам, то что же она сможет сделать? Покричит вместе с ними, а потом с ними на пару задохнётся в дыму?

«Не успею. Всё кончено», – констатировала львица, с ужасом понимая, что более возможно и не увидится не то что с тётками – со всем прайдом. Теперь, смирившись с реальностью, самка нахмурилась, тут же сменив курс – теперь она неслась подальше от вулкана, не жалея своих сил. Сейчас львица уже больше походила на себя, чем минуту назад – искренний ужас на её мордашке сменился серьёзностью. Нет, она продолжала бояться, и слышала бешеный стук своего сердца даже сейчас, но из-за ударившего в голову адреналина эмоции могла выражать только так. Её успокаивала лишь одна мысль – когда всё это стихнет, она сможет отправиться на поиски выживших…если сама будет в их числе. Не разбирая дороги, юная львица неслась большими прыжками, но постоянно останавливалась, когда очередной камень или упавшее дерево, охваченное огнём, преграждало ей путь. Пару раз её чуть не раздавило огромным валуном, пока она была вблизи подножья, но сейчас её единственной задачей было не попасть в ловушку – круг, охваченный огнём. Пару раз мелкие обломки всё же задели тёмную шкуру голубоглазки. Пока никаких ссадин не было, но по болевым ощущениям было ясно одно – болеть будет долго. И если бы не шерсть, то все бы могли разглядеть синяки на её боках. Постоянно меняя курс, петляя по территории, которую она знала лучше, чем свою семью, Сун впервые поняла, что заблудилась на землях прайда. Каково же было её разочарование, когда она поняла это! Пламя и дым закрывали обзор, и она уже не знала, куда несётся, однако останавливаться не спешила. Лапы начинали ныть от жара горящей земли, но деться было некуда. Правда после пары минут бесполезного бега кругами, Сунита всё-таки резко остановилась, нервно оглядываясь в поисках выхода из этого ада. Неважно куда – хоть на земли Скара, в лапы гиенам, но ей хотелось поскорее уйти от огня. 

«Чёрт побери, да где же я?!», – не понимая, где сейчас находится и куда ей бежать про себя вскричала юная львица. От едкого дыма глаза предательски слезились, отчего было ещё труднее разобрать дорогу, как бы она не вытирала их лапой. Голубоглазка судорожно дышала, отчего началась захлёбываться кашлем, но сделать уже ничего не могла – у неё началась паника. И вновь её было не узнать: вместо вечно серьёзной, немного хмурой и невозмутимой львицы стояла перепуганная крошка, уже потерявшая надежду увидеться со своей покойной матерью в глубокой старости, а не сейчас.

«Айхею, во имя всего святого, я ещё не готова, помоги же мне!», – не выдержала львица, отчаявшись. Она поняла – одной ей уже не выбраться отсюда. Она слишком напугана и растеряна, так ещё и слишком низкая, чтобы увидеть что-то за огнём. Впервые она поняла, насколько любит свою жизнь, пусть она скучна и не насыщена положительными своспоминаниями. И потому оставалось только надеяться на чужую помощь – что было несвойственно ей. Собрав последние силы, она набрала в лёгкие побольше воздуха, и еле сдерживая кашель, что есть силы закричала:

– ПОМОГИТЕ!

Сделав это, она продолжила кашлять и смаргивать слёзы. Вокруг кроме треска огня и ударов камней о землю она ничего не слышала, да и видела по-прежнему плохо, воспринимая каждое дерево за льва. Неужели это конец?

Отредактировано Сунита (29 Ноя 2017 16:12:24)

Страх почти затмил разум юной львицы, и Сунита чуть снова не отдалась чувствам, ринувшись куда глаза глядят, снова подставив свою жизнь под удар. Благо, она всё-таки сумела совладать со своими эмоциями, угомонив себя и  постоянно повторяя про себя одно и то же – она должна найти их, её дражайших тётушек, а для этого ей для начала самой нужно выбраться отсюда.  Какой прок от её подугленной тушки? Обладательница голубых глаз усердно успокаивала себя мыслью, что такие матёрые львицы, повидавшие за свою жизнь всяко больше её, точно выживут и в такой передряге. Поэтому вместо попытки снова дать круг, львица припала к земле, желая сохранить силы, пока помощь идёт, и к своему счастью обнаружила, что воздух там почище. Дым поднимался вверх, к небу, так что, у земли небольшая, но разница всё-таки была. Тут же Сунита легла на землю, прикрыв глаза, не в силах уже терпеть то, как дым щиплет ей глаза. Встреть её кто-нибудь из прайда, наверняка не узнал бы, видя, как беспомощно эта барышня тут лежит, уже не уверенная шансе выбраться отсюда. Обычно Сун в таких ситуациях брала себя в лапы и даже пыталась идти впереди, чтобы у других прибавилось уверенности, а сейчас, оставшись один на один со стихией, она чувствовала себя совершенно беспомощно. Хотя, по сути так и было – она была не в силах самой найти выход, и тем более угомонить пламя.

Сначала могло показаться, что Сунита и вовсе уже не жива, однако вздрагивающие при каждом шорохе ушки и медленно вздымающиеся бока выдавали её. Огонь не тронул её лишь по одной причине – там, где она лежала, был небольшой голый от травы пятачок, ещё и сыроватый. Видимо, травоядные вытоптали тут траву, что и спасло жизнь юной хищнице, полтора года убивающая их и их детёнышей. Забавно получается, не правда ли? Пока Сун лежала в ожидании спасения, в которое уже переставала верить, она перебирала множество вариантов, где она и где могут быть члены прайда Нари. И что же теперь будет? Их дом разрушен. Дома, где она росла, училась и мечтала дать там жизнь и своим детям, нет. Её товарищи возможно мертвы, а даже если кто-то выжил – вряд ли они встретятся вновь. По крайней мере, именно такие мысли посещали львицу, попросту не умеющую находить больше положительных исходов той или иной ситуации, чем отрицательных. Честно говоря, Сун уже успела смириться со своей участью. И кто пойдёт спасать её? Прайд Нари разбежался в разные стороны, а одиночки точно не сунутся сюда, дорожа своей жизнью. Про членов иных прайдов и говорить нечего – они сейчас заняты тем, чтобы их земли не загорелись, зачем им беспокоиться о чужеземцах, гибель которых обеспечит их прайду больше пищи?

«Интересно, что будут делать наши соседи, когда узнают о нашей слабости? Если не все, то большая половина выживших сейчас ранены, да и мы ещё пару дней не сможет собраться вновь. Если не больше», – про себя рассуждала юная львица, продолжая усугублять своё и так несладкое положение мрачными мыслями. Львица лениво приокрыла глаза, чувствуя слабую головную боль. Она не умирала – по крайней мере, сейчас, но уже окончательно отчаялась выбраться. Она видела, как быстро огонь пожирал некогда богатые дичью земли, и как вместо травы, которая была гораздо выше самой Сун, теперь были обугленные пятаки. Если повезёт – она сможет дотянуть до того момента, как огонь стихнет, и она увидит путь к отступлению. Хотя, пока огонь стихнет, она десять раз успеет помереть от дыма.

«Побери меня Айхею, чем наш прайд так не угодил ему, что мы вынуждены так мучительно помирать», – печально подумала самка, вновь прикрывая глаза. Мысленно темношкурая начала перечислять тех, кто умер во время чумы и потопа, желая хоть так заглушить свои ещё более мрачные мысли. Лучше уж она будет поминать своих умерших соплеменников, чем думать, что убьёт её быстрее: огонь или дым. Но вот вдали она услышала чужой голос какого-то самца. Тут же голубоглазка подняла голову, словно позабыв и о боли в голове и боках, и о скорби по погибшим. Первая её мысль была – ей всё это кажется, из-за гари она уже в бреду. Но голос его был таким правдоподобным, что Сунита всё-таки решила рискнуть. Может стоить закричать, побежать к нему, а не дожидаться, пока он найдёт ей? Голубоглазая львица поднялась, судорожно бегая глазами и жадно цепляясь взглядом за каждую тень или дерево – теперь везде она пыталась увидеть своего спасителя, везде ей чудился его образ. Невидимый незнакомец говорил с кем-то не в совсем дружелюбном тоне, но в его голосе не было и намёка на панику, что сильно удивило её. Всё охвачено пламенем и едким дымом, сверху летят камни и вдали слышно крики, угодивших в огонь – а незнакомец и не думает беспокоиться! 

«Неужели я всё-таки сошла с ума?», – фыркнула самка, вновь выпуская когти, и уже делая шаг навстречу мужскому голосу, но тут его обладатель сам вышел к ней. Перед  подростком предстал худощавый, кареглазый лев с красно-бурой шерстью. Первым в глаза Суните бросились его увечья, особенно ожог на морде. Но разглядывать его времени не было, да и стыдно было пялиться на чьи-то шрамы. Прежде чем отвечать на его вопрос, львица посмотрела ему за спину, пытаясь разглядеть там его спутника, с которым он до этого разговаривал, но там никого не было. Это несколько смутило Суниту, но самка решила, что с его странностями будет разбираться позже, а сейчас её главной целью будет выбраться отсюда, да поскорее. Может он наглотался дыма и ему слышатся голоса?

– Если кто-то ещё выжил, я буду счастлива, – крикнула самка, не слыша своего же голоса из-за шума огня и падающих камней. Его реплики, адресованной голосу в голове, Сунита не услышала, что было даже хорошо – иначе она бы неправильно это поняла. Она тут же подскочила к кареглазому льву, решая, что они смогут выбраться по пути, которым он сюда пришёл. Будущая охотница мельком глянула на землю, выглядывая места, где трава была посырее и был шанс пробежать до того момента, как и она всё-таки подхватит огонь. Нет времени медлить – пора выбираться из этого ада!

– Мне не выбраться одной. Я потеряла мой прайд и уже Айхею знает сколько намотала кругов, пока искала выход отсюда, – всё тем же повышенным голосом кинула львица, делая несколько шагов вперёд, тем самым намекая самцу, чтобы он шёл с ней, – БЫСТРЕЕ!

И не жалея сил, самка снова ринулась вперёд, пред этим пустив своего спасителя вперед себя, чтобы бежать рядом с ним. Она старалась не отставать, но при этом не перегоняя его, полностью доверив свою жизнь. Если помирать, то хотя бы сражаясь!

«Если мы выберемся, то я обязана отблагодарить его.»

Подумай только, стоило ей стать чуть увереннее, как она опять стала походить на себя. Вежливость и серьёзность хоть и не уступали страху, но хотя бы снова были при ней. Было забавно наблюдать, как резко мордочка Суниты стала серьёзнее, увереннее, хотя плотно прижатые к голове уши выдавали её неуверенность и страх. Всё-таки даже под угрозой смерти Сунита остаётся Сунитой.

Отредактировано Сунита (29 Ноя 2017 16:13:17)

Повторять Игнусу дважды не пришлось: он быстро повел молодую львицу за собой сквозь огонь и дым.  Он смутно знал дорогу обратно, но продолжал двигаться дальше, ведь на кону стояла уже не только его жизнь, но и жизнь другого живого существа. Пламя продолжало бушевать повсюду, постоянно закрывая собой пути к побегу. Но аккуратно обходя самые страшные участки, Игнус и голубоглазая незнакомка все ближе подбирались к спасительному берегу.

"— Ммм... Я чую жаренную антилопу. Игнус, давай остановимся и перекусим," - Пирос произнес эти слова нарочито лениво, — "Ты же все равно никуда не торопишься, раз решил забраться в эту задницу ради какой-то львицы.
— А кто пару минут назад вопил, что вокруг все плохо и пора уйти, м?
— Дай подумать... ДА ЭТО ЖЕ БЫЛ Я, ИГНУС! Всё стало еще ГОРАЗДО хуже, если ты не заметил!
— Успокойся и лучше напомни мне в какую сторону бежать." — Игнус остановился и начал вертеть головой, потому что прежний путь был перекрыт стеной огня.
"— Беги направо, слева горело будь здоров еще пять минут назад," — гораздо более спокойным голосом отрапортовал Пирос.

Игнус послушно рванул направо, завлекая за собой заметно похрабревшую, но все еще испуганную до чертиков львицу. Дышать становилось все сложнее, но Игнус не сдавался и продолжал свой бег, не забывая поглядывать, чтобы его спутница находилась рядом. Но сей забег по горящей саванне продолжался недолго, так как наша парочка (или троица, если считать Пироса) резко затормозила. Перед Игнусом и голубоглазкой прижавшись к земле лежала еще одна львица, перепуганная до смерти не то огнем, не то внезапным появлением своих возможных спасителей. Ее шкурка была белого цвета, точнее должна была быть белого цвета, но из-за копоти уже успела стать грязно-сероватой. Ее голубые глаза уставились прямо на Игнуса.

"— Нет, Игнус, нет, нет, нет..." — Пирос начал возмущаться.
"— Пирос, мы не...
— Нет, нет, нет, нет, нет...
— ...можем бросить....
— Нет, нет, нет, нет, нет...
— ...её здесь!" - кое-как пробившись сквозь вопли Пироса договорил Игнус.
"— Нет, нет, НЕТ! А, знаешь, плевать! Спасай всех львиц, каких встретишь у себя на пути! Собирай их больше! А потом сделаешь с ними свой прайд и наплодишь кучу детишек.
— Пирос, ты сам говорил, что у меня полно времени. Вот я потрачу его на спасение еще одной львицы.
— Да что с этим львом не так? Брось ее! Тебе хватит и одной голубоглазой девки, которая будет задерживать тебя постоянно! Пускай выбирается как хочет!"

Игнус перестал слушать истерику Пироса и напрямую обратился к беленькой:

— Давай, поднимайся, я выведу тебя отсюда.
"— Да чтоб тебя гиены разодрали, Игнус! Сейчас огонь подпалит твой хвост и двумя последователями Огненного Льва в этом мире станет меньше," — Пирос был неумолим.

Но его настойчивость была не без причины. Огонь действительно подбирался все ближе к львам. Игнус толкнул слегка все еще лежащую на земле львицу и помчался прочь от горящей саванны.

→ Восточный берег реки Зубери

Отредактировано Игнус (1 Дек 2017 20:42:07)

"Во славу великому Айхею," -  подумала Эриса. Её мольбы были услышаны. Сказать, как она была рада и счастлива, ничего не сказать. Все её существо ликовало, ибо к ней не только приблизились, но даже остановились возле неё.

Несмотря на плачевность ситуации и быстро приближающийся огонь, Эриса не упустила шанс хотя бы немного приглядеться к своему герою, а именно таким он и был для неё в эту самую жуткую минуту.

"Убегай, не разговаривай, держись подальше от чужаков," -  всплыли наставления матери, которая долгое время чересчур и даже маниакально оберегала её жизнь. Но лев кирпичного окраса с темной гривой, морду которого украшал чуть заметный след от ожога всем своим видом внушал ей доверие. Он явно знал куда ему идти, и явно был готов помочь львице спасти её жизнь. К тому же, Эрисе показалось, что он совершенно не боится огня, что тоже придавало его фигуре некий шарм и загадочность. Она прямо так и застыла, смотря на него. Конечно, скорее всего, таким вниманием он был удостоен ещё и потому, что это вообще был первый в её жизни самец, который находился на таком близком расстоянии.

Но переведя взгляд с его морды, чтобы рассмотреть незнакомца получше, Эриса смутилась. Только сейчас она заметила около него присутствие молодой львицы, с небесно-голубыми глазами, которые, как сама для себя подметила Эриса, невероятно подходили к её тёмному окрасу шёрстки. "А ведь все беды от твоей невнимательности и не собранности," -  промелькнуло вновь в её голове. "А вдруг они – пара, и она видела, что я таращилась на него. Но ведь это не совсем та симпатия, о которой можно предположить..." - пыталась она придумать хоть что-то, чтоб в случае чего начать оправдываться перед незнакомкой.

- Давай, поднимайся, я выведу тебя отсюда - слова заставили вздрогнуть. На секунду она подумала, что может он обращался к своей спутнице, но легкий толчок в бок доказал ей обратное. Она поняла, тормозить больше нельзя. Поднимаясь на лапы, Эриса благодарно улыбнулась и в знак того, что она более не намерена прогревать бока, и уж тем более подвергать жизнь незнакомцев опасности, кивнула.

В эту же секунду лев и его спутница сорвались с места. Эриса старалась не отставать, чтобы не упустить их из виду. Огонь буквально преследовал их, и львица понимала, что потеряй она их сейчас, и встреча с назойливой мамочкой и её советами наступит намного раньше, чем какие-либо приключения.

→ Восточный берег реки Зубери

Отредактировано Эриса (5 Июн 2018 11:49:49)

Мьяхи с плаксивой миной ковылял как мог, стараясь не отставать от старших... и не реветь в полный голос, поджимая обожженную кисточку хвоста - а как хотелось!

Рыжий больше не истерил на тему "боже не дай мне стать Трандуилом", и только бросал по сторонам преисполненные страха и тоски взгляды прищуренных из-за едкого дыма голубых глаз. Ведь день так хорошо начинался, с веселыми играми, а потом просто природа решила, что этой компании слишком хорошо живется. Почему все должно было закончиться именно так, и его первое знакомство с миром чуть дальше от места игр - это паническое бегство выживших погорельцев?!

Сначала смерть наследника Нари, а затем извержение, убившее еще процентов эдак восемьдесят всего прайда. Эта глупая демографическая направляющая прайда Нари пробивающая землю под лапами.

Что же сталось с Сейлой... жива ли она вообще?

Когда им так резко пришлось повзрослеть...

  Каким бы не был Мьяхи горластым дуралеем, он не дурнее тех зверей, что в бешеном испуге, толкаясь и пихаясь мчались прочь от разгорающегося пожара, в считанные часы полностью захватившего в свои коварные жаркие лапы обширные территории погибшего прайда.

Впереди шел Ракх, и ему было гораздо хуже, чем самому Мьяхи, рыжий знал это, пускай и братишка старательно делал бруталфейс и отворачивался от всех скрывая запятнанную кровью половину морды - я не создан чтобы меня жалели. Мьяхи очень хотелось догнать Ракхелима, и, как Лайам и Дхани вместе, подставить тому свое "мужественное" худое плечо, а затем широким и добрым жестом облизать поврежденные камнепадом участки чужой усатой мины, мол, ну будет тебе бро... мы ж справимся, верно?

Да проклятая лапа, подворачивающаяся, когда юный самец переходил со спотыкающейся трусцы на резвый бег, то и дело давала о себе знать. Болела зверски. Хорошо, что рядом был Ньекунду (хотя со всеми ожогами, что теперь комплексно разукрашивали его тело, словно татуировки индейца, вряд ли его вынужденной няньке было лучше чем ему самому), по крайней мере рыжегривый следил за тем, чтобы постоянно отвлекающийся на свою хромоту юнец не отстал от процессии беглецов и держал строй. Ну и периодически подталкивал коротко похныкивающего Мьяхи ближе в кучку, когда мимо них, например, галопом промчалась парочка страусов теряющих обугленные перья набегу.

Пахнет цыпленком табака... Хах...

- А куда мы идем? - тихо поинтересовался голубоглазый, осторожно обернувшись через плечо на Ньека. Шеру прыгал во главе их маленькой экспедиции и что-то воодушевленно орал, но сквозь шум, вернее, целый хор голосов разного зверья и треска пламени, вряд ли можно было разобрать хоть фразу целиком. Раньше Мьяхи дальше окрестностей близ главного места сбора в пещерах не уходил - почем ему было знать о каких-то реках? Разумеется подросток слепо доверял их главным навигаторам, но серьезно, хотелось отвлечься от этой тупой боли в поврежденной конечности и постоянного ощущения, что его запихнули в огромную печь раскаленную до хелл-температуры. Он сухо кашлянул...

А затем чуть не врезался мордой промеж ягодиц идущего перед ним Дхани, умудрившись, тем не менее, нежно "тюкнуть" старшего брата в копчик. Что там произо... - СЕХ?! Воооу... - стадо исполинов саванны, рассекая своими громадными телами столбы вонючего дыма, бежали прямо на них, совсем рядом, если быть точнее - еще бы чуть-чуть и вся компания оказалась на пути у взбесившихся великанов. А так... так в смертельной опасности оказалась лишь Сехмет, по чистой случайности отошедшая от своих слишком далеко! И первым, кто прилетел львице на выручку, оказался Ньекунду, при этом едва не сбив тихо плетущегося рядом Мьяхи! Юнец, не удержавшись на лапах, сам размашисто шлепнулся жопой, как подкошенный, на жухлую твердь, выпучив глазищи на героически протаранившего сестру в кусты самца, за мгновение до того, как мимо львов пронесся слоновий товарняк, поднимая клубы пыли и оставляя за собой высокий, буквально в небо, след из смеси пепла и мокрых брызг грязи. А еще его безответственным называют!

Заметив тревожно обернувшуюся к нему морду Лайама, рыжий скорчил ему весьма красноречивую рожу - ты правда думаешь, что он сейчас выдаст очередную шалость, оставшись без присмотра? Высокого же ты о нем мнения, братишка!

- Нет, знаешь, я как раз хотел прогуляться, - вяло откликнулся на слова лидера весельчак, подгребаясь ближе к остальным и окинув бдительным взглядом сестру и ее спасителя. Не считая парочки заноз и колючек, заработанных в процессе спасения, после страстных обнимашек в кустах, оба выглядели вполне сносно. - Шеру закричал... это считается? - задумчиво повернул голову Мьяхи, с  интересом наблюдая за тем, как старший затеял самую настоящую войну со свалившимся ему на голову мешком перьев. Как и остальные, юнец далеко не сразу понял, что перед ними фамильяр их подруги. Как они все про нее забыли?! Аналогично Лайаму, шутник привстал с места, тревожно дергая искусанными, косматыми ушами. Как и Шеру, и серошкурый брат, рыжему отчаянно не хотелось бросать самку, заменившую им в это непростое время маму-воспитательницу на произвол судьбы. Наверняка Сехмет считала так же, но ее привязанность к еще одному герою на сегодняшний горький день (ишь чо удумал то, одному, да в темный саванновый обугленный лес!) была гораздо сильнее, чем крепкая дружба с рыжей львицей. Да, пускать Шеру не хотелось никому. Вся четверка тихо стояла в сторонке, пока старшие горячо спорили между собой, и не знала, чем кончатся эти баталии... выход, разве он у них вообще был? Варианты? Или они бросят Мэй на произвол судьбы.

Молча проводив угольную шкуру старшего, мигом растворившуюся в дыму, Мьяхи мрачно подернул щеточкой усов - пожалуй, на месте Шеру он поступил бы так же, если бы не лапа. Кстати о последней...

Повинуясь настойчивому движению Лайама, Мьяхи поравнялся с Ракхом, впечатавшись в мускулистый бок мрачного драчуна своим собственным, оказавшись двойным сандвичем между серыми сиблингами. Опасливо покосившись на угрюмую мину Ракха, львенок шумно сглотнул - но деваться некуда. В процессе пока они кое-как плелись, сдерживая сердитый рык старшего, Мьяхи вежливо проводил языком по бурой шерсти Ракхелима, тем самым молча извиняясь и пытаясь приободрить старшего. Ну-ну ворчун. Ты прям как мама...

Мама?!

Громкий, трескучий голос матери, легко перекрывающий любые сторонние звуки, зовущий сестру по имени, моментально привлек к себе внимание всех остальных.

Ревизорная сцена, когда четверка аки мушкетеры в шеренге замерла на месте в месте с пугливо сдавшей назад Сехмет, высоко поднявшей морду и развесившей уши, длилась очень не долго. С характерным шорохом и треском, с внушительной встряской и без того нетвердой почвы, прямо перед лапами подростков разверзлась бездна, голодно рявкнув перепуганным львам прямо в их перекошенные в ужасе физиономии! Мьяхи с коротким писком свалился на бок, слепо засучив лапами, пытаясь встать, когда его грубо оттолкнули прочь от опасного края. Сехмет моментально подняла его, подтолкнув мордой под задницу, пока ошалелый от возможности своего бесславного упокоения в недрах земли Дхани шевелился где-то рядом. - Мама? - уже вслух растерянно повторил подросток, уставившись в салатовые глаза-угли свирепой мамаши, растягивая уныло опущенные уголки губ в радостной улыбке... которая растворилась без следа за считанные секунды, едва грозной Шай стоило распахнуть пасть и зычным, богатырским басом принявшись активно строить свое бестолковое потомство.

Кажется он поспешил с радостными обнимашками.

Панически втягивая голову в плечи и горбясь, чувствуя себя солдатом второй мировой под обстрелом, Мьяхи почти готов был отозваться "есть мэм, так точно мэм!", пока Бастардка хрипло голосила у него за спиной. Вот уж что страшнее было - ревущая громче вулкана обеспокоенная их сохранностью львица-мать, чудом избежавшая смерти, или рокочущий страшным голосом пробудившийся большой булыжник?

———–) Восточный берег реки Зубери

Отредактировано Мьяхи (5 Дек 2017 16:49:46)

Все было довольно феерично, но вот незадача: как раз сейчас ни у Дхани, ни у остальных членов его семьи не было ни малейшей возможности этим восхищаться. Как-никак, они боролись за сохранность собственных шкур, к слову, уже изрядно подпорченных. Шеру то и дело подпихивал черногривого в зад, будто тот без него не мог разобраться, что нужно бежать, и поскорее... А иногда он так же резво оказывался впереди, тормозя всю четверку, так что один раз, когда впереди промчались какие-то здоровенные животные, черногривый больно вписался в брата мордой... Но Дхани всегда обладал довольно покладистым нравом, а уж сейчас он и подавно не собирался возмущаться по этому поводу. Пусть подпихивает, пусть хватает и тормозит едва ли не на середине прыжка, зато он жив и...рядом.

Рядом. Самец растерянно повторил это слово про себя, когда замешкавшийся было Шеру вдруг резво изменил собственные планы, и перепоручив младшеньких заботам Сехмет и появившегося из ниоткуда (в данном случае — из дыма) Ньекунду, совершил, с точки зрения львенка, совершенно самоубийственный поступок — а именно бросился обратно, туда, откуда они убегали.

Нет, конечно, Дхани относился к Мэй хорошо. Он вообще симпатизировал всем членам прайда, и хотя у него пока что не было времени задуматься о том, что же стало с теми, кто не успел вовремя убежать, пара кроваво-красочных картин, увиденных еще на каменной поляне, наглядно показали ему, что происходит с промедлившими. Такой судьбы для Мэй черногривый не хотел, но почему, черт возьми, спасать ее должен был именно Шеру? Что, во всем лесу больше никого не нашлось?

Но все равно он был герой. Стремительно исчезавшей в дыму заднице Шеру достался проникновенный и завистливый взгляд, оставшийся, впрочем, незамеченным. Повздыхать на тему того, как стать таким же героем и привести в безопасное место еще кого-нибудь (а мало ли в лесу потерявшихся львят или львиц?), ему, конечно, не дали — в первую очередь, Лайам, в отсутствие старшего брата мигом посерьезневший и принявшийся корчить из себя лидера отважной четверки.

Не то, чтобы Дхани был особо против, но ему показалось, что сейчас это не слишком-то уместно. Вроде бы, они не собирались паниковать и разбегаться по лесу, чапали дружненько, причем черногривый не забывал подставлять плечо Ракху, которого в очередной раз все достало, а потому он сопел едва ли не громче пресловутого вулкана. Нет, все явно шло своим чередом.

Как вдруг...

Вжух! И как по мановению волшебной палочки, едва ли не под самыми лапами львят разверзлась совершенно недружелюбная трещина, напоминавшая пасть какого-то огромного диковинного зверя. Дхани даже не успел понять, что услышал материнский голос. Да и, знаете ли, не до того было... Львенок заплясал почти на самом осыпающемся краю, не в силах оторвать взгляда от недоброго багрянца внизу. На него пахнуло жаром; кажется, он даже успел почувствовать, как скручиваются, опаляясь, вибриссы на его лапах и даже на морде...

А затем его отшвырнуло в сторону; подросток даже не заметил боли в сгоряча прикушенном загривке, до него ли сейчас было? Сердце колотилось, как бешеное, и теперь. чувствуя под лапами твердую землю, он вдруг замер в ужасе, осознавая, что был на волосок от смерти — в буквальном смысле.
Его спаситель, вернее, спасительница, уже щедро раздавала указания, торопя всех убираться отсюда подальше. Лишь озадаченное "Мама?" от Мьяхи заставило черногривого встрепенуться и сощурить воспаленные от дыма глаза, приглядыаясь и не смея верить собственным глазам.

Это действительно была она. Не такая крупная, какой он ее запомнил. Шайена, кажется, стала головы этак на две ниже, значительно худее... но голос был все тот же, и так же отчаянно сверкали ее зеленые глаза — как тогда, давно, когда он видел ее в прошлый раз.

— Не нужно так кричать! — как-то неубедительно возмутился Дхани в ответ на эмоциональный выкрик Ракха.

Но его голос быстро затих, заглушенный грохотом и гулом вулкана. Сказать по правде, черногривый не пребывал в таком же возмущении, как брат, но ярость последнего несколько подстегнула подростка. В самом деле, мать будто из ниоткуда вынырнула – и только для того, чтобы начать раздавать им ценные указания! Как будто они без этого не справлялись! Справлялись, и отлично. Он долго тосковал по ней… а потом привык. Она покинула детенышей, когда они были еще малы, а сейчас вернулась к подросткам, каждый из которых вскоре вымахает чуть ли не крупнее собственной матери.

И все равно она вернулась. И спасла его от неминуемой гибели. Посланный матери полный благодарности взгляд ничуть не вязался с обиженной миной, которая застыла на морде подростка при виде появившейся из дымного мрака Шайены.

Сейчас все равно было не время и не место для того, чтобы устраивать шумные разборки. Вулкан продолжал бушевать; под лапами Дхани зашипели искры, тот дернулся, приподнимаясь на передние, чтобы избежать ожогов. Хотя он уже особо их и не считал… Травм, мелких и не очень, у каждого хватало, каждую царапину на шкуре не упомнишь, хотя до сих пор вроде бы обходилось без серьезных ранений. Вот только состояние Ракха вселяло в черногривого опасения… но все равно не настолько, чтобы останавливаться и разглядывать их. Все они могли бежать, более или менее быстро, и этим нужно было пользоваться, чтобы оставить между собой и вулканом максимально возможное расстояние.

Все остальные придерживались подобного мнения, тем более, что и выбора особо не было: Шайена разъяренным мини-цербером носилась среди детей, щедро раздавая пинки отстающим. Дхани лениво огрызнулся сквозь зубы, но тут же получил от матери затрещину, от которой на глаза едва не навернулись слезы умиления – ну ничуть не изменилась. Ничуть.

Вернее, слезы бы навернулись, если бы уже не текли градом по морде Дхани – дым был настолько едким, что порой хотелось вовсе не иметь глаз, чем слепо и болезненно хлопать ими, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть.
К счастью, он понятия не имел, что ждет их у реки – все помыслы сосредоточились лишь на том, чтобы убраться отсюда подальше.

–→ Восточный берег реки Зубери

Почему-то сейчас Лайам почти не чувствовал себя напуганным.

То есть, чувствовал, конечно же, но уже не так сильно, как раньше — видимо, теперь, когда он запоздало собрался с мыслями и сосредоточился на том, чтобы помочь братьям выбраться из этого леса живыми, страх оказался заглушен иными эмоциями. К примеру, каким-то необъяснимым упрямством, а также невесть откуда взявшимся раздражением: обычно Лайам всегда вел себя очень спокойно и миролюбиво, терпеливо снося непростые характеры сиблингов, но сейчас он едва сдерживался, чтобы не начать раздавать по сторонам бойкие оплеухи в стиле своей исчезнувшей мамаши. Не потому, что злился, просто ему хотелось, чтобы остальные вели себя чуть более... организованно, что ли? К счастью, ему не пришлось лезть вон из шкуры, добиваясь неукоснительного послушания и четкого выполнения отдаваемых им приказов — братья в кои-то веки не пытались ему перечить, наоборот, молча делали то, что им говорили старшие. Пускай не сразу, пускай с недовольными или откровенно скептическими мордами, но делали же! Без криков, без протестов, даже без привычного уху нытья. Это было чертовски непривычно, ощущать себя эдаким командиром, негласным лидером команды, особенно в присутствии двух куда более взрослых и опытных львов... Но, где-то в самой глубине души, Лайаму это нравилось. И, как следствие, значительно прибавляло ему уверенности в собственных силах: с каждым новым шагом, походка юного самца становилась тверже, осанка — прямее и статнее, а в чуть прищуренных, покрасневших от раздражающего их дыма глазах светился неведомый прежде огонь воодушевления, почти такой же яркий, как и пляшущие кругом языки настоящего, шумно потрескивающего пламени. Правда, иногда он все-таки сменялся былой растерянностью и даже откровенной опаской, когда совсем рядом с их компанией вдруг, грохоча и шипя, приземлялся очередной вулканический снаряд или с пугающим треском рушились обугленные древесные стволы, но чем дальше Лайам и его спутники отходили от разрушенного логова, тем сильнее подросток верил в то, что им всем удастся выжить в этом аду.

"Лишь бы только Хофу, Юви, Шеру и Мэй тоже смогли нас отыскать", — мысленно подытожил львенок, на один краткий миг отвлекшись от своего основного занятия и быстро оглянувшись через плечо, с надеждой высматривая позади силуэты своих исчезнувших родных. Но, само собой, никого он там не увидел, а потому сразу повернулся обратно и вновь решительно подтолкнул заплетающегося лапами Ракхелима, стойко игнорируя его сдавленное ворчание.

— Давай, Ракх, поднажми, — шепотом обратился он к брату. — Мы почти выбрались. Еще чуть-чуть, — говоря это, Лайам отнюдь не пытался соврать: он и вправду видел просвет впереди, а спустя еще несколько минут, молодые львы вышли на какую-то относительно чистую прогалину, еще не тронутую бушевавшим вокруг них пожаром. Здесь и дышалось гораздо легче, нежели в глубине зарослей, хотя в воздухе по-прежнему клубился дым и витали шальные искры. Может, это и был долгожданный конец их пути? Лайам с надежной прищурил глаза, рассматривая противоположный конец лужайки, но так и не понял, что там дальше — лес или открытая местность. Подросток хотел было подтолкнуть братьев дальше, однако что-то помешало ему; застыв, Лайам с тревогой поднял голову и навострил лохматые уши, из-за всех сил прислушиваясь к чему-то сквозь бешеный рев пламени и грохот изрыгаемой вулканом лавы.

Показалось..? А вот и нет!

"Мама!" — львенок потрясенно выдохнул, как и его братья с сестрой, во все глаза уставясь на невесть откуда выскочившую на поляну Шайену. Пусть они стояли далеко друг от друга, он все равно ее узнал, причем сразу, как увидел: еще бы, ее ведь просто нельзя было ни с кем спутать! Ну, разве что с Юви или Сехмет, и то если не присматриваться как следует. Но Юви была намного крупнее и выше, а Сех с обескураженным видом стояла рядом, так что ошибки быть не могло: это и вправду была Шайена, живая и невредимая! Лайам сам не заметил, как расплылся в широченной улыбке от уха до уха, всем своим видом выражая искреннюю радость от такой-то неожиданной встречи... Но этот отчасти полоумный оскал вмиг исчез с его чумазой морды, когда земля под лапами подростков содрогнулась, точно живое существо, с рычанием протестуя долгожданному воссоединению расколотого семейства... и вдруг сама разломилась надвое, продемонстрировав опешившим от такого поворота львятам свой страшный огненный зёв.

— Нет! — закричал он, резко отпрянув назад и вбок, одновременно с тем чуть ли не всем своим весом налегая на бока младших братьев. Кого-то из них это, безусловно, спасло: так, Мьяхи с Ракхелимом двумя неуклюжими, мохнатыми кулями бухнулись в сторонке от пышущей жаром пропасти, равно как и сам Лайам, а вот Дхани... бедному Дхани повезло гораздо меньше. Приоткрыв глаза, старший в неописуемом ужасе уставился на опасно раскачивающегося на самом краю трещины подростка, осознавая, что тот вот-вот упадет вниз, и он, Лайам, ничего не успеет с этим поделать. И все же, зеленоглазый как ужаленный подскочил на своем месте, из-за всех сил спеша брату на помощь. — Дхани, НЕТ!!.. — чья-то тень на мгновение накрыла морды присутствующих, заставив их испуганно прижать уши к голове... А в следующий миг, рядом с Дхани с глухим рыком приземлилась их мать, одним проворным, клацающим движением челюстей ухватив львенка за шкиряк и каким-то полубезумным рывком оттащив бедолагу прочь, так, что тот аж кубарем покатился по сухой траве, мельтеша длинными худыми лапами и хвостом. — Дхани! — Лайам моментально оказался рядом с братом, желая убедиться, что тот в полном порядке... а затем вновь огромными глазами уставился на тяжело рявкающую Шайену, выслушивая ее отрывистые, грубые указания.

А он-то еще мнил себя командором! Пфф! Святая простота...

"Вот у кого следует уроки брать!" — Лайам нервно фыркнул себе под нос, со скрытым восхищением наблюдая за тем, как такая мелкая и щуплая на вид львица отвешивает своим детенышам ну прямо-таки образцовые подзатыльники, от которых последние чуть ли не летят по воздуху вверх тормашками. А уж как громко она на них вопила! Честно говоря, львенок успел отвыкнуть от ее огненного темперамента, да и раньше Шайена как-то не доходила до таких фееричных воплей — Лайам уже и не знал даже, от чего у него больше звенит в ушах, от ее бешеного воя или рёва извергающегося вулкана. Худо-бедно придя в себя от изумления, самец запоздало подобрал отвисшую нижнюю челюсть и вполне охотно пошустрил прочь с окутанной дымом лужайки, на бегу уворачиваясь от сочных материнских оплеух. В принципе, он совсем не возражал против того, чтобы передать бразды правления в ее опытные когтистые лапы... Да и вообще, попробуй тут хоть что-нибудь вякнуть в ответ, вмиг без зубов останешься!

— Ну, ходу-ходу-ходу, — забормотал Лайам себе под нос, деловито подгоняя нервно оглядывающегося на мать Мьяхи и всем своим видом демонстрируя образцовый пример сыновнего послушания. Правда, когда зазевавшегося Ньекунду с размаху сшибла с ног выскочившая из леса антилопа, он все-таки притормозил свою прыть и с искренней тревогой оглянулся на упавшего кузена. — Ньек!.. — негромко вскрикнул он, впрочем, быстро успокоившись: Сехмет уже вовсю помогала льву встать, а значит, дело обошлось без сотрясений и переломов. Правда, видок у Ньекунду все равно был на редкость отвратный... Лайам не без сочувствия заглянул в его помятую, окровавленную морду — ему хотелось как-то помочь, но Сех вроде бы справлялась с этим в одиночку, поэтому львенок быстро отказался от этой затеи и вернулся к младшим братьям, спеша заново подпереть Ракха плечом. Только сейчас юнец обратил внимание на несколько свежих ожогов, как видно, полученных им момент падения. Все они довольно сильно болели, но по сравнению с раной Ракхелима, подвернутой лапой Мьяхи или многочисленными ушибами Ньека это, конечно же, казалось полной ерундой. Теперь уже всё на свете казалось ерундой, по сравнению с тем ужасом, через который им довелось пройти.

Могло ли хоть что-нибудь с этим сравниться?

>>> Восточный берег реки Зубери

Лишь стоило черногривому задуматься над тем, куда вдруг подевался его пернатый спутник, как Олаф бешеной кометой вылетел обратно к растерянно озиравшемуся по сторонам льву, пребольно вонзив коготки в его оттопыренное косматое ухо и из-за всех своих хиленьких сил "потащив" куда-то сквозь дым и смог. Тихонько заойкав, Шеру, тем не менее, послушно засеменил следом, время от времени спотыкаясь о глубокие рытвины в земле, пока, наконец, Олаф не заставил его уткнуться рожей в скрюченные ветви какого-то большого, поваленного набок дерева. Лев даже не сразу понял, что это и есть та самая ловушка, под которой очутилась его незадачливая подружка.

— Что, здесь? — на всякий случай переспросил он у испуганно молотящего крыльями совенка, бросив на него короткий и недоверчивый взгляд... А затем согнул передние лапы в локтях, опуская голову пониже и с озадаченным выражением морды всматриваясь темное пространство под глубоко вонзившимися в землю древесными ветками. В конце концов, ему удалось разглядеть там какое-то странное шевеление. — Мэй..? — вместо ответа, на него мутно воззрились два больших, желтовато-зеленых глаза, вне всякого сомнения, принадлежащих его старой знакомой. Судя по тому, с каким усилием она пыталась задержать на нем свой затуманенный взгляд, а также звучанию ослабевшего, едва различимого во всеобщей какофонии голоса, львица лежала здесь уже достаточно долго, все это время вдыхая вонючий дым и ядовитые вулканические испарения... Ох ты ж. — Мэй! — немедленно вскричал самец, эдакой донельзя встревоженной курицей принявшись носиться взад-вперед вдоль импровизированной "решетки" из сучьев и ветвей. — Святые предки... Как тебя угораздило?.. — простонал он, одновременно с тем пытаясь отыскать проход между тесно разросшимися прутьями. Вот ведь... Суетливо обежав упавшее дерево кругом, Шеру попытался было подлезть к рыжей самочке с противоположной стороны, там, где, как ему казалось, смог бы протиснуться взрослый лев, но едва не застрял сам. Попятившись, при том глухо ругаясь и цепляясь гривой за вредные, острые сучки, Шеру шумно чихнул от угодившего в ноздри пепла... и вновь принялся носиться вокруг тлеющей, потрескивающей ловушки, при том сердито урча на падающие на него сверху угольки: верхняя часть дерева уже вовсю пылала, и огонь медленно, но верно подбирался к лежавшей под ним самочке. Убедившись, что другого способа нет, Шеру деловито схватился пастью за одну из веток, намереваясь сломать ее у основания... И тут же резко отшатнулся назад, как только всё древо вдруг начало опасно дрожать и заваливаться прямиком на испуганно сжавшегося в комок льва. К счастью, обошлось: вся эта громада лишь немного накренилась, щедро присыпав бедную Мэй мелкой листвой вперемешку с быстро затухающими искрами и пеплом.

Вот д*рьмо-то, а!

— Так... так, ладно, кажется, сообразил, — негромко забормотал Шеру себе под нос, осторожно отодвигаясь назад. Да, очевидно, ветки трогать все же не стоило... Но как же иначе он смог бы вытащить Мэй наружу?! Если так подумать... Если он все-таки попытается сломать пару самых крепких сучьев на одной стороне, то может быть все дерево просто рухнет набок, и в его ветвях появится необходимый зазор, чтобы Шеру смог вытянуть подругу до того, как ее прижмет стволом? Только вот, не факт, что сам Шеру не окажется погребен под этой кучей лесного дерь... опилок, если не успеет вовремя убраться с опасного участка. Или Мэй... "Либо я ее спасу, либо окончательно угроблю, и себя заодно", — безусловно, это была очень обнадеживая, греющая душу мысль. Но разве у него были какие-то другие варианты?

— Олаф... Олаф, отлети подальше, — дрогнувшим голосом обратился самец к чужому фамильяру, после чего вновь аккуратно подполз ближе к этому дурацкому, агрессивно щетинящемуся обломками веток бревну, то и дело бросая на него короткие опасливые взгляды. Он слышал, как глухо раскашлялась Мэй, в очередной раз глотнувшая порцию отравленного дымом воздуха... И с осторожностью потянулся к ней лапой, едва-едва дотягиваясь до ее слабо вздымающегося плеча. — Все будет хорошо, Мэй... не бойся. Я тебя не оставлю, — пообещал он тихо, прежде, чем снова ухватиться зубами за основание одной из растущих рядом с ее головой ветвей, с напряжением выламывая ту из общей кроны. Все дерево вновь начало сильно дрожать и осыпаться, но пока, вроде бы, держалось; с треском отогнув первый сук, Шеру тут же взялся за следующий, спеша избавиться от него прежде, чем ствол рухнет им с Мэй на головы, похоронив под собой и несчастную жертву, и ее, с позволения сказать, спасителя. Где-то на фоне истеричной трелью заливался Олаф, но едва ли кто-то обращал внимание на его предостерегающие вопли. Разобравшись со второй веткой, Шеру в нарастающей панике схватился за третью... а тут же резко ее выпустил, в неприкрытом ужасе уставясь на стремительно кренящееся набок дерево — упс! Вот дело и сдвинулось с мертвой точки... Буквально!

— Шеру! — взволнованно выкрикнул Олаф, но льву не требовалось дополнительных команд: выпучив глаза, Шеру насмерть перепуганным сайгаком отскочил в сторонку, и вся эта колючая, надсадно скрипящая громада тяжело ухнула прямиком на то место, где только что стоял молодой самец, лишь каким-то чудом не зацепив беспомощно лежавшую на земле Мэй. Впрочем, на том дело не ограничилось: объятый пламенем ствол продолжал сползать ниже по пригорку, грозя, в конечном итоге, всей своей массой бухнуться на спину сжавшейся в тугой комок львицы, и счел шел уже буквально на секунды. Спохватившись, Шеру с напряженной, вытянутой от испуга мордой подпрыгнул ближе к осыпающемуся камнями овражку, дожидаясь, пока основная часть ветвей "проедется" мимо, наподобие дырявого тракторного ковша взрыхляя собой запорошенную пеплом землю; в конце концов, над телом Мэй на несколько кратких мгновений образовался своего рода просвет, и вот тогда-то самец торпедой ринулся вперед, с долей отчаянного бесстрашия (или, вернее, агрессивно подавленного инстинкта самосохранения) схватив подругу зубами за шкиряк и одним мощным рывком, точно морковку из грядки, дернув ее на себя. Покатившиеся чуть ли не в обнимку львы, к счастью, уже не видели того, как оставшаяся часть древесного ствола с пугающим грохотом рухнула точно на то место, где только что лежала бедняжка Мэй... И слава Айхею, иначе бы Шеру точно хватил кондратий. Навернув пару кругов по нагретой почве, друзья, в конце концов, замерли в нескольких метрах от ярко вспыхнувшего ствола, причем Шеру оказался снизу, эдаким живым матрасом разлегшись под своей обмякшей приятельницей. Та слабо вымолвила его имя, кажется, все еще не понимая, что с ними только что произошло... а затем тяжело уронила голову ему на грудь, окончательно лишившись сознания.

— Ну, блеск, — едва слышно проворчал Шеру, чуть придя в себя и попытавшись осторожно выбраться из-под расслабленного тела подруги. Увы, осторожно не получилось: очередной прилетевший с небес обломок пемзы врезался в землю неподалеку от них, щедро засыпав бедолаг своими раскаленными кусками — Шеру едва успел перевернуться, с размаху уронив Мэй на бок и лихорадочно закрыв ее собственной спиной. Несколько острых каменных осколков пребольно оцарапили его шкуру, местами еще и хорошенько ее подпалив, заставив льва сморщиться и сдавленно зашипеть.

Из огня да в полымя.

— Олаф! Олаф, ты знаешь, куда бежать?! — кое-как приподнявшись с земли, Шеру тут же принялся судорожно взваливать Мэй себе на спину: некогда уже было приводить ее в чувство, бедняжка и так сполна надышалась дыма. Честно говоря, зеленоглазый не был уверен в том, как долго она еще здесь протянет. Он уже и сам начинал судорожно кашлять, а глаза слезились так, что самец едва мог держать их открытыми. В таком состоянии он вряд ли сможет самостоятельно отыскать дорогу к реке... И тем не менее, он должен попытаться. — Веди нас, — снова крикнул Олафу молодой лев, не без труда устроив Мэй у себя на плечах — та постоянно норовила куда-то съехать, да еще и эти ее свободно колыхающиеся по бокам лапы... Шеру попытался было прыгнуть с ней вперед, и тут же резко ударил по тормозам, едва не уронив Мэй на землю. Кое-как поправив на себе ее сползающую тушу, к счастью, не очень тяжелую, но все еще не очень-то и удобную для транспортировки, Шеру уже чуть медленнее побежал следом за суетливо мечущимся в воздухе совенком, боясь хотя бы на мгновение потерять того из виду.

>>> Западный берег реки Зубери

Отредактировано Шеру (7 Янв 2018 16:56:09)

———–→ каменная поляна

Крокута неторопливо следовала за уносящихся с громким, бегемотоподобным топотом львами, крепко сжимая в челюстях пыльную, провонявшую гарью шкуру Хенги. Последний вообще был в предобморочном состоянии и едва ли не хватал своими тонюсенькими лапками широченную, мохнатую шею своей госпожи, мелко трясясь и поджимая облезлый хвост. Самке то и дело приходилось грубо встряхивать верещащего погромче проносящихся мимо антилоп фамильяра, чтобы тот прекратил ее душить и сбивать с дороги своим выбешивающим поведением - заткнись и виси себе спокойно, пока она тебя не бросила здесь подыхать в окружении беснующегося пожара! Она не смотрела ни вверх, ни по сторонам - только вперед. Щурилась, морщилась, приподнимая верхнюю губу и обнажая оскаленные, покрытые разводами сажи крепкие клыки, из-за всех сил старалась разглядеть силуэты убегающих вперед спасенных львиц сквозь эти пышные, застилающие всю долину клубящиеся "тучки" гари и дыма, что было почти бесполезно. Ее черношкурый спутник, который раздражающе звал ее почему-то "пряничком", кашлял и коротко хрипел почти у самого уха согнувшейся в три погибели пятнистой падальщицы, нервно крутя лобастой головой по сторонам в поисках спасительного укрытия от расползающегося вокруг пробудившегося Килиманджаро Ада.

Куда-куда.

Темная на мгновение разжала челюсти на обслюнявленном загривке шакала, дабы глотнуть порцию воздуха у самой земли. Хенги незамедлительно прижался всей своей костлявой тушкой к сваленному боку крокуты, зарывшись мордашкой в пропахшую дымом шерсть. Небу громко всхрапнула и затряслась в приступе беззвучного приступа кашля. Она и сама понятия не имела, куда им тут бежать. Данные территории неизведанны гиенами слоновьего кладбища. Здесь совсем чужая и далекая территория от их родных земель, так что единственным ориентиром в этой суматохе, что в принципе логично, являлись обезумевшие от страха животные, что потоком устремлялись куда-то вперед, исчезая из виду уже спустя десяток метров. Туда гиены и направлялись.

Не став ничего отвечать Лингу, и тем более обнадеживать его словами, дескать, не "кипишуй - прорвемся!", Небула живо отряхнулась, сбрасывая с себя ровный слой хлопьями оседающего им на загривки вулканического пепла, что подобно снежной буре метался в воздухе, назойливо забиваясь в ноздри и пасть, и вновь схватила Хенги за шкирку, едва оторвав его от своего тела. Срывать с себя этого шакала так же больно, как и отдирать пластырь от свежей ранки, уж поверьте. Слабо поворчав сквозь сжатые челюсти, темная затрусила дальше, стойко игнорируя звериную какофонию, дрожащую под лапами землю и обволакивающий жар как в духовке. Нет ну а что еще делать? Королева не погибла под обвалом, да еще осталась с подручной свитой в лице телохранителя самого Скара. Честное слово, будь у нее время и желание, крокута непременно бы задумалась о странной, откровенно болезненной привязанности Килема к старушке Сараби. Но да это к лучшему - черногривый здоровяк непременно проследит, чтобы с последней все было в порядке, а значит гиене  можно было с чистой совестью озаботиться исключительно своей шкурой. Рядом прозвучал отчетливый, напоминающий о себе чих Жадности.

А... да, и его шкурой тоже.

Небула красочно закатила глаза, и со вздохом похрустела ветками дальше, уводя следом за собой суетливого Грида. Небу до сих пор плохо понимала, какого хрена этот долговязый самец за ней увязался в эту чертову петлю, и что ему от нее было нужно, но... не бросать же его, верно? Темная нет-нет, да поглядывала из-за плеча на его плечистую, высокую фигуру позади, утопающую в  вонючем дыму, бдительно следя, чтобы этот многоуважаемый гость с солнечного юга не оказался в отстающих, и в итоге где-нибудь не сгорел, или не был затоптан насмерть.

Наверное именно поэтому Неб и пропустила тот момент, когда одно из стоящих здесь бог весть сколько лет деревьев, поддавшись земным толчкам и злобно потрескивающему всепожирающему пламени, начало с жутким ревом крениться на бок...

"Бл*ть", - только и успела мысленно выругаться самка, с выкатившимися из орбит глазищами наблюдая за тем, как прямо на нее несется вся эта скрипящая ветками громада. На Килема и Сараби темная даже внимания не обратила, шокированная откровенным осознанием того, что сейчас ее, да и панически закрывшего обеими лапами побелевшую мордочку Хенги попросту прихлопнет тяжелым сучком, а если особо повезет, то и целым ощетинившимся щепками поленом, словно они какие-то мошки под мухобойкой невидимого великана. По-хорошему следовало затормозить, остановиться... Да она банально не успевала и если бы не благородный порыв Линга спасти эту непутевую даму с амбициями - для последней все закончилось бы очень... ОЧЕНЬ печально!

Видимо меткий бросок самца и послужил неплохим тормозом в данной ситуации. Его опаленная, но все еще здоровая туша почти сработала подушкой безопасности! Крокута только каким-то чудом не влупилась монолитно подставившему плечо под удар пятнистому в упругий, поджарый бок. Взбив кучу пепла под собой и со всего маху шлепнувшись жопой на выгоревший островок, Небула выкатила непривычно огромные, в два чайных блюдечка глаза на своего спасителя. Эпично возвышающегося на фоне горящего дерева и пафосно капающего кровью с израненного плеча на черную землю. Ого...

Отрешенно покачав из стороны в сторону косматой башкой, крокута необычайно тихо, даже странно послушно поднялась на лапы и покорно позволила самцу, едва заметно прихрамывающему и спотыкающемуся от резкой боли в израненном плече, вести ее вперед. На морде самки все еще застыло неподдающееся описанию охреневание от всего происходящего, а так же немое... уважение? Да, пожалуй именно так, сейчас темная испытывала к незнакомцу уважение за проявленную им смелость, и бела искренне благодарна за столь пафосное спасение ее от смерти. Она смиренно плелась в хвосте, нет-нет, да поглядывая на сочащийся кровью, слегка запеченный до подрумяненной корочки бок самца, даже не думая противиться его настойчивости и главенствующей позиции в их спешном отступлении за упавшее дерево. не такой уж он вроде и охломон, как могло показаться на первый взгляд. Однако самка до сих пор плохо понимала намерения Линга и его желание спасти свою угрюмую спутницу. Это он ее за кусок мяса так "отблагодарил" что ли? Не много ли чести рисковать собой ради такого.

Однако ее молчаливое, благодушное состояние почти сразу улетучилось, едва на голову Гриду невесть откуда свалился крохотный, очень визгливый и очень мохнатый прыткий комочек - белка. Да, это белка, создание, которых желудок Небулы не переваривал из-за их суетного и взбалмошного нрава. И ее совсем не смутило, что это дивное создание с пушистым хвостом обращается к дорогому Жадине не иначе как "господин". Крокута аж выпустила своего фамильяра который в обморочном состоянии мешком картошки свалился где-то у нее под брюхом. Она недовольно скосила глаза на ткнувшегося в ее воротник мордой спутника, отшатнувшись в бок от такого напора и звучно, с прифыркиванием чихнув.

- Ты хочешь последовать за... белками? - не скрывая иронии простужено прохрипела крокута, тем не менее двинувшись спотыкающейся трусцой следом, недоверчиво поглядывая на пышную беличью метелку, стелющуюся по земле и мелькающую промеж тлеющих пучков травы. Почувствуй себя Алисой ведомой белым кроликом в неизвестную трубу. Темная вообще очень недоверчиво относилась к мелким  грызунам, раз за разом напоминая себе, что вообще-то эти зверушки были не много ни мало закуской для хищников. Хенги наверное тоже бы высказался против, плетясь где-то под ее всклокоченным пузом, безжалостно подпинываемый под костлявый зад сильными задними конечностями самки, но фамильяру было слишком плохо. Слишком страшно и слишком хотелось обратно в степь где валялся объеденный гиенами буйвол - подальше от этого полыхающего Везувия и безумцев, что совершали необдуманные, но героические поступки.

- Хенги говорить умирать. Хенги сильно-силь... - еще один мощный, богатырский поджопник вынудил шакала подпрыгнуть под своим живым, мохнатым тентом и послушно сжаться в комочек, тихо-мирно, семеня дальше лапками. Правильно коротышка, меньше слов - больше дела.

Хах, ну точно как в случае с белым кроликом, девочкой и бездонной норой... Белка-проводница провела блуждающую по девятому кругу Ада  парочку гиен прямиком к мертвому льву, валяющемуся по центру охваченной со всех сторон огнем площадки, а не к желанному спасению. Хотя с другой стороны дивиться тут было особо нечему - зная прожорливость своего хозяина, увидев в каком он состоянии, могли ли его верные "слуги", найти сейчас жертву несчастного случая помясистее, чтобы накормить этого троглодита и тем самым обеспечив ему спасение, пока он не свалился с голодухи? Правда здоровая черная тень, просвистевшая рядом, прямо над головой задравшей морду в небо самки, дала понять, что не они одни тут претенденты на свежий труп... хотя в этом было что-то знакомое. Здоровенный черный филин с мрачной, безмолвной миной, хищно выставив перед собой крючковатые когти, завис в воздухе над падальщиками, разгоняя и собирая своими громадными, покрытыми сединой крыльями мглу и окутывающий троицу дым - языки пламени слушаясь тяжелых взмахов то прижимались к земле, то взлетали до верхушек деревьев. Она видела этого товарища раньше... определенно.

Пока Линг беседовал со своими подчиненными, крокута и пернатый страж молча побуравили друг друга взглядами. Самка прищурилась. А затем придвинулась ближе, склонившись над опаленной, рыжей, как охвативший склоны пожар гривой. Да... она знала этих товарищей. "Где же твои дружки, дорогуша? Неужели бросили тебя здесь подыхать одного?" - у темношкурого гиганта на сонно распластавшейся морде теперь красовалась еще парочка свежих царапин... а так же глубокий, сочащийся свежей кровью порез на выпуклом черепе, украшенный парочкой слипшихся, закрученных прядей. Рядом валялся внушительных размеров обломок - вот она причина глубокого обморока несчастного льва.

Вопрос, почему они этим занимаются, до сих пор остается открытым...

С нахальной ухмылкой проследив за тем, как старшая белка от души пинает переносицу несчастного, приводя последнего в чувство (крепкий удар у этой закуски, однако!), темная внимательно заглянула в мутные, серо-желтые глаза кошака. - И снова здравствуй, здоровяк, - насмешливо пробормотала Небула, секунду-другую пристально буравя растерянную, эдак заспанную львиную морду. Да, гиены полны сюрпризов, дорогой, представляешь? Они тебя даже не съели! - Поднимайся дорогуша, если жить хочешь, - поддакнула крокуту падальщица, подперев массивный, изуродованный не столь давнишними ранами бок Маро, вынуждая того подняться на вздрагивающие от напряжения лапы. Вставай приятель. Судья, который настороженно кружил над спасителями и потерпевшим, с облегчением угукнул где-то в вышине, подавая воспитаннику знак, что он все еще рядом. Старый филин уже минут пять пытался привести темношкурого в чувство, и подумывал уже лететь за помощью... но помощь сама подоспела на выручку, и стоит сказать с весьма неожиданной стороны.

- Спа... спасибо. Я сам, я могу ид-ти, - заплетающимся языком пробормотал травник, растерянно озираясь по сторонам и неуклюже чуть заваливаясь на бок. Он еще немного покачался из стороны в сторону пошире да поустойчивее расставив свои "столбы", и лишь после этого, спотыкаясь и подволакивая лапы побрел вперед, косясь на следующих за ним по пятам пятнистых падальщиков. Особенно на Небулу, которая уже однажды, помнится, отчекрыжила ему кусок гривы вместо кое-чего другого "спасения ради". Усталому, измученному всеми выпавшими ему за эти деньки испытаниями лекарю было уже откровенно все равно, куда его ведут... и почему ведут гиены. Линг правда убегал вперед вместе со своими пушистыми крохотульками, но возвращался, приободряя и зазывая бедолагу двигаться дальше, в то время как Небула замыкала процессию, вновь перехватив в пасть трясущегося шакала.

А когда Маро увидел впереди агрессивно бурлящую реку, и застывшую рядом с поваленным бревном знакомую, хрупкую, всклокоченную фигурку львицы, он резко затормозил в десятке метров от спасительного перехода, пропуская семенящих гиен вперед.

Небуле было нормально, и она с деловым видом, даже не останавливаясь и игнорируя рык старой знакомой, запрыгнула на переправу в виде поваленного дерева, опасно раскачивая жопой Хенги над мясорубкой внизу. Плевать на львов и предрассудки. Посторонитесь бестолочи, я иду.

Легко протолкнувшись мимо охреневшей кучи кошек столпившихся по ту сторону реки, крокута опустила свою ношу на землю, безжалостно шлепнув фамильяра на жесткую траву. Она обернулась в поисках Линга, пристально сощурив янтарные угли глаз - давай трепло, главное в речку не свались, а то кто ж, как не я, тебя оттуда вытаскивать будет. Ну дошел слава богине... и шлепнулся в двух шагах от крокуты, изобразив раскатистое урчание пустого желудка и выдавив свое  привычное "жрааааааать", прежде чем хлопнуться в обморок. Что самое смешное - голодный обморок, а не от потери крови. Небу красочно закатила глаза, и приблизилась к валяющемуся хладным трупиком приятелю, безжалостно схватив его зубами за загривок и оттаскивая прочь, в сторонку. Прямо мимо ошарашенных морд подростков, которые еще никогда прежде не видели гиен.

- Чо уставились лупоглазые, - хищно облизнула здоровенные клыки Неб, отпугивая зеленую, перепуганную молодежь.

Тем временем Маро продолжал стоять, некоторое время взирая на львицу с пригорка. Судья опустился ему на плечо, и потянулся к морде лекаря, осторожно прикусив клювом окровавленную челку, стараясь убрать ту с изуродованной морды. - Спасибо, старый друг, - тихо обратился к пернатому Ро, собрав остаток сил и фактически сделав последний рывок к спасению, медленным шагом направившись к импровизированному мосту на ту сторону. Все бежали вперед фактически не глядя, подбадриваемые бодрыми воплями Бастардки... а он остановился. Встал напротив нее, смерив Шайену долгим взглядом, в котором отчетливо читался укор и безграничная усталость.

Ро отвернулся от самки, тяжело подобравшись и запрыгивая на мостик, вцепившись когтями в и без того испещренную чужими "отпечатками" отслаивающуюся древесную кору. Он пошел вперед даже не обернувшись напоследок, чтобы убедиться, что львица следует за ним.

Он смертельно устал ее останавливать. Не в этот раз.

—————→ Западный берег реки Зубери

Отредактировано Nebula (22 Янв 2018 00:29:26)

=================) северное озеро

В семье Ньекунду не было принято обниматься. По крайней мере, в детстве и юношестве он не приваливался к родным ночью, не прижимался к их теплым шкурам и не засыпал в уютных материнских объятиях.  Его с матерью и братом отношения слишком долго были... чересчур запутанными и сложными, чтобы так делать. Да и Акасиро никогда не отличалась особой нежностью... Теперь, когда он вспоминал об этом, сердце щемило от того, что им с Селем не так много времени удалось побыть настоящими братьями и уже никогда не удастся. А мать, жива ли она? Столько месяцев напряжения, непонимания и молчаливых, холодных ссор, совсем чуть-чуть теплых разговоров - в последнее время они с Акасиро наконец-то стали сближаться, но вулкан, как какой-то злой дух, сыграл с ними жестокую шутку.

Поэтому Ньекунду, не привыкший обниматься и уж точно запомнивший бы, если бы к нему ночью кто-то пришел и привалился боком, с изумлением уставился на расхохотавшуюся Сехмет. Что он сказал не так?! Разве не в правилах было извиниться, если он без спросу улегся с кем-то рядышком, даже не спросив позволения и действуя исключительно по собственным соображениям? В конце концов, Сехмет могла просто решить забыть об этом, поскольку перед ними стояли более важные задачи, но Ньек-то не мог промолчать и сделать вид, что ничего не было, к тому же, он отлично помнил, какой смущенной выглядела бурая львица, когда проснулась. И наверняка ей было, что ему высказать, если бы не ситуация с ее братьями. Так ведь?..

Он ошеломленно моргнул, когда Сехмет вдруг встала ровнехонько перед ним и с улыбкой протянула переднюю лапу. В голове шевельнулось полузабытое воспоминание, а когда оно оформилось и проявилось, губы Ньекунду дрогнули в ответной улыбки почти помимо воли. Вот как... Давно это было, а она помнит. И почему помнит? Почему-то, увидев этот жест, рыжий почувствовал приятную, мягкую теплоту где-то там, где находилось сердце. Он не думал, что она запомнит. Увы, хлопнуть в ответ по протянутой лапе он не успел, но нисколько не расстроился - в губам прилипла легкая улыбка, которая почему-то ни в какую не желала слезать. Вслед за Сехмет Ньекунду потрусил куда более легким шагом, нежели раньше.

- Теплый и мохнатый, говоришь? Я всегда считал, что у меня роскошная и прекрасная грива, как раз для того, чтобы уютно спать, - отшутился он, поравнявшись с Сех. - Все с твоими братьями будет в порядке. Вон, целый отряд отправлен с отличным нюхом. Да и их самих четверо, - не то что бедная Тайджа, оказавшаяся одна на чужой земле и растерзанная хищниками. Ньекунду помрачнел. Вместе с Сех он остановился, молча взирая на погубленный, почерневший лес, расстилавшийся впереди. Стояла вонь - запах сажи, горелой древесины и горелой плоти. Если кто-то и выжил, то никак не мог здесь остаться. Вулкан, возвышавшийся над долиной, раньше казался Ньекунду защитником их прайда, но теперь превратился в монстра, залитого потемневшей лапой и изрыгающий клубы дыма. Это место... Его земля, его дом. Его территория.

"Здесь больше не дом".

Обернувшись к Сех, он заметил ее прижатые уши и неуверенный, нервный взгляд. Ньек прекрасно понимал ее чувства. Ему самому было не по себе, да еще и мысли лезут разные в голову - про мать, про брата, нашедшего свой конец на той проклятой поляне, куда им нужно вернуться... По рыжим плечам Ньека пробежала дрожь. Но нельзя позволять этим чувствам взять верх. Нельзя поджимать хвост. Когда умер Селяви, Ньекунду не смог толком с ним попрощаться и погоревать. Он не может сейчас убегать от мертвого брата. Брат этого не заслуживает. К тому же, он не один.

- Ты? Грубой? Сех, ты нежный цветок по сравнению с Шайеной, - улыбнулся он краем губ, вместе с подругой набираясь смелости шагнуть вперед и разбивая неловкую, тягучую атмосферу. - Я тоже нервничаю, если честно. Но нервничал бы куда больше, будь я один. А нас двое, так что уже полегче. Будем держаться вместе, - Ньекунду первым сделал несколько шагов вперед, обернулся и легонько мотнул головой - мол, пойдем. Шагать по покрытому копотью и сажей лесу оказалось тяжело. Кое-где виднелись обгорелые трупы разных животных, но ни одно из них не принадлежало льву. Многие сопрайдовцы погибли на поляне, раздавленные безжалостными камнями... От вида мертвых стволов сгоревших деревьев, одиноко возвышавшихся над черной землей, становилось еще печальнее. Неужели это места их детства, юности? Неужто здесь он впервые пошел на охоту с Шайеной и остальными, патрулировал земли с дядей и понемногу привязывался к прайду, к территории и хотел быть верным защитником и помощником Нарико? Ньекунду остановился и посмотрел на Сехмет.

- Скажи, а кто научил тебя разбираться с травах? - почему бы не отвлечься немного разговорами? - Ты здорово залепила мне рану.